Эпоха последних слов - Дмитрий Тихонов

Несколько крепких мужчин взялись за свободный конец каната, и старик перелез через край колодца. Трое с факелами встали вокруг, освещая ему спуск. Вольфганг чувствовал, как нарастает напряжение, наполняет воздух, оседая на висках. Само собой это закончиться не могло. Все ждали, когда…

И тем не менее удар последовал неожиданно. Канат вдруг рвануло, да так, что люди повалились на землю. Рассмотрев что-то внизу, державшие факелы, отпрянули в стороны. Один из них рванулся прочь, распахнув рот в беззвучном крике, но внезапно замер, согнулся пополам, упал на колени. Его стошнило.

Канат извивался, словно огромная агонизирующая змея. Крестьяне бестолково суетились вокруг, пытаясь схватить, удержать взбесившуюся веревку. Жилистый парень в синей рубахе бросился на нее животом, прижал к земле, принялся наматывать себе на руку. Кто-то кинулся ему на помощь, но тут грянул еще рывок, парня ударило о бревна сруба, он охнул, выпустил канат. Тот взвился в воздух и, мотнув на прощание измочаленным краем, скрылся в черной яме колодца. Паника заполнила все вокруг. Подобно туману, она растекалась в разные стороны, захватывая умы, затмевая сознания.

Вольфганг пытался подойти ближе, но этот туман мешал ему — ноги вязли в белесой дымке, словно в тягучем киселе. Он чувствовал: что-то поднималось из глубины, что-то голодное и могучее, не живое в обычном смысле этого слова, но и не мертвое. Что-то, тесно связанное с безумием, захватившим мир, с дьявольским смехом магистра Раттбора, с видениями несчастного Рихарда.

Вольфганг делал шаг за шагом, приближаясь к проклятому колодцу, собираясь посмотреть в глаза неведомой твари. Но в тот самый миг, когда она должна была показаться над краем сруба, пронзительный, истошный крик разорвал в клочья пелену беззвучия, окутавшую рыцаря. Вольфганг обернулся, чтобы обнаружить его источник, но тут понял, что кричат снаружи — там, в реальном мире. Сон сразу же поблек, рассыпаясь тысячами осколков, уходя в небытие, словно вода сквозь пальцы. Он пытался разглядеть, что же все-таки выползло ему навстречу, но уже не мог: видение стремительно растворялось в наступающей действительности, теряло значение и смысл, превращалось в смутное воспоминание. Вольфганг пришел в себя.

Буря продолжалась. Шумел ливень, грозно ворочался гром. Где-то в замке кто-то исступленно, отчаянно вопил, и нельзя было даже понять, женщина это или мужчина. Вольфганг вскочил с кровати, схватил скипетр, и, толкнув дверь, выбежал в коридор — как был, босиком. Холод каменного пола метнулся вверх по согретому сном телу, разбил последние оковы забытья, прояснил сознание. Кричали дальше по коридору и вроде бы этажом ниже. Похоже, это была все-таки женщина.

Через несколько мгновений, когда рыцарь достиг лестницы, крик оборвался. Шлепая босыми ногами по гранитным плитам, помнящим еще перворожденных эльфов, Вольфганг слетел вниз, выскочил в галерею нижнего уровня. Увиденное там не шокировало его, — за последний месяц он успел насмотреться всякого и больше не способен был удивляться, — но заставило замереть на месте, в попытке понять, что происходит вокруг.

На стенах горело меньше половины фонарей. Повернувшись могучими зелеными спинами к рыцарю, в коридоре стояли орки. Наргрох, Даг-Стаг и Гром-Шог. Рваную Морду он узнал сразу, несмотря даже на полумрак, царивший здесь: по приметному двуручному топору. Даг-Стаг занес над плечом шипастую дубину. Наргрох заслонялся своим рогатым щитом, мерно постукивая по нему иззубренным широким тесаком.

Чуть дальше, примерно в десяти шагах, на полу лежал человек. Вольфганг не мог рассмотреть, кто это был, но, судя по неестественно изогнутому телу и темной луже вокруг, спасать его уже было поздно.

С другой стороны от мертвеца фонари не горели совсем, а на самом краю освещенного пространства стояли Майра и Джонас. По-звериному оскалившись, они наклонились вперед, словно готовясь к броску. Дочь сжимала в руках ржавые крестьянские серпы, отец — боевую секиру с широким изогнутым лезвием. Что-то было не так с их глазами.

Позади Майры и Джонаса коридор тонул в непроглядном мраке, но там ощущалось некое движение, подобно тому, как ощущается приближение большой рыбы на поверхности воды.

Звонко цокая ногоступами, в галерею ворвался Скалогрыз с аркебузой наперевес. Едва не врезавшись в Вольфганга, он с трудом остановился, принялся озираться, тараща заспанные глаза.

— Что происходит, а? Вашу простоквашу!

— Если бы знал… — начал было рыцарь, но тут снаружи оглушительно громыхнуло. Избавив Вольфганга от лишних объяснений, хлынув сквозь стрельчатые окна, белый свет молнии на мгновение полностью разогнал темноту.

За Майрой и Джонасом, заполняя собой галерею, громоздилось нечто невообразимое. Беспорядочное переплетение множества тонких черных рук, расползающихся по стенам и потолку. Массивное, бесформенное тело в центре, полное оскаленных пастей, стоящее на двух вполне еще человеческих ногах. Длинная пульсирующая шея оканчивается гладко выбритой головой брата Логвