Следы ведут в Караташ - Эдуард Павлович Зорин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Следует отдать должное организаторским способностям вашего шефа, — заметил Сноу, восхищенно следя за работой электронных машин.
— Хотя сам шеф часто с сожалением вспоминает свой прежний, тесный кабинет, — сказал Серебров.
— Ну, это причуды старости. Вы думаете, у моего мэтра нет причуд? Сколько угодно!.. Возьмите хотя бы неожиданный переезд в Германию...
— Да, действительно, — подхватил Серебров. — Кстати, вы были вместе с Хаузеном на раскопках в Сьерра-Мадре?
— Нет, хотя мне очень хотелось...
— Что же вам помешало?
— Семейные обстоятельства — так принято выражаться в подобных случаях.
...По широкой лестнице, выложенной пластмассовыми белыми плитами, они поднялись на крышу института.
Над Москвой разгорался жаркий июньский полдень. А здесь было прохладно. Под разноцветными тентами стояли шезлонги. Посередине из круглого облицованного красным мрамором бассейна бил фонтан.
— Неплохо придумано, — сказал Сноу.
Ляля стояла у самого края крыши, держась рукой за дюралюминиевые перильца.
— Вам нравится Москва? — спросила она, поворачиваясь к стоящему рядом с ней американцу.
— О, Москва, — проговорил Сноу. — Это великолепно. Прекрасный, современный город.
Он резким движением снял очки, и Лялю поразили его глаза. Сноу улыбался, а глаза смотрели пристально. Казалось, они принадлежали другому человеку.
Кто он?
— И ты уверена в том, что это Сноу?
— Да.
— Ты видела все сама?
— Ну да!..
— Это невероятно.
— И тем не менее это правда.
— Сноу в Москве...
— А Каракозов? Зачем ему Каракозов?
Ляля растерянно теребила рукав своей блузки.
— Только может быть... Понимаешь... — неуверенно пробормотала она. — И этот тип снова был у Каракозова...
— С плоской спиной?
— Да.
— Ах, черт!
Серебров ударил кулаком в ладонь:
— Не нравятся мне эти ночные визиты... Но Сноу...
— Я не ошиблась, Коля. Честное слово, не ошиблась, — видя его колебания, горячо сказала Ляля.
— Как это было?.. Когда?..
— Вчера... Я возвращалась в Археологический городок...
Лесом — напрямик — от дачи Югова до Археологического городка каких-нибудь три километра. Ляля постояла на остановке, но автобуса все не было. И она решила возвращаться пешком.
Сначала нужно было пересечь кладбище, а потом пройти под железнодорожным мостом. Когда она спустилась к мосту, сумерки сгустились.
За мостом начинался густой березняк. Тропинка шла с бугра на бугор, петляла по ложбинкам да малинникам. А когда начался сосновый лес, стало еще темнее — и Ляля струсила. Просто так, без всяких причин. Струсила и присела под куст. Лес вокруг шумит, чудятся какие-то голоса, чей-то осторожный шепот. И холодно стало на душе, так холодно, как перед большой бедой. С чего бы это?!.
Она знала, она была уверена, что сейчас, непременно сейчас должно что-то случиться.
И — увидела человека. Он шел легко — широким, размашистым шагом. На нем было все темное, и лицо его расплывалось в ночи неясным белым пятном.
Она узнала его. Сноу. Джон Сноу, ассистент доктора Хаузена, гость профессора Югова.
И оттого, что это был Сноу, а не просто какой-нибудь подгулявший дачник, оттого, что крался он по тропе ночью, таясь от людей, ей стало не по себе.
А Сноу прошел совсем рядом и снова скрылся в кустах...
— Почему ты не окликнула его?
— Не знаю. У него было странное лицо. Человек с таким лицом способен на все.
— И ты пошла за ним?
— Сама не знаю, как. Словно все произошло помимо моей воли.
— Это было опасно.
— Конечно. Он мог заметить меня.
— А что было потом?
— Потом я снова увидела его — возле маленького озерца, что рядом с дачей Викентия Александровича. Он остановился у самой воды, присел и достал из пиджака какие-то металлические трубки... На даче Викентия Александровича было темно, а у Каракозова горел свет...
— И он пошел к даче Каракозова?
— Да. Он спрятался в канаве и стал ждать. Это длилось очень долго. Потом мне показалось, будто тихонько стукнула калитка. Вскоре после этого на даче потух свет... Сноу встал и осторожно подошел к забору. Нет, не подошел, — он подкрался и словно растворился среди деревьев и кустов. Его не было, была его тень. И тень была страшнее самого Сноу... Он остановился у забора, а я легла на его место. Отсюда действительно все хорошо было видно...
— Он кого-то ждал?
— Наверное. На даче снова зажегся свет. И тогда я увидела того... с плоской спиной... Он остановился у окна, и в руках у Сноу что-то щелкнуло...
— Он стрелял?
— Нет. Это был не выстрел. Просто в руке его что-то щелкнуло, и он словно сам испугался этого. Он вынырнул из тени забора и побежал по дороге...
Серебров взволнованно прошелся по лаборатории. Ляля сидела с бледным и расстроенным лицом.
— Давай, разберемся во всем спокойно, — сказал, наконец, Серебров.
— Ты настаиваешь на своем?
— Но ведь и ты могла ошибиться.
— Пусть даже так. Пусть не Сноу, хотя я точно знаю, что Сноу... Но во все остальное ты веришь?..
Серебров сжал ладони, сосредоточенно посмотрел себе под ноги.
— Нужно действовать.
— Как?
— Следить за Сноу.
— Только и всего? — усмехнулась Ляля. — Может быть, установим заодно слежку и за доктором Хаузеном?..
Ляля устало сняла с себя халат.
— Ужасно хочется спать...
— Тебе нужно отдохнуть.
— А тебе?
— У меня уйма работы. Эти схемы необходимо подготовить к утру. Машину не подстегнешь.
Он пощелкал ногтем по зеленоватой светящейся шкале.
Ляля усмехнулась:
— Ну, будь здоров. Желаю тебе счастья с электронной машиной.
— Не говори глупостей.
— Спокойной ночи.
— Тебя проводить?..
— Не нужно...
В метро было людно. Ляля спустилась на кольцевую. Из тоннеля тянуло приятным холодком. Эскалатор выбрасывал на перрон все новые и новые толпы народа. Ребята с гитарой возвращались с пикника — белозубые, веселые, загорелые.
Ляля подумала, как хорошо было бы и им отправиться сегодня куда-нибудь за город, хотя бы в тот же Археологический городок или по Ярославской железной дороге. Забыть про экспедицию, про бугские шары, про электронно-счетные машины, про все на свете. И купаться, и лежать на песке, и загорать, и самое главное — ни о чем не думать.
Но не думать было труднее всего, и мысли ее невольно возвращались все к тому же —
