Собрание сочинений. Том 2 - Николай Каптерев

Обращался патриарх с просьбой о милостыне и к членам царской семьи. Царице Паисий писал: [С. 144] «Покажи милость свою… как вам Бог известит – ризами или церковными сосуды по вашему произволению». Царевне Ирине Михайловне патриарх предлагал на выбор одарить его «ризами, или иконами, или сосуды церковными, как вам Бог известит». Царевну Анну Михайловну просил пожертвовать «хотя ризы ерейские или архиерейские, или иным, и сосуды церковными, как вам Бог известит». Икон, риз и сосудов церковных просил Паисий и у царевны Татьяны Михайловны.

После Пасхи патриарх Паисий прислал в Посольский приказ челобитную государю о своем отпуске в Иерусалим. «Потому что, – писал он, – еретики тех мест нас ненавидят и не перестанут нечестивые тех наших святых мест обижать повседневно, потому что ныне им непомешка во всем изобижати тех наших святых мест для того, что я оттоды давно отъехал, и того для ныне им во всем пространно стало изобижать тех наших святых мест… Только для утеснения, и долгу, и обид, и налог еретических, яко выше сего писано, поспешаю ехати». Вследствие этой челобитной указом 5 мая государь приказал быть у него на другой день патриарху Паисию на отпуске, который и состоялся 6 мая. Государь принимал патриарха в золотой палате со скипетром в руках, в диадиме и царском платье, при той же обстановке и при соблюдении тех церемоний, какие были и при приеме патриарха «на приезде». Думный дьяк Михаил Волошенинов от имени государя говорил между прочим: «А яже о насилии святым местом от безбожных турок содеваемая, и сие с болезнию душа и сердца нашего слышим, но воли Божией противитися никто же может, той бо весть, яже [С. 145] ко спасению нашему устрояти. Обаче же непрестанно попечение о сем имеем, чтоб Господь Бог Свой праведный гнев отвратил и Святой Гроб, о нем же и святый Град Иерусалим, возвратил в руце благочестивых царей, еже и уповаем на щедроты Его, яко, по наказании, восхощет паки помиловати люди Своя, и очи наши возведет на первообразное. А ныне мы, великий государь, по вашему прошению, тебя, святейшаго патриарха Паисия, отпускаем во Святой Град Иерусалим. А мы, великий государь, вас, отцов и богомольцев наших, в забвении не учиним и нашим царским жалованьем милостыню, аж даст Бог, вперед не оставим». Затем дьяк объявил патриарху государево жалованье «на милостыну и на искупление святому животворящему Гробу Господню собольми на 4000 рублей». Лично же самому патриарху Паисию на отпуске дано было государем разных подарков столько же, сколько и на приезд, т. е. на 427 рублей. Кроме того, «Паисею же патриарху дано в трех столех, как был у государя и велик день и на ево государевы и на царицыны имянины, на 274 рубли, на 20 алтын, 3 деньги».

Как мы видели, еще 29 января патриарх Паисий заявил в Посольском приказе, что гетман Хмельницкий и все войско казацкое уполномочили его просить государя, чтобы он оказал им помощь войском в борьбе с поляками и чтобы принял их под свою высокую руку. Когда 6 мая Паисий был на прощальной аудиенции у государя, он, вышед из царской палаты, послал пристава князя Мышецкого просить государя, чтобы государь прислал к нему своего боярина, которому он объявит «государево тайное великое дело». Государь выслал к Паисию боярина [С. 146], дворецкого Алексея Михайловича Львова и думного дьяка Михаила Волошенинова. Паисий заявил посланным, чтоб ему объявлено было решение относительно привезенного им предложения о казаках. 9 мая Львов и Волошенинов были у патриарха Паисия и говорили ему, что они доносили дело государю и тот указал им передать патриарху, «что его царскому величеству своих государевых ратных людей на помочь войску запорожскому за вечным докончаньем дати и войска запорожского с землями в царского величества сторону принять нельзя, и вечного докончанья никакими мерами нарушить не мочно. А будет гетман Хмельницкий и все запорожское войско своею мочью у короля и у панов рады учинятца свободны, и похотят быти в подданстве за великим государем нашим, за его царским величеством, без нарушенья вечнаго докончанья, и великий государь наш, его царское величество, его, гетмана, и все войско запорожское пожалует, под свою царскаго величества высокую руку принять велит». «И патриарх говорил: про то-де, что у царского величества с короли Польскими и великими князи Литовскими и с Польшею, и Литвою вечное докончанье ему, патриарху, было не ведомо; а коли-де меж обоими великими государи и их великими государствы вечное докончанье, и он-де, патриарх, и сам то знает, что ему, великому христианскому государю, его царскому величеству, того вечнаго утвержденья по делу нарушить не мочно, а надобно остерегати. А казаки-де запорожские люди простые, говорят, не знаючи ничего». «И патриарху говорено: а будет черкасом за православную христианскую веру учинитца теснота и гонение, а пойдут они за царскаго величества сторону, и великий государь [С. 147] наш, его царское величество, для православные христианские веры их пожалует, велит принять без земель, потому что после вечнаго докончанья с обе стороны переходить повольно». «И патриарх на государеве жалованьи бил челом, что-де царское величество пожаловал, велел ему о вечном докончаньи объявить, и он на государеве жалованьи бьет челом, и как будет в войске запорожском и он им про то скажет».

Двадцать первого мая патриарх Паисий прислал в Посольский приказ грамоту к государю, в которой извещает, что приехал к нему, патриарху, старец из Иерусалима, который привез к нему письмо о том, какие смуты происходят на христианском Востоке от еретиков, также и о долгах иерусалимских, причем патриарх писал между прочим: «Аще владыко наш вопросишь о царьградских вестях и о турском салтане, и он есть в юне возрасте и будет великая победа во днех его, потому что на великий их байрам ездил молитца ко святей Софеи, и пришед некие христиане, пред ним сняли шапки и кинули, – не возмогли терпеть обид великих и налог, что творят над ними, и говорили: побосурманите-де нас! И так испужалась лошадь под салтаном, и упала с него чалма и с пером, и все турки тому удивилися и возопили: Боже, Боже! и рекли, что царству турецкому вскоре погибнуть. Еще и слыша про Московскаго царя, зело страшны пребывают: чают про казаков, что они делают царским повелением вся сия…»

Двадцать седьмого мая патриарх Паисий был на прощании у государя в селе Покровском, причем государь пожаловал велел дать патриарху своего государева жалованья [С. 148] – соболей на 300 рублей, да от государыни ему дано было соболей на 300 рублей, да от царевен соболей на 400 рублей.

10 июня патриарх Паисий выехал из Москвы в сопровождении пристава Ивана Юрьевича, причем на дорогу до рубежа ему велено было дать на корм деньгами 50 рублей, да множество всевозможных припасов – рыбы, хлебов, питий. Все его спутники получили также на дорогу деньги, корм и питье и, подобно патриарху, казенные подводы до рубежа. Вместе с Паисием отправились из Москвы во Иерусалим и русские люди: известный Арсений Суханов, Троице-Сергиева монастыря черный диакон Иона Маленький, Чудова монастыря черный поп Лукьян и клирики: Евфимий, Пахомий, Акила Босой и подьячий Васька Кудрин.

С первого же стана от Москвы патриарх Паисий прислал государю грамоту, в которой пишет: «Существовал древний обычай у Иерусалимских патриархов, чтобы когда Божественный Промысл хотел и бывало Божие венчание (на царство) православнейшего царя, (разумеется, Константинопольского), считал за нужное и обретавшийся тогда Иерусалимский патриарх пойти для поклонения новому царю, для молитв за него и для благословения его. А так как Божественному Промыслу и Божией премудрости, по благодати пресущественной, животворящей и нераздельной Троицы, угодно было от имени Бога венчать благочестивейшаго, могущественнейшаго, православнейшаго великаго государя, царя и великаго князя, господина Алексея Михаиловича, сына по духу вожделеннейшаго нашего смирения и самодержца всей России, – то по внушению Святаго Духа удостоился и я, богомолец великаго, [С. 149] святаго и могущественнаго его царствия, придти и поклониться новому царю и благословивши его и помолившись, как надлежало, за него и за всю палату и воинство его. И он явил милость, и принял, и весьма почтил меня, и явился новым ктитором, подобно великому между государями Константину, помощником и милостивым защитником святейшей великой церкви святого и живодавнаго Гроба». В заключение патриарх посылает свои пожелания царю и всей царской семье здравия, благополучия и т. п.

По прибытии в Путивль патриарх Паисий прислал государю (от 1 июля) грамоту, в которой сообщает некоторые цареградские вести, полученные им от одного полоняника, о ходе борьбы между казаками и поляками, заявляет, что «откуды ни поеду и что ни услышу, буду писати к царствию вашему», что он готов вообще на всякую службу государю, и затем в особой приписке пишет следующее: «Еще буди ведомо, благочестивый царь, про Арсения, который остался в царствии вашем, да распросите его добре, понеже он неутвержден в вере своей благочестивой христианской, а он был прежде инок и священник, и, шед, бысть бусурман; и потом бежал к ляхам и бысть у них учинился униатом, и имеет всякое злое на себе безделие, и распросите его добре и будете обрести вся. А те старцы, которые пришли от гетмана, мне все сказали подробну, и велите распросить великое ваше царствие, што мне те старцы рассказывали и люди Матвея воеводы (волошского): есть ли будет так или нет потому, что я писал к патриарху господину Иосифу, брату и сослужителю. Утишите притчю ту лучши, что он сам есть, штоб не было разврата церковнаго, и паки аз буду [С. 150] проведати подлинно и буду писать к великому вашему царствию, понеже есми должен, что ни услышу, то извещати и писати, потому что не подобает в ниве терну пребывати, чтоб не наполнилась нива вся тернием, и надобно отженуть такожде и тех, которые имеют ересь и есть двоеличны в вере. Я его обрел в Киеве, и зная он (Арсений) тот (русский) язык, говорил с полковником (т. е. был переводчиком между патриархом и сопровождавшим его гетманским полковником), и я взял его, а он не мой старец, как есми сказал я приставу. О беззаконии, что имеете, я не ведал, а ныне есми проведал и пишу к великому вашему царствию, да будете соблюдатися от таковы человек, чтобы не оскверняли Церквей Христовых такие поганые и злые люди». Арсений Грек, на которого доносил патриарх Паисий, явился в Москву в свите Паисия как его дидаскал, с согласия Паисия был оставлен в Москве в качестве учителя риторики, но вследствие приведенного доноса патриарха был подвергнут допросу, подтвердившему справедливость извета, почему грек Арсений и сослан был на Соловки под крепкое начало, а впоследствии взят был Никоном и сделан им книжным справщиком[80].