Эпоха последних слов - Дмитрий Тихонов

Они стояли перед секцией, посвященной истории борьбы людских королевств с орками: «Зеленокожая Угроза», «Степные Демоны и Их Обычаи», «Дневники и Письма Лорда Воллмонда в трех Томах». Брат Мавиус принялся расставлять привезенные Вольфгангом книги на полках. Рыцарь прислонился к корешкам лбом, поглаживал их пальцами. Его предки, предшественники, великие герои, которыми он восхищался в детстве, его братья и учителя — все они оставались только здесь. Остальной мир уже позабыл о них, как позабыл Гром-Шога и Майру. Столетия подвигов, самоотверженной борьбы за жизнь целых народов пошли прахом. Нет резона помнить прошлое, когда будущее исчезло, растворилось в пламени пожаров и ярости.

У него, по крайней мере, оставалась одна цель — найти брата. Вновь увидеть Рихарда. У остальных, растерявших всех друзей и родных, не было и этого. Небытие торжествовало.

— Ну вот и все, — алхимик отряхнул руки. — Сделано. Пойдемте назад?

Быстро собравшись в дорогу, путешественники двинулись в путь. Скалогрыз попробовал уговорить Вольфганга подождать до следующего утра, дать отдых нервам и лошадям, но рыцарь не собирался его слушать.

— Я не тяну тебя за собой, мастер гном, — сказал он. — Если хочешь, оставайся здесь, в цитадели. Тут кругом камень и механизмы, твоя стихия. Ты ничего мне не должен, и я не жду, что отправишься со мной дальше. Тебе нет нужды рисковать жизнью.

— Чего? — спросил Скалогрыз, лукаво прищурившись. — Не расслышал…

— Ты же понимаешь, что тварь, явившаяся сюда ночью, приходила ко мне?

— Понимаю. Ну а ты, храбрый рыцарь, понимаешь, что эта хрень убила единственного, кому я мог доверять? А в наши времена нечего и думать уцелеть в одиночку, особенно если ты — коротышка с ушами, забитыми сталактитами. Да я не услышу, если ко мне будут подкрадываться десять пьяных медведей!

— В цитадели нет медведей, — улыбнулся Вольфганг.

— В цитадели мне нечего делать! — упрямо набычился гном. — От этих рогатых чудиков на стенах мурашки бегут. Да и не останусь я тут после того, что случилось.

— Я не буду тебе нянькой, учти.

— Учту. Пока в собственной бороде не путаюсь, дробить-колотить! Может, еще спасибо скажешь моей аркебузе.

— Может, и скажу. — Рыцарь протянул ему руку. — Будем друг другу доверять, мастер гном?

— Придется. — Скалогрыз крепко пожал ее. — Больше некому.

Харлан тоже присоединился к ним. Торговец решил отправиться к северо-восточным отрогам Арганайского хребта, во владения эльфов, а значит, ему было по пути с Вольфгангом и Роргаром. По его словам, проклятие меньше всего затронуло горные города и монастыри Старшего Народа, а значит, имело смысл искать в тех краях и других выживших. Вольфгангу подобные рассуждения казались сомнительными, но возражать не стал: Харлан нравился ему, да и в любом случае еще одна пара рук никогда не бывает лишней.

Они взяли четырех лошадей. Гном наотрез отказался ехать самостоятельно и занял прежнее место за спиной рыцаря. Две вьючных кобылы были нагружены основательно, но без излишеств — Мавиус собрал в дорогу приличные запасы провизии из кладовых цитадели, на много дней обеспечив путников вяленым мясом, сушеной рыбой и фруктами. На прощание старый алхимик сказал:

— Все мы этой ночью стали свидетелями ужасных событий. Однако зло отступило, пусть и не окончательно побежденное, но напуганное. Значит, мы пока еще в состоянии справляться с тьмой. Значит, мы имеем право на надежду.

Вольфганг кивнул, хотя прекрасно знал, что зло вовсе не отступило. Оно просто выполнило то, зачем пришло, и удалилось, не желая тратить время. Мало ли какие дела могли быть у зла? Скалогрыз тоже промолчал, решив не лишать радушного хозяина приятных иллюзий. В конце концов, надежда способна творить чудеса.

Они покинули цитадель алхимиков и направились по тракту дальше на юго-запад. Высокая тощая фигура брата Мавиуса еще долго была видна на вершине надвратной башни.

Впрочем, оборачивался один лишь гном. Харлан, прикрыв глаза, насвистывал нехитрый мотивчик, а Вольфганг ехал, нахмурившись, погруженный глубоко в невеселые мысли. Он снова и снова анализировал свои ощущения, пытаясь все-таки понять, что же случилось с Рихардом. Брат не умер — в этом он не сомневался. Нить, связывающая их, не порвалась, не исчезла. Только на другой стороне за эту нить испуганно и тревожно дергали, словно звоня в набатный колокол. Что-то происходило с Рихардом, что-то важное, опасное, от чего зависело очень и очень многое, вся их дальнейшая судьба.

Но увидеть и понять ему было не дано: слишком далеко они находились друг от друга. Оставалось лишь надеяться, что демон не успеет выполнить свою угрозу, что три колдуньи смогут остановить его.

— Эй! — нарушил молчание Скалогрыз, и Вольфганг вздрогнул от неожиданности. — Так и не признаешься мне, что сказал Гром-Шог перед смертью?

— Ты же был там, — буркнул рыцарь. — Все слышал сам.

— И половины не разобрал. Я ж туговат на ухо, а он еле шептал.

— Не сейчас, хорошо?

— Почему?

— Просто не сейчас. Мне нужно обдумать сперва.

— Как знаешь.

Трое путников продвигались все дальше на юго-запад, и камень вокруг постепенно сменялся серой безжизненной землей, оживить которую не смог даже прошедший ночью ливень. Вместо сосновых лесов теперь тянулись чахлые дубовые посадки, а в лицо все чаще дул сухой ветер Карраз-Гула, великой пустоши, что простиралась на многие сотни миль до противоположного края света.

Через три часа они достигли деревянного форта, той самой заставы, о которой вчера рассказывал усатый солдат. Здесь было тихо, пустынно, но спокойствием и не пахло — так же, как в Трех Соснах, повсюду чувствовалась угроза. На колокольне бревенчатой часовни Ушедших Богов вместо колокола болтался труп, исклеванный воронами. Покинув это выморочное место, все трое вздохнули с облегчением.

Молчание нависало над ними подобно угрюмому грозовому облаку: время от времени Харлан пытался завязать разговор, но все его попытки натыкались на односложные, мрачные ответы Вольфганга или на глухоту Скалогрыза. Да и сам путь их мало способствовал оживленным беседам: слишком часто попадались страшные свидетельства чумы безумия, охватившей мироздание.

Сожженные, разграбленные хутора, всепроникающий запах тления, искромсанные, обглоданные тела на обочинах, топоры и вилы, застрявшие в бревнах частоколов или ворот. Скотина, кучами гниющая в запертых хлевах, стаи голодных собак, неотрывно следующие за проезжающими. Пару раз Скалогрызу даже пришлось пальнуть из аркебузы в особо наглых или обозленных псов. Выстрелы ненадолго распугивали свору и поднимали в воздух полчища стервятников, наполнявших небо пронзительными гневными криками.

Смотреть по сторонам не хотелось, но постоянное ощущение опасности заставляло быть начеку. И вот, в очередной раз пристально оглядывая обочины, Вольфганг вдруг заметил в высокой серой траве ярко-оранжевое пятно.

— Что такое? — тревожно спросил гном, когда рыцарь остановил лошадь, но тот не ответил. Спешившись, он направился к предмету цвета спелого апельсина, мысленно умоляя всех богов помиловать его и дать ошибиться. Но боги давно покинули мир и больше не слышали молитв.

Оранжево-желтая эльфийка, Сестра Огня по имени Илсара-Искрящийся-Вихрь, та самая, что велела ему остерегаться Ледяных Ведьм, лежала на обочине, глядя в небо невидящими глазами, в которых уже никто не смог бы найти ни презрения, ни любопытства, ни древней внутренней мощи — только пустоту. Небытие.

— Гидравлическая сила, — ошеломленно пробормотал Скалогрыз, встав рядом. Каким-то чудом ему удалось самостоятельно и успешно спуститься с лошади.

— Ага, — процедил сквозь зубы Вольфганг. — Она самая.

Он присел рядом с трупом, коснулся пальцами гладкой, матовой щеки.

— Холодная уже. Давно лежит.

— А почему собаки или волки не полакомились?

— Откуда мне знать! Может, они длинноухих не едят.

— Странно…

Гном прищурился, указал на круглое черное отверстие в кирасе колдуньи:

— Что это?

— Рана, похоже.

— Понятное дело, не царапина. От чего она? На стрелу или меч не похоже. Для копья тоже слишком уж аккуратно. Возможно, пуля. Хотя…

Гном опустился на колени, пристально осмотрел землю под мертвой эльфийкой, потом нагнулся над отверстием в кирасе и осторожно опустил в него палец. Вольфганг поморщился, недоуменно взглянул на Скалогрыза. Тот вынул палец, сунул его под нос рыцарю:

— Вода. С ней расправились каким-то ледяным колдовством. Пронзили сосулькой. А потом сосулька растаяла. Потому тело и холодное. Лежит она здесь, скорее всего, недавно совсем — ни одна ворона не успела сесть. Смотри, какие глаза аппетитные.

— Значит, мы их почти догнали! — воскликнул Вольфганг.