Собрание сочинений. Том 2 - Николай Каптерев

25 января Федор Мякинин доносил государю, что 24 января, в первом часу дня, он встретил за 50 верст от Калуги патриарха Паисия и 25 января расспрашивал его по наказу царскому, и патриарх говорил [С. 126] в расспросах, что патриаршество Иерусалимское держит он сам, а в Москву едит он «на твоих великих и преславных государствах российского царствия поздравити и благословити, а от Вселенских патриархов к тебе, государю, никакого приказу с ним нет». Вместе с этим Федор Мякинин, извещая царя, что 26 января патриарх будет ночевать уже под Москвою, в селе Семеновском, на подхожем стану, спрашивал, как поступить ему в этом случае относительно въезда в Москву.

Въезд патриарха в Москву назначен был на 27 января. По указу государя, патриарха должен был встретить за городом князь Евфимий Мышецкий и проводить его до самого Чудова монастыря, где Паисию назначено было жить во время пребывания в Москве. При встрече князю наказано было говорить патриарху: «Милостью Божиею и государское имянованье с полною титлою, а после того править от государя патриарху поклон и о здоровья спросити. А после того молвить государское имянованье и что велел государь его, патриарха, ему, князю, встретить и на двор ехать, где ему, патриарху, стоять. А как патриарх приедет к Чудову монастырю, встретить его во святых воротех чудовскому архимандриту Кириллу со всем Собором в ризах, с крестом и кандилы. И как патриарха встретят и патриарх, взем у архимандрита крест, приложится наперед ко кресту сам; потом архимандриту и всему Собору от патриарха благословитися, и пойдет патриарх в соборную церковь архистратига Михаила и ко Алексею чудотворцу, и учнет прикладываться к образам и к чудотворцов раке, и слушать ему литоргии соборные, и служить архимандриту самому, а с ними священником и диаконом, а от [С. 127] церкви патриарху идти в келью, где ему велено стоять».

Князю Мышецкому дан был затем наказ, как он должен был вести себя при отправлении им должности пристава при патриархе. Наказ говорит: «А князю Евфиму (вместе с Федором Мякининым) к патриарху береженье держать и над переводчики и над детьми боярскими надсматривать, чтоб патриарху и архимандриту его и старцем и всем его служебником корм давати сполна до росписи[76]. А чего патриарх и в запрос попросит, и им про то сказывать в Посольском приказе, и береженье им во всем к патриарху держать великое, и к нему приходить честно и его чтити потому ж, как и первопрестольника Российскаго государства, святейшаго патриарха Московскаго. Да и того князю Евфимию и Федору беречи, чтоб к патриарху никто не приходил гречан и турчан и иных никаких иноземцов, и его людей никого с монастыря не спущати; а что от патриарха [С. 128] и от митрополитов и от иных властей московских почнут приходить с кормом, – и князю Евфимию и Федору тех людей с кормом пущати велети. А хто иноземцов учнет к патриарху проситься, а патриарх их велит к себе пущати, или патриарх про которых иноземцов учнет говорити, чтоб к нему пущати, – и князю Евфимию о том патриарху говорить, что он про то скажет государевым бояром и посольскому думному дьяку, а без боярскаго ведома таких людей иноземцов пущати он не смеет, покаместа он, патриарх, у государя будет. А буде патриарх спросит о летех и возрасте великаго государя, царя и великаго князя Алексея Михаиловича всеа Ру сии, и им говорить: великий государь наш, царь и великий князь Алексей Михаилович всеа Русии самодержец, его царское величество, ныне в совершенном возрасте – двадцать лет, и дородством и разумом и красотою лица и милосердым нравом и всеми благими годностьми всемогущий Бог украсил его, великого государя нашего, его царское величество, хвалам достойнаго, паче всех людей, и ко всем людем, к подданным своим и к иноземцам, его царское величество милостив и щедр, и наукам премудрым философским многим и храброму ученью навычен, и к воинскому ратному рыцарскому строю хотение держит большое, по своему государскому чину и достоянию. А ныне Бог подаровал ему, великому государю нашему, его царскому величеству, сына, а нашего государя благовернаго царевича и великаго князя Димитрия Алексеевича, и нам всем, царскаго величества подданным, радость и веселье велие!» А если патриарх спросит, в каких отношениях государь теперь находится со всеми окрестными государями, говорить, [С. 129] что в дружбе. А если патриарх спросит о таких делах, про которые не сказано в наказе, «то ответ держати по делу и говорити посольскими речьми учтиво и остерегательно, чтоб государеву имяни было к чести»; а если приставу вовсе не следует о чем-либо говорить патриарху, то в таких случаях он должен заявлять, что был в дальной службе, возвратился недавно и тех дел не знает.

27 января совершился въезд патриарха Паисия в Москву согласно с составленным ранее церемониалом, а 29 января приказал государь послать к нему спросить его от имени государя о здоровье и поговорить с ним о делах думного дьяка Михаила Волошенинова. Последний, придя к патриарху, говорил: «Великий государь, царь и великий князь Алексей Михаилович, всеа России самодержец и многих государств государь и обладатель, его царское величество, воздаючи честь тебе, святейшему Паисию, Патриарху Святаго Града Иерусалима и всеа Палестины, прислал своего царскаго величества думного дьяка меня, Михаила Волошенинова, и велел тебя спросить о твоем здоровьи: здорово ли еси дорогою ехал, и зде во здравии ль и во спасении пребываешь?» «И патриарх говорил, что он милостью Божиего и великаго государя, царя и великаго князя Алексея Михаиловича всеа Русии, жалованьем в дороге ехал и зде в Москве живет, дал Бог, в добром здоровьи, да и в Иерусалиме-де он жил его государским милостивым заступлением и призрением». «И бил челом государю патриарх, чтоб государь его пожаловал, велел ему быть у себя, государя, и видеть свои царского величества очи». В то же время патриарх просил Волошенинова, чтобы его из Чудова монастыря, где он угорает и где ему [С. 130] со свитою тесно, перевели на Кирилловское подворье, что и было исполнено.

«Патриарх говорил разговором: приехал-де он к великому государю для того, что в Иерусалиме Гроб Господень в великом долгу, а оплатиться нечем, и он-де для искупления Гроба Господня – для милостыни приехал бить челом государю…

И он-де, патриарх, едучи в Польской земле, в Виннице и в Шаре городе и в иных городех и до Киева, поляков крестил многих (?) и им говорил, чтоб они вперед на православную христианскую веру не посягали. И как-де он, патриарх, был в Киеве и приказывал от себя гетману Хмельницкому, что он человек крестьянские веры, а сложась с бусурманы, многие христианские крови пролил, а ему-де было о том мочно сослаться с царским величеством. И гетман-де писал к нему, патриарху, что ему о помощи писать было неколи, а покаместо было им о помочи писать, и ляхи б их всех побили и веру искоренили, и он-де, по ссылке с татары сложася, против поляков за православную христианскую веру стоял. Да гетман же Хмельницкий писал к нему, патриарху, что он ко государю о помочи писал, чтоб он, государь, ему, гетману, на поляков помощь велел учинить и войною на них с своей стороны послал и свои городы, которые от Московскаго государства к ним, полякам, отошли, их поймал; и он-де, гетман, с своей стороны, с войском на поляков пойдет же и ему государю помогати учнет; а только бы-де государь на то изволил, что свои государевы городы у поляков отымать, и он бы де, гетман, все городы и до Смоленска под государеву руку подвел, и он-де, великий государь, помощи им, черкасом, [С. 131] учинити и городов у них взяти не изволил. А ныне они, гетман, и все войско запорожское велели ему, патриарху, бить челом царскому величеству, чтобы он, великий государь, изволил войско запорожское держать под своею государскою рукою, а они, черкасы, будут ему, государю, как есть каменная стена, и чтоб он, государь, им помощь учинил ратными людьми, а они, черкасы, ему, государю, вперед будут надобны. И он-де, патриарх, Хмельницкому говорил, чтоб они всегда искали царские милости. И гетман говорил, что он весь в его государеве воле; как государь велит, так он и делать рад. И о том-де у гетмана будет сейм, а с сейму пришлет ко государю послов, а что на сейме приговорит и с каким делом ко государю гетман послов пришлет, того-де он не ведает. Да он-де, патриарх, как у них, черкасов, был, и он всю их мысль видал, что они под государевою рукою быти желают». Заявил патриарх при расспросах и следующее: «На то-де он, патриарх, слышал у Хмельницкого: как они, черкасы, с поляки помирятся и им, сложась с крымскими татары, итти многими людьми на турскаго чрез волоскую и мутьянскую землю, а волоской и мутьянской будут с ними ж, а только-де волоскому и мутьянскому с ними на турскаго нейти и им самим от них, черкас, и от татар опасенье большое, потому что ныне у них малолюдно, многие побиты от венециана и меж себя междоусобие».

О себе и о делах Святого Гроба патриарх заявил: «Он учинился во Иерусалиме в патриарсех на патриархово на Феофаново место тому ныне 4 года; а как он ныне поехал из Иерусалима, и он-де приказал после себя ведать духовные дела вифлиомскому митрополиту, [С. 132] а мирские дела иным своим приказным людям. А поставляют-де Иерусалимских патриархов Вселенские патриархи – буде коли который патриарх прилунится, а коли патриарха не случитца, ино Иерусалимские патриархи поставляемы бывают от вифлиомского митрополита и от иных властей».