Стихотворения - Лев Мей

Глядит на атлета. В безмолвии храм;

И молвит Сампсон: "Укрепи, Адонаи,

Бессильные мышцы на гибель врагам! "

Плечо разминая, он ищет колонну,

Нашел и железной рукою обнял;

Напряглися мышцы, и камень со звоном

В куски разлетелся, и храм задрожал…

Своды треснули; гранит

На пол массами летит.

Камни сверху сыплют градом,

Крыша рушится и с ней

На гранит живым каскадом

Волны сыплются людей.

Их одежда, словно пена;

Брызжет кровь кругом на стены;

Крик предсмертный, боли стон

Стуком камней заглушен.

Все в смятенье - от гранита

Нет защиты, нет защиты.

Тщетно молятся жрецы,

Чтобы их Дагона идол

Богу чуждому не выдал

И от смерти спас. Слепцы!

Им не внемля, с предестала

Изваяние упало

К обнаженным их ногам,

И огонь потух священный.

Вдруг удар! Шатнулись стены…

Смерть близка… и рухнул храм!

Нет ни звука, нет ни стона,

Смотрит грустно с небосклона

На развалины луна;

Все молчит; все тишина;

Все покой, но в том покое

Было что-то неземное:

Мнилось, грозно выходил

Из развалин дух Сампсона

И над капищем Дагона

Торжествующий парил.

Но воздух свеж, и мгла исчезает,

И утренний ветер в том месте порхает,

Где в час свой смерти слепой назарей

Воздвигнул кровавый себе мавзолей,

И солнце взошло и лучом осветило

Развалины храма - Сампсона могилу,

И в грудах развалин, меж мертвой толпой,

Обломок колонны с могучей рукой.

(1840?)

ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ, САТАНА!

На горе первозданной стояли они,

И над ними, бездонны и сини,

Поднялись небосводы пустыни.

А под ними земля - вся в тумане, в тени.

И один был блистательней неба:

Благодать изливалась из кротких очей,

И сиял над главою венец из лучей;

А другой был мрачнее эреба:

Из глубоких зениц вылетали огни;

На челе его злоба пылала,

И под ним вся гора трепетала.

И Мессии сказал сатана:

"Раввуни!

От заката светил до востока,

Землю всю, во мгновение ока,

Покажу я тебе…"

И десницу простер…

Прояснилася даль… Из тумана

Засинелася зыбь океана,

Поднялися громады маститые гор,

И земли необъятной равнина,

Вся в цвету и в тени, под небесным шатром,

Разостлалася круглым, цветистым ковром.

Каменистая степь… Палестина…

Вот седой Арарат; вот угрюмый Синай;

Почернелые кедры Ливана;

Серебристая пыль Иордана;

И десницей карающий вызженный край,

И возлюбленный град Сараофа:

Здесь Сион в тощей зелени маслин, а там

Купы низких домов с плоскою кровлею, храм,

Холм и крест на нем праздный - Голгофа.

К югу - степь без границ. Перекатной волной

Ураганы песок поднимают,

И на нем оазисы мелькают,

Как зеленый узор на парче золотой.

Красной пылью одеты, деревья

Клонят книзу вершины под гнетом плода;

Разбрелись табуны кобылиц и стада

Вкруг убогих наметов кочевья;

Смуглоликих наездников рыщут толпы;

Воздух пламенем ввстречу им пышет,

А по воздуху марево пишет,

Стены, башни, палаты, мосты и столпы.

Мимо…

Серой, гремучей змеею,

Бесконечные кольца влача через ил,

В тростниках густолиственных тянется Нил.

Города многочленной семьею

Улеглися на злачных ее берегах;

Блещут синие воды Мирида;

Пирамида, еще пирамида,

И еще, и еще, - на широких стопах

Опершись, поднялися высоко;

Обелисков идет непрерывная цепь;

Полногрудые сфинксы раскинулись, в степь

Устремляя гранитное окно.

Мимо…

Инд и Ганг, среброводной четой,

Катят волны в далекое море;

Вековые леса на просторе

Разрослися везде непроглядной стеной;

Мелкой сетью заткали лианы

Все просветы с верхушек деревьев до корней;

Попугаи порхают с тяжелых ветвей

С визгом прыгают вниз обезьяны;

Полосатую матку тигренок сосет;

Птичек носится яркая стая;

Осторожно сучки раздвигая,

Слон тяжелую поступью мерно бредет;

На коврах из цветов и из ягод

Змеи нежатся, свившись упругим кольцом,

И сквозь темную зелень, зубчатым венцом,

Выдвигаются куполы пагод.

Под нависшим их сводом, во мраке, блестит

В драгоценных каменьях божница;

Безобразные идолов лица

Луч священный лампады слегка золотит:

Пред богами жрецы-изуверы;

Преклоняясь во прах, благовония ждут,

И, в неистовой пляске кружася, поют

Свой молитвенный гимн баядеры.

Мимо…

Север… Теряясь, безвестной дали,

Разметались широко поляны:

Смурой шапкой нависли туманы

Над челом побелелым холодной земли.

Нечем тешить пытливые взоры:

Снег да снег, все один, вечно-девственный снег

Да узоры лиловые скованных лет,

Да сосновые темные боры.

Север спит: усыпил его крепкий мороз,

Уложила седая подруга,

Убаюкала буйная вьюга…

Не проснется вовек задремавший колосс,

Или к небу отчизны морозны

Преподнимает главу, отягченную сном,

Зорко глянет очами во мраке ночном

И воспрянет громадной грозой?

Он воспрянет и, и долгий нарушивший мир,

Глыбы снега свои вековые и

И оковы свои ледяные

С мощных плеч отряхнет на испуганный мир?

Мимо…

Словно… наяда,

В светлоструйным хитоне, с венчанный главой,

Из подводных чертогов, из бездны морской,

Выплывает небрежно Эллада

Прорезные ряды величавых холмов,

Острова, голубые заливы,

Виноградники, спелые нивы,

Сладкозвучная сень кипарисных лесов,

Рощей пальмовых темные своды -

Созданы для любви, наслаждений и нег…

Чудесами искусств увенчал человек

Вековечные дива природы:

Вдохновенным напевом слепого певца

Вторят струны чарующей лиры;

В красоте первобытной кумиры

Возникают под творческим взмахом резца;

Взор дивят восковые картины

Смелым очерком лиц, сочетаньем цветов:

Горделивой красой храмов, стен и домов

Спорят Фивы, Коринф и Афины.

Мимо…

Рим. Семихолмый, раскидистый Рим,

Со своей нерушимой стеною,

Со своею Тарпейской скалою,

С Капитолием, с пенистым Тибром своим…

Груды зданий над грудами зданий;

Термы, портики, кровли домов и палат,

Триумфальные арки, дворцы и сенат

В колоннадах нагих изваяний

И в тройном ожерелье гранитных столпов.

Вдоль по стогнам всесветной столицы

Скачут кони, гремят колесницы,

И, блестя подвижной чешуею щитов,

За когортой проходит когорта;

Мачты стройных галер поднялись, как леса,

И, как чайки, трепещут крылом паруса

На зыбях отдаленного порта…

Форум стелется пестрою массой голов;

В цирке зрителей тесные группы

Обнизали крутые уступы;

Слышен смешанный говор и гул голосов:

Обитателей Рима арена

Созвала на позорище смертной борьбы.

Здесь с рабами сразятся другие рабы,

В искупленье позорного плена;

Здесь боец-победитель, слабея от ран,

Юной жизнью заплатит народу

За лавровый венок и свободу;

Здесь, при радостных кликах суровых граждан,

Возрощенцев железного века,

Под вестальскою ложей отворится дверь,

На арену ворвется некормленный зверь

И в куски изорвет человека…

Мимо…

Полной кошницею свежих цветов,

На лазурных волнах Тирринеи,

Поднимаются скалы Капреи.

Посредине густых, благовонных садов

Вознеслася надменно обитель -

Перл искусства и верх человеческих сил:

Словно камни расплавил и снова отлил

В благолепные формы строитель.

В темных нишах, под вязями лилий и роз,

Перед мраморным входом в чертоги,

Настороже - хранители-боги

И трехглавый, из золота вылитый пес.

Купы мирт и олив и алоэ

Водометы жемчужною пылью кропят…

Скоморохи в личинах наполнили сад,

Как собрание статуй живое:

Под кустом отдыхает сатир-паразит,

У фонтана гетера-наяда,

И нагая плясунья-дриада

Сквозь зеленые ветки глядит.

Вкруг чертогов хвалебные оды

Воспевает согласный, невидимый клир,

Призывая с небес благоденственный мир

На текущие Кесаря годы,

Прорицая бессмертье ему впереди,

И, под стройные клирные звуки,

Опершись на иссохшие руки,

Старец, в пурпурной тоге, с змеей на груди,

Среди сонма Лаис и Глицерий,

Задремал на одре золотом… Это сам

Сопрестольный, соравный бессмертным богам,

Властелин полусвета - Тиверий.

"Падши ниц, поклонись - и отдам все сполна

Я тебе… " - говорит искуситель.

Отвещает небесный учитель:

"Отойди, отойди от меня, сатана! "

(1854 - 1861)

Давиду - Иеремия

На реках вавилонских

Мы сидели и плакали, бедные,

Вспоминая в тоске и слезах

О вершинах сионских:

Там мы лютни повесили медные

На зеленых ветвях.

И сказали враги нам:

"Спойте, пленники, песни сионские".

Нет, в земле нечестивой, чужой, -