Горит ли Париж? - Ларри Коллинз

— Горючее? — спросил сидевший впереди.

— Опустошаем последний бак, — ответил бортинженер пилоту Лионелю де Мармье. — Продолжать эту игру больше нельзя.

Де Мармье, у которого от нервного напряжения вспотели руки, понял, что придется искать место для посадки. Ему придется это делать самому, почти без горючего и, в довершение ко всему, имея на борту человека, который держал на своих плечах судьбу всей Франции, а в данный момент курил сигару в пассажирском салоне. Де Мармье сбросил газ и перевел самолет на медленное снижение. Наблюдая, как стрелка высотометра приближается к нулю, Бюлли молился, чтобы они находились над Ла-Маншем, а не над землей. В пассажирском салоне позади него Шарль де Голль молча и бесстрастно созерцал блеклый мир за иллюминатором самолета.

— Горючее? — спросил де Мармье.

— Еще на несколько минут, полковник.

Теперь уже под крылом самолета Бюлли видел белые барашки волн на поверхности Ла-Манша. Затем прямо по курсу из тумана показались серые очертания английского побережья. Дверь кабины распахнулась и вошел помощник де Голля Клод Ги.

— Что происходит? — спросил Г и.

— Нас бросили, — ответил де Мармье. — Эскорта нет. — Он объяснил Ги, что им придется садиться в Англии.

Молодой помощник вернулся в салон и объявил сидевшему там невозмутимому человеку, что эскорт истребителей так и не появился.

Де Голль вздохнул. «Кто на этот раз? — спросил он Ги. — Англичане? Американцы? Или и те и другие?»

Затем Ги объявил, что у них почти не осталось горючего и они будут вынуждены приземлиться в Англии.

Де Голль выпрямился. «В Англии? — спросил он. — Никогда! Скажи Мармье, что я приземлюсь только во Франции».

— Горючее? — запросил Мармье бортинженера.

На этот раз Бюлли, сглотнув слюну, ответил: «Почти пусто».

Скользя над поверхностью покрытого рябью Ла-Манша, при видимое™ менее ста ярдов, «локхид» направлялся строго на юг к французскому побережью. Бюлли поглаживал ручную помпу, которой он откачает последние капли горючего из последнего топливного бака. Де Мармье нервно облизывал губы. Бюлли казалось, что никогда еще в жизни минуты не тянулись так долго. И вот на горизонте показался берег Франции. Самолет быстро пронесся над заброшенным пляжем, усеянным блокгаузами и обломками. Де Мармье внимательно всматривался вниз, но местности не узнавал. Он понимал, что у него нет времени болтаться над этим сельским районом, чтобы определить свое местоположение.

— Бюлли, — приказал он, — отнеси-ка эту карту патрону. Может быть, он узнает, где мы находимся.

Де Голль надел очки, покосился на карту, затем долго всматривался наружу; потом повернулся, воткнул палец в выступ земли на самом краю Нормандии и объявил: «Мы здесь, чуть восточнее Шербура». Бюлли бросился назад.

Тем временем Мармье установил свои координаты. Они действительно были чуть восточнее Шербура, точно в том месте, которое указал де Голль. Де Мармье уже направлял самолет на посадку на наскоро сделанную полосу для истребителей.

Когда самолет скользнул по вафельной поверхности сборной посадочной полосы, на приборной панели перед Бюлли замигала красная лампочка. Это был предупредительный сигнал из последнего резервного бака «Франции». Он означал, что на борту самолета оставалось горючего ровно на 120 секунд. Вот так, с запасом всего лишь в две минуты, полет Шарля де Голля завершился благополучным возвращением во Францию, а не трагическим концом в водах Английского канала.

Никто не приветствовал его на этой крохотной посадочной полосе в Моперту. Ни фанфар, ни толпы, только грязь и мельчайшая нормандская морось. Его помощник Клод Ги пошел к амбару, превращенному в административное здание аэродрома. Навстречу вышел скучающий унтер-офицер и остановил Ги дулом автомата. «Что вы здесь делаете? — спросил он. — И кто это у вас там на борту?»

— Можете убрать ваш автомат, — ответил Ги. Он объявил, что находящегося на борту самолета человека зовут генерал де Голль.

Де Голль и сопровождавшие его направились в Шербур на дымящем «газожене». В истерзанном портовом городке группа обессиленных и грязных людей смогла найти одно-единственное лезвие для бритья. Де Голлю предоставили честь воспользоваться им первым. Другие члены группы передавали его по старшинству. Затем де Голль попросил сделать две вещи: достать бумагу, чтобы он мог написать речь, и как можно быстрее организовать встречу с Эйзенхауэром.

Через несколько минут в префектуре Шербура генерал Кёниг сообщил де Голлю: «В Париже произошло восстание». Генерал прореагировал редкой для него демонстрацией чувств. Как он, собственно, и ожидал, политические враги швырнули ему перчатку. Жребий брошен. До наступления темноты он обязан будет добиться решения Эйзенхауэра наступать на Париж.

9

На самом нижнем этаже подземной крепости в 210 милях от посадочной полосы, на которую приземлился Шарль де Голль, генерал-лейтенант Ганс Шпейдель, сорока одного года от роду, ожидал возвращения нового главнокомандующего генерал-фельдмаршала Вальтера Моделя. «BII» — такое кодовое название носил новый штаб группы армий «Б», похороненный в заброшенной каменоломне у деревни Марживаль, в нескольких милях от Суассона и в 60 милях к северу от Парижа. Четыре года назад из этого подземного лабиринта коридоров, комнат для совещаний и центров связи Адольф Гитлер собирался сам руководить вторжением в Англию. Теперь в стерильной чистоте освещенных неоном комнат генерал-фельдмаршал Модель был приговорен руководить менее почетным предприятием — отступлением вермахта из Франции. За те 48 часов, что прошли со времени отъезда Моделя в инспекционную поездку по вверенным ему войскам, на столе Шпейделя накопилась гора распоряжений ОКВ. По мнению начальника штаба, эти приказы не оставляли никаких иллюзий в отношении судьбы, уготовленной Гитлером столице Франции. И вряд ли он смог бы сделать что-либо, чтобы предотвратить такой исход. Скомпрометированный участием в заговоре 20 июля, Шпейдель подозревал, что его собственные дни в этом штабе сочтены.

Шпейдель вспоминал, что обычно энергичный фельдмаршал вернулся обессиленным. Он был небрит, осунулся и вдобавок пребывал в ней свойственной для него депрессии. Модель рухнул в кресло. Эта инспекционная поездка, сообщил он Шпейделю, была кошмаром. В худшие переделки он попадал разве только на Восточном фронте. Он был поражен, узнав, что ситуация намного хуже, чем он ожидал. Повсюду его люди были измотаны и деморализованы. Фронт, если его действительно можно назвать фронтом, был развален. Эта поездка продемонстрировала чудотворцу Гитлера, каково на самом деле будет его первое чудо. Моделю придется каким-то образом восстановить порядок на Западном фронте. На каком-то участке этого чрезмерно растянутого и раздробленного фронта Моделю придется начать игру, чтобы получить время для перегруппировки потрепанных сил. Модель сделал свой выбор, невзирая на категорические приказы человека, которому почти слепо подчинялся, невзирая на гору официальных сообщений, которые вручил ему Шпейдель. Он решил разыграть парижскую карту.

К такому решению его подвели два фактора. Во-первых, Хольтиц. С момента начала восстания Хольтиц сознательно и систематически занижал масштабы проблемы в Париже. В утреннем донесении из Большого Парижа, по — лученном в 8.20 в воскресенье, 20 августа, говорилось о «спокойной ночи. Лишь изолированные и незначительные стычки утром». Донесения за субботу также были обнадеживающими. Судя по представленным ему в то утро донесениям, у Моделя не было никаких причин полагать, что в Париже возникли какие-то проблемы, выходящие за рамки нескольких «террористических» акций[21].

Вторым был тщательно обдуманный еженедельный доклад разведки, составленный начальником разведки Западного фронта подполковником И. Г. Штаубвассером. Он был закончен накануне вечером. «Союзники, — заявлялось в докладе, — в составе 53 дивизий[22] готовятся ударить на восток вдоль дороги Кан — Лизьё и к северу и северо-западу от Дрё, чтобы попытаться окружить немецкие войска к западу от Сены ниже Парижа». Одновременно делался прогноз, что они «ударят к востоку от Орлеана, южнее Парижа».

Убедившись таким образом, что непосредственной угрозы Парижу нет, Модель принял решение сосредоточить силы вначале на выводе войск, находящихся под угрозой окружения к западу от нижнего течения Сены. Он перебросит их через Сену, прежде чем союзники смогут захлопнуть ловушку. Затем он начнет работать над «оборонительным поясом», который Гитлер считал первоочередной задачей. Когда прибудут обещанные подкрепления — 26-я и 27-я танковые дивизии СС, — то они и все уцелевшие части 7-й армии могут быть переброшены через город для занятия укрепленных оборонительных позиций на его окраинах. Начальнику оперативного управления группы армий «Б» полковнику Гансу фон Темтгльхофу Модель продиктовал приказы, которые должны были обеспечить выполнение его первых решений, принятых в качестве командующего Западным фронтом. Но он недоучел одну вещь. Он не сообщил коменданту Большого Парижа, что ОКВ выделил ему танковые дивизии. Эта промашка будет иметь роковые последствия.