Роза и ее братья - Луиза Мэй Олкотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Наверняка они с дядей что-то задумали, так что мы вмешиваться не станем. Согласна, Фиби? Ну, Принц, отчаливай.
И они двинулись в путь к острову, где их встретили с большим удивлением.
Вот что значилось в записке, которую привезла Фиби:
Дорогой дядя, я сегодня поработаю вместо Фиби, чтобы она тоже могла повеселиться. Ты, пожалуйста, ее не слушай, пусть остается, а мальчикам скажи, чтобы развлекали ее изо всех сил, ради меня. Не думай, что мне это легко: очень не хочется пропустить самый лучший день, но я чувствую себя большой эгоисткой, ведь у меня столько удовольствий, а у Фиби ни одного, вот я и решила принести эту небольшую жертву. Пожалуйста, не препятствуй и не смейся: я совсем не жду никаких похвал, мне самой хотелось так поступить. Я вас всех очень люблю,
Роза.
– Ах, какое же у нашей девочки доброе сердечко! Как ты думаешь, Джесси, стоит привезти ее сюда – или пусть поступает по-своему? – спросил доктор Алек, когда стихли крики изумления и восхищения.
– Не вмешивайся, позволь ей принести эту небольшую жертву. Она это делает от всей души, и, если мы хотим по достоинству оценить ее усилия, мы должны доставить Фиби как можно больше удовольствий. А уж Фиби, видит бог, их заслужила.
И миссис Джесси жестом велела мальчикам больше не ныть, а придумать, как порадовать гостью Розы.
Фиби с трудом удержали: она хотела немедленно вернуться домой, а потом заявила, что без мисс Розы ей все это будет совсем не в радость.
– Да не выдержит она там целый день! Наверняка вернется еще до полудня – ставлю все, что угодно! – сказал Чарли, и прочие дружно склонились к тому же мнению; проще смириться с утратой своей королевы, если утрата обещает стать недолговечной.
Но проходил час за часом, а сигнал с балкона не подавали, хотя Фиби постоянно поглядывала туда с надеждой. Не прошло мимо лодки, которая доставила бы беглянку обратно, хотя не одна пара глаз следила, не появятся ли где золотистые кудри под круглой шляпкой; настал час заката, но вместо Розы он принес им только яркое зарево в западной части неба.
– Честно говоря, не думал, что она на такое способна. Мне-то показалось, это голая сентиментальность, а она говорила всерьез, да и теперь стоит на том, чтобы принести настоящую жертву. Какая молодец! Я возмещу ей это стократ и теперь очень стыжусь своих мыслей, что она могла так поступить просто из позерства, – покаянно произнес дядя Алек, напрягая в сумерках глаза: ему показалось, что он заметил в саду маленькую фигурку девочки, которая накануне ночью сидела на бочонке и говорила о том, что ей с такой душевной щедростью предстояло совершить.
– Ну, фейерверк она все равно увидит, если только не сообразит спрятаться в каком-нибудь темном чулане, – заявил Арчи, которого сильно раздосадовала проявленная Розой неблагодарность.
– Наш-то увидит прекрасно, а вот большой, на холме, нет; правда, может, папа и вовсе про него забыл, – добавил Стив, прервав ученую лекцию про античные праздники, которую только что начал им читать Мак.
– Что по мне, так увидеть ее мне будет милее, чем самый лучший на свете фейерверк, – заявила Фиби, которая подумывала о бегстве на одной из лодок – если выгорит.
– Сделаем, что можем; и если она сумеет отказаться от изумительного приглашения, которое мы ей отправим, она настоящая героиня, – добавил дядя Алек, втайне надеясь, что не сумеет.
Роза же провела день в немудреных делах: помогала Дебби, обслуживала бабушку Миру и героически сопротивлялась попыткам бабушки Изобилии отправить ее обратно на счастливый остров. Утром ей было непросто повернуться спиной к радостному миру снаружи – там развевались флаги, гремели пушки, взрывались петарды и все готовились к празднику – и встать к тазу мыть чашки под воркотню Дебби и сетования бабушек. Непросто было сознавать, что день проходит, знать, что на другом берегу каждый час его наполнен радостью, что стоит ей сказать слово – и она окажется там, где ей очень хочется оказаться. Но тяжелее всего ей пришлось вечером, когда бабушка Мира заснула, тетя Биби уселась читать журнал в гостиной, Дебби устроилась на крыльце смотреть фейерверк, а маленькой служанке только и оставалось, что коротать время в одиночестве на своем балкончике и следить, как над островом, холмом и городом взмывают яркие ракеты, как гремят оркестры и лодки с веселыми пассажирами снуют туда-сюда в неровном свете.
Не скроем, что слеза-другая затуманили голубые глаза, а в один момент, когда остров озарила особенно яркая вспышка и Розе показалось, что она разглядела палатки, кудрявая головка склонилась на балюстраду и недремлющая настурция услышала тихий шепот:
– Надеюсь, там хоть кто-то по мне скучает!
Однако слезы быстро высохли, и Роза стала наблюдать, как остров и холм перекликаются залпами, как это назвал Джейми, «хлопушков, ракетов и петардов»; она улыбнулась, подумав, как нелегко мальчикам поддерживать такую интенсивность огня, – и тут вдруг появился дядя Мак и торопливо произнес:
– Давай-ка, дитя мое, надевай свою накидку, пелеринку, или как там она называется, – и бежим. Я приехал за Фиби, но тетя сказала, что ее нет, так что ты будешь вместо нее. У меня в лодке Фун, поехали с нами смотреть мой фейерверк. Мы его специально для тебя придумали, так что не пропусти, иначе я очень расстроюсь.
– Но, дядя… – начала было Роза, считавшая, что не должна получить ни капельки удовольствия, – может, лучше…
– Знаю, милочка, знаю; тетя мне все рассказала. Но мне ты сейчас нужнее, чем всем остальным, так что требую, чтобы ты поехала, – отрезал дядя Мак, который явно очень спешил, но при этом проявлял необычайную доброту.
Роза последовала за ним, а в лодке ее ждал маленький китаец со смешным фонариком в руках, и она едва не умерла от смеха, слушая, как он пытается выразить свои эмоции на ломаном английском. Когда они вышли в бухту, городские часы как раз пробили девять, фейерверк на острове, похоже, закончился – в ответ на последнюю римскую свечу, запущенную из Женовейника, никакого залпа не последовало.
– Наши, похоже, всё, но в городе фейерверк продолжается – и какой же он красивый! – восхитилась Роза, расправляя свою мантилью и наблюдая с задумчивым интересом.
– Надеюсь, ребята мои там ничего не
