Айриш-бой для сицилийца. Часть 2 - Джеки Бонати

не стал скрывать врач. – Но многое зависит от него самого. Его желания бросить.

Энди вздохнул. Так или иначе, сейчас главное не это. Важнее вернуть Тома к жизни, а вкус жизни Адриано ему обеспечит.

– Как не допустить обезвоживание? – спросил он.

– Сейчас поставим ему капельницу, – ответил доктор, подключая систему. – У нас впереди долгая ночь.

– Ничего, лишь бы Том пришел в себя, – Энди не собирался никуда уходить. – Линг, иди к Тео. Тебе тоже надо отдохнуть.

– Но, если что-то понадобится? – спросила Линг. – Я разбужу Вэнь, она будет помогать, – предложила она.

– Я разбужу ее, если понадобится, – пообещал ей Энди. – Если к утру Тому станет лучше, нужно будет приготовить еду. Пусть Вэнь пока отдыхает.

– Хорошо, – спорить Линг не стала, но уходила все равно с беспокойством.

Энди и врач остались дежурить у постели Тома. После того как в него влили первую капельницу, он вроде как пришел в себя.

– Доктор? – хрипло позвал он.

– Господин Бернс, – врач тут же оказался рядом с ним, впрочем, как и Энди, только с другой стороны. – Как себя чувствуете? Хотите пить?

– Почему я привязан? – спросил Том. – У меня все ужасно болит, доктор. У вас есть что-нибудь от боли?

– Потому что ты метался, Томми, – ответил ему Энди. – Даже я не мог тебя удержать.

– Вам сейчас нельзя обезболивающие, господин Бернс, – продолжил врач. – Вы должны сами победить боль.

– Но мне очень больно. А вдруг болевой шок? – принялся уговаривать его Том, делая максимально молящий взгляд.

– Это не та боль, которая способна вызвать шок, – доктор знал, чего тот добивается. – Если у вас случится спазм мышц, я сниму его акупунктурой.

– Вы мучаете меня… Вы мне мстите, да? За то, что я такой? – зло спросил Том. – За то, что я наркоман?

– Томми, ну что ты, – Энди подсел к нему поближе и стал гладить по слипшимся от пота сосульками волосам. – Мы хотим помочь тебе, чтобы ты был здоров.

– Это не помощь, это пытка! – закричал Том, пытаясь отвернуться от Энди.

– Не обращайте внимания, это в нем говорит опий, а не он сам, – сказал доктор.

Умом Энди это понимал, но сердце все равно разрывалось. Вдруг Том никогда не простит его за это. Крамольная мысль – что он в состоянии раз в месяц-два пережить опиумное опьянение любимого человека, кольнула разум.

– Доктор Ву, может быть, все же дать ему что-то? – решился предложить Энди. – Хоть как-то облегчить…

– Нет, он справится сам. Если не можете выдержать его манипуляции, то лучше выйдите за дверь, – посоветовал доктор. – Я вас позову, когда эта стадия пройдет.

– Нет, я буду с ним! – Энди решительно мотнул головой. Пусть после Том от него отвернется, но сейчас он будет рядом.

Это была очень долгая ночь, в течение которой Том вел себя так, словно в него дьявол вселился. Он крыл последними словами Энди и доктора, манипулировал, рыдал и даже пытался соблазнить их обоих в обмен на дозу.

При этом доктор был совершенно спокоен, кажется, с такой ломкой он сталкивался не впервые. Как и обещал, спазмы мышц он снимал иголками и точечным массажем.

А вот Энди происходящее давалось нелегко. Страх вселяло все – и то, как Тома иной раз выламывало, так что казалось – он порвет веревки, и то, как он выл и рычал, и его бешеные глаза, налившиеся кровью.

Когда, спустя вечность, Томас вдруг расслабился и будто обмяк, Энди подумал худшее.

– Он умер? – Адриано рванулся к нему, не замечая, что за окном давно рассвело.

– Нет, не умер, что вы, – успокоил его доктор. – Просто мышечная боль, наконец, утихла, его организм начал сам купировать болевые ощущения. Грубо говоря, при ломке он ощущал боль даже от движения кишечника, потому что большие дозы наркотических обезболивающих отучили его организм делать это самостоятельно. Самое тяжелое уже позади.

– Ох, Томми… – Энди с трудом мог вспомнить, когда плакал последний раз, даже в тюрьме такого желания не возникало. А потом пришло воспоминание – кажется, слезы катились по его лицу, когда он вытаскивал Тома из-под обломков кинотеатра. И вот сейчас глаза снова обожгло. Оставалось только молиться, чтобы все обошлось.

К ним постучалась и заглянула Вэнь.

– Я принесла вам чай. Линг уехала с Тео в парк с утра, – сообщила она, принеся поднос, чтобы Энди и доктор подкрепились.

– Спасибо, Вэнь, – Энди потер щеки.

Выглядел он отвратительно, да и аппетита не было, но едой можно было хоть ненадолго отвлечь себя.

– Тео ни о чем не догадался? Он слышал Тома?

– К счастью, нет, – ответила она. – Какой прогноз, он скоро поправится?

– Будет зависеть от того, в каком состоянии он очнется, – врач не хотел давать ложных обещаний. – Но я не склонен к пессимизму. Организм молодой, сильный. Не думаю, что опиум мог успеть повлиять на мозг.

– Я видела пропащих опиумных курильщиков, и господин Том совершенно точно не такой, как они, – сказала Вэнь. – Он справится.

Вера в это – последнее, что осталось Энди. Он жевал сэндвич, словно кусок ваты – совершенно не ощущая вкуса. Не потому, что Вэнь не старалась, просто все его чувства и мысли были сосредоточены на Томе, он даже к дыханию прислушивался.

11.

Но в себя тот стал приходить только ближе к вечеру, и был слабый, как котенок.

– Боже, почему так паршиво… – простонал он, пока Вэнь закрывала окна ставнями – свет резал его глаза. Доктор осмотрел его и остался, в целом, доволен. Он дал свои рекомендации и оставил несколько лекарств, чтобы Том быстрее пришел в себя, и, наконец, ушел.

– От меня отвратительно воняет, – простонал Том. – Энди, помоги добраться до ванной.

От того, что Том попросил его об этом, а не прогнал, Энди уже полегчало.

– Вэнь, пусти воду в ванную, – попросил он, а сам пока подхватил Тома на руки.

Когда они дошли, на дне было уже немного воды, и Адриано бережно раздел его и опустил в ванную. Последние дни Том не очень хорошо ел, и сейчас это стало особенно очевидно – худоба выглядела почти нездоровой.

– Я был очень мерзкий? – спросил Том, обхватив себя руками за плечи и дрожа, пока вода набиралась.

– Нет, малыш, – Энди опустился прямо на пол рядом с ванной, держа Тома за руку, опасаясь, что он может сползти. – Тебе было так плохо, ты так метался.

– Я плохо помню, только то, что было очень больно, – признался он, прислонившись щекой к бортику. – Прости, если я говорил гадости.

– Это был не ты, – Энди ласково погладил его