Ленинградский фронт - Лев Лурье

План Манштейна по взятию Ленинграда: с помощью привезенной из-под Севастополя мощной осадной артиллерии и авиации ошеломить город усиленной бомбардировкой. Начать мощное наступление на южном направлении к Средней Рогатке, прорвать оборону, а затем неожиданно повернуть на восток, форсировать Неву в районе Рыбацкого и по восточной окраине города соединиться с финнами. Однако у нового командующего Ленинградским фронтом Леонида Говорова были свои планы.

В 1920-е годы Говоров пытался вступить в партию. Когда его на партийном собрании спросили: «А зачем вам это нужно? Почему вы сейчас приняли это решение?» — Говоров простодушно ответил, что хочет поступать в Военную академию и поэтому должен быть членом партии. Разумеется, в партию его не приняли.

Говоров начинал войну по своей артиллерийской специальности. Он командовал артиллерией Резервного фронта, а потом Западного — того самого, которым командовал Жуков. 18 октября 1941 года, в момент самой острой фазы немецкого наступления на Москву, был тяжело ранен командующий 5-й армией Западного фронта генерал Лелюшенко, и Жуков принял неожиданное решение — назначить артиллериста Говорова командующим общевойсковой армией. Битва под Москвой закончилась победой Красной армии и те, кто сражался вместе с Жуковым, пошли вверх по карьерной лестнице. Генерал Власов стал командующим 2-й ударной армией, генерал Ватутин получил фронт, фронт получил и Говоров — Ленинградский.

ДОСЬЕ:

Говоров Леонид Александрович, 45 лет. Родился в семье сибирского крестьянина. Служил офицером в Колчаковской армии, перешел на сторону красных. Закончил академию имени Фрунзе и академию Генерального штаба. Свободно владел немецким языком. В 30-е годы чудом избежал ареста. Единственный комбриг выпуска 1935 года, доживший до начала войны. Летом 1941-го — начальник артиллерии Западного фронта.

С апреля 1942-го — командующий силами Ленинградского фронта. Беспартийный.

Леонид Говоров стал командующим фронтом будучи бывшим царским офицером и к тому же не являясь членом ВКП(б). Люди в Смольном считали: это непорядок. Член военного совета фронта, фактически руководитель Ленинграда Алексей Кузнецов лично собирал рекомендации о вступлении в партию нового комфронта.

Партийное руководство не смущал даже тот факт, что Говоров в Ленинграде регулярно посещал Николо-Богоявленский собор, который в то время был кафедральным. (В Ленинграде во время блокады оставалось всего 10 действующих церквей.) И Говоров присутствовал на рождественских и пасхальных богослужениях.

Впрочем, командующий не сильно рисковал. К 1942 году Сталин понял: Русская православная церковь — его союзник в борьбе с фашизмом. В идеологии надо опираться не столько на классовое, сколько на общенациональное.

Тем не менее, Говоров ярко выделялся на фоне других советских полководцев. Классический советский командующий фронтом обычно сквернословил, рукоприкладствовал, пьянствовал и посещал общество прекрасных медсестер и связисток. Сталин на подобные вещи смотрел сквозь пальцы, — боевые успехи важнее. Говоров был, напротив, необычайно формален, застегнут на все пуговицы, бытовых слабостей не имел. Однако в войсках появление нового командующего встретили без энтузиазма. Очень скоро Говорову присвоили обидные прозвища: бирюк и аптекарь. Он мало говорил, почти никого не хвалил, на рассказы о подвигах, жертвах и героических усилиях лишь болезненно морщился. От каждого требовал точности и досконального знания обстановки. Боевые командиры чувствовали себя перед командующим, как студенты на экзаменах. А требовательность проявлял крайнюю. У Говорова самое страшное ругательство было — «бездельники».

Новым командующим были недовольны не только командиры, но и рядовой состав. На передовой обессиленных голодом и боями людей Говоров заставил взяться за лопаты и строить новые укрепления, за счет которых можно было держать линию обороны меньшим числом солдат. Усиливая противотанковую защиту на южном фасаде обороны Ленинграда, командующий начал снимать части и отправлять их в тыл. Говоров страшно рисковал, но в результате, впервые за всю историю, Ленинградский фронт стал располагать резервом для наступления.

ВОСПОМИНАНИЯ:

Басистов Юрий

На Ленинградский фронт в начале 1942 года прибыл, наверное, самый правильный командующий. Нужен был человек спокойный, методичный. Человек, не бросающийся в прорыв, а умеющий подготовить почву для своих действий. Вот таким и был Говоров: умный, интеллигентный военный. Отличался он своей сосредоточенностью, лаконичностью формулировок. Не был матершинником, в отличие от многих других наших больших начальников.

