Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

— Роберт, не сочиняй, ничего этого не было, и ты это прекрасно знаешь, — миролюбиво произнес Адам.

— Да пусть думает что хочет, — усмехнулась Кэтрин. — Как бы то ни было, а нам с вами какое-то время лучше не встречаться. От греха, знаете ли.

— Мы теперь накрепко друг с другом повязаны. До гроба, — возразил Адам. — Впрочем, ты права. Лучше пока пожить врозь. Какое счастье, что у нас скоро выпускной… Я, наверно, заморожу наш театральный проект с Ньютоном. Хватит нам баловаться… с огнем.

— Адам, не говори ерунды! — фыркнул Роберт.

— Ерунда?.. Как знать, как знать…

Роберт строго взглянул в непроницаемые глаза друга и почувствовал, как в глубине души вновь зашевелился страх. Его рациональная, сугубо материалистическая психика затрещала по всем швам… Она вдруг показалась ему жалкой ширмочкой, за которой таилось нечто более значительное… глубокое и непостижимое…

Он провел ладонью по лбу, пытаясь прийти в себя. Нет, в этом лучше не копаться. Пользы ноль, а вреда — хоть отбавляй. Прецедент, так сказать, уже есть. Родители правильно поступали, что всячески ограждали его от мистики и приучали к строгому, рациональному мышлению и научному или житейскому объяснению всего, что его окружало в жизни. Так безопаснее…

— В общем, дружище, верь во что хочешь, — с доброй улыбкой произнес Адам. — А не хочешь — не верь. Но может наступить время, когда твоя тайная сила… скажем так, потребуется. Придет время великих испытаний и смертельной опасности… И тогда тебя призовут. Обещай мне сейчас, что, когда это случится, ты наконец поверишь.

Роберт глянул на него, потом на Кэтрин, потом вновь уставился в свою чашку с кофе.

— Я ничего обещать не буду… — угрюмо проговорил он.

Кэтрин вновь похлопала его по плечу. Она сегодня была так красива, так притягательна.

— Ты показал себя настоящим героем, Роберт, — сказала она. — И стал рыцарем моего сердца.

Роберт поймал ее руку, поднес к лицу и коснулся кончиков пальцев поцелуем.

— Мне пора, ребята, — твердо произнес он, поднимаясь и протягивая Адаму руку. — Мне пора.

Часть II

Испытания

1. Испытание земли

Нью-Йорк,

26 августа 2004 года

Роберт вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице. Телефон он не выпускал из рук, готовый в любой момент ответить на звонок. Оказавшись на улице, он вдохнул тяжелый, напоенный грязной городской росой воздух. Не прошло и пяти минут, как он уже прилично взмок, шагая по Гринвич-стрит и ожидая момента, когда телефон поймает сигнал спутника. На часах было половина четвертого.

Телефон пискнул, регистрируя входящий звонок. Роберт нажал «ответить» и услышал в наушниках лишь скрип статических разрядов.

— Терри? Это ты?

Молчание.

— Я не буду выключать, хорошо?

Звук в наушниках чуть изменился. На секунду Роберту показалось, что он услышал чье-то дыхание.

— Эй! Отзовитесь!

В этот момент телефон начал принимать сигнал со спутника. На экране возник маленький человечек, стоявший на крошечном глобусе. Над его головой мигали четыре микроскопических светлячка-спутника.

«Поиск…» — металлическим голосом произнес телефон.

Из головы гуманоида к спутникам устремились пунктирные линии, которые по мере установления соединения превращались в сплошные.

— Сколько еще ждать? — нетерпеливо буркнул Роберт.

Словно бы в ответ на этот вопрос наушники отозвались новым статическим скрипом. Через несколько минут телефон вновь пискнул, а на экране возникла надпись:

Включена навигация. Погрешность — 70 футов.

Роберт задал опцию:

Отыскать пункт 025.

Появилась стрелка, и он наконец двинулся в указываемом ею юго-восточном направлении. Зажглась надпись:

До объекта 1,6 миль. Скорость движения — 2,5 мили в час.

Роберт прошагал по тенистой западной стороне Гринвич-стрит до поворота на Кристофер-стрит, где свернул налево и наконец добрался до Девятой линии нью-йоркской подземки. Через несколько минут после того, как он пересек Гудзон-стрит, в наушниках вдруг раздался женский голос:

— Привет, Роберт. Это я. Ты меня слышишь?

— Ну…

— Отлично. С этого момента я буду тебе помогать. Считай, что я прикрываю тебя с тыла.

— Каким образом?

— Мне трудно будет объяснить, а тебе — нелегко понять. Просто прими как данность, что я вижу тебя и то, что тебя окружает в данный момент.