Самым резким выражением, которым он пользовался, были слова: «Вы бездельник». Если на то пошло, самое возмутительное — быть бездельником, особенно на войне. Я думаю, что в этом сказался, прежде всего, его характер. И то образование, которое укрепило его как человека дела и человека слова. Он всю жизнь был человеком дела и слова.

Я не могу сказать, что встречал кого-либо, кто бы отнесся к Говорову с сомнением. Это военный трудяга, который выкладывался полностью. Недаром он рано заболел и рано, в общем-то, ушел из жизни. Ни парикмахерши особой, ни личной коровы, как у некоторых блокадных деятелей, никаких «походно-полевых жен» у него не было. Никогда он не пользовался какими-то особыми привилегиями. Он был исключительно светлый и чистый человек.

Приезд Говорова во многом изменил обстановку на фронте. Он сумел тогда обратить внимание на укрепление обороноспособности города, сумел создать идеальную систему контрбатарейной борьбы.

А вместе с тем, Говоров методично готовил первую свою крупную операцию по прорыву блокады города. И во всем этом сказался, безусловно, его военный талант и очень тщательный подход ко всему, что он делал, его высокая требовательность, ум и опыт предыдущей сложной жизни.

Куприн Семен

Самым популярным начальником у нас был Маршал Советского Союза Говоров Леонид Александрович. Мне трудно давать полную характеристику маршалу с позиции красноармейца. Но я помню, какое к нему было отношение простых солдат. Они считали, что маршал относится к ним по-отечески.

Куприн Семен

Смирнов Юрий

Меня направили в 90-ю дивизию[26], которая в то время дислоцировалась в Московской Славянке и Понтонном. В зиму 1942-го я занимался на курсах младшего начсостава. В свободное время мы помогали жителям убирать дворовую территорию. Вам трудно, наверное, представить, как было чисто в городе, а я помню это отчетливо. В период блокады паек у солдат был, конечно, больше, чем у гражданских. Нам давали, по-моему, 150 граммов хлеба и сухари дополнительно. Более или менее, на передовой кормили. Терпимо по сравнению с жителями Ленинграда.

После окончания курсов меня выпустили заместителем старшины, а когда пришел в часть, меня назначили замполитрука. Первоочередная задача части была — укрепить оборону. Уже в июне мы начали ставить рогатки на берегу Ижоры. Сколачивали их, обматывали колючей проволокой и, когда стемнеет, устанавливали.

И мы, и немцы стояли там тихонечко. Мы не трогали их, и они нас не трогали. Потом, в 1942 году, начали действовать немецкие истребители. А наши снайперы выходили на нейтральную полосу и оттуда из бесшумных винтовок стреляли немцев.

Когда мы были в Московской Славянке, напротив нас стояла испанская Голубая дивизия. Один их боец ночью перебрался к нам и подошел к спящему в ячейке солдату. Тот испугался, а испанец говорит: «Веди меня к командиру». Как он объяснил, трудно понять, но его привели. Испанский солдат сказал, что в 19-м полку существовала полковая передвижка — подходил танк, и оттуда рассказывали немцам, что делается на фронтах.

Басистов Юрий

Когда пришли холода и линия фронта замерла, немцы у нас хлебнули… Климат наш трудный, и их фронтовая жизнь стала совсем несладкой. И настроение упало. Это было понятно по прослушке переговоров. А мы это их состояние стремились развивать: обращались к ним в листовках, в звукопередачах.

Офицер и оператор вдвоем за плечами тащили аккумулятор и маленькую окопную звукостанцию на передний край. Быстро обустраивались и — в эфир: «Ахтунг, ахтунг иэр шприхт дер зенд дер рут арме». В переводе: Внимание! Здесь говорит передатчик Красной армии.

В нашей армии были станции на 150, 300 и 500 ватт. «Пятисотка» имела несъемный рупор, а нужно было как можно ближе подъехать к линии фронта, найти укромное место, замаскироваться, провести передачу и быстро уехать. Немцы засекали такую станцию и могли начать артобстрел. В 55-й армии Ленинградского фронта придумали разместить звукостанцию на танке. Танкисты выделили старенький Т-26, и на него смонтировали устройство. Мне приходилось на этом танке вещать несколько раз, правда, не очень удачно. Когда шла передача, рядом разорвался снаряд, нас осыпало осколками, и один горячий осколок попал мне под глаз. Позже выяснилось, что глаз цел, а вот танк подбили.