— Но как?! Ты следишь за мной с помощью этого телефона? По спутнику? Как?

— Что-то в этом роде. Если тебе непременно нужно услышать объяснение, считай, что ты его услышал.

— Не понимаю…

— Просто я живо воспринимаю то место… где ты сейчас находишься. Скажем так.

— Зачем ты появилась? На случай, если кто-то захочет проследить за мной? Или попытается не дать мне разгадать тайну и получить ключ? Выходит, не я один ищу его?

— Не знаю. Понятия не имею. Но ты прав: могут найтись те, кто захочет тебе помешать. А теперь двигай вперед и не отвлекайся. Я вновь свяжусь с тобой после того, как выйдешь из метро.

Роберт, весь мокрый от напряжения, не останавливаясь шел в восточном направлении, скользя напряженным взглядом по неоновым бликам, падавшим на витрины магазинов. Тату-центр, видеосалон, интим-салон, кубинский ресторанчик… За стеклами витрин на него слепо щурились манекены, статуэтки Христа… На углу девушка торговала цветами, напротив нее в полуподвальчике пряталась лавка кузнеца, делавшего ажурные решетки и ограды… Роберт миновал старенькую, затертую церквушку, над входом которой был растянут поблекший баннер, призывавших людей «возлюбить ближних своих»… Почти сразу за церковью гостеприимно распахнул свои двери гей-клуб «Нью-йоркский фетиш»… За ним показалась табачная лавка… Прямо перед ней в асфальт был врезан медный треугольник, на котором красовалась надпись, гласившая, что это «самый крошечный кусочек земли Манхэттена, выставленный на продажу»… Роберт добрался до метро и спустился под землю.

Поезд долго ждать не пришлось, пять остановок до «Ректор-стрит» пролетели незаметно, под уютный и ритмичный перестук колес и покачивание шаткого вагончика. В какой-то момент поезд миновал закрытую станцию «Кортленд-стрит», располагающуюся прямо под Нулевым уровнем.[19] Ее все еще ремонтировали — в тот черный день 11 сентября фрагменты обрушившихся башен Всемирного торгового центра проломили ее крышу и завалили каменной крошкой и развороченными кусками арматуры почти весь перрон.

Выбравшись из поезда на станции «Ректор-стрит», Роберт стал подниматься на улицу. Он оказался в самом конце Гринвич-стрит, около стриптиз-бара «Кошечка». Он пересек улицу в сторону Тринити-плейс и оказался перед подпорной стеной церкви Троицы, которая славилась на весь город тем, что умела «дышать» — на морозе становилась чуть вогнутой, а на жаре чуть выпуклой. Местные жители прозвали ее «грудной клеткой». Где-то здесь, во время очередной пешей прогулки по Манхэттену, он познакомился с Хорасом. Он на мгновение поднял голову, чтобы увидеть церковный шпиль, который когда-то был самой высокой точкой города, а теперь выглядел жалкой стрелкой, воткнутой в синее небо гораздо ниже подступавших к ней с боков небоскребов Уолл-стрит.

Роберт нырнул под крытую галерею, соединяющую церковный двор со зданием Американской фондовой биржи, фасад которой был оформлен в модернистском стиле тридцатых годов — гигантские барельефы, изображавшие торговое судно, завод, паровые машины, нефтяные вышки, шагающие экскаваторы… Тут не хватало разве что кумачового плаката с аршинным слоганом: «Прогресс! Промышленность! Хозяйство!»

В массивной стене, которой было обнесено церковное кладбище, он отыскал Ворота херувимов и свернул в них. Пройдя под входной аркой, он оказался на старом погосте, достал из кармана телефон и, ожидая, когда тот снова поймает сигнал со спутника, неторопливо двинулся по пешеходной аллее в глубь кладбища.

Через пару минут аппарат пискнул и в наушниках раздался голос Терри:

— Стоп, забирай левее. Видишь памятник? Там есть одна могила. Лизона. Джеймса Лизона. На ней выбит шифр. Разгадай его. Загрузи ответ на сайт. И вообще — отмечай все, что увидишь сегодня. Торопись. За тобой следят.

— Кто?

— Не важно, иди!

— Терри…

— Иди, я сказала! Не задавай больше вопросов!

Он свернул налево. За стеной проплыл бело-золотистый парадный подъезд Банка Нью-Йорка, с «престижным» адресом: Уолл-стрит, дом 1. Засмотревшись на него, Роберт едва не пропустил сигнал телефона, который всего на несколько мгновений высветил на мониторе стрелку, указывавшую на север, и вновь погас.

Через минуту он оказался перед монументальным надгробным изваянием, возведенным в готическом стиле из коричневого камня. Вдоль мемориала тянулась выбитая огромными буквами эпитафия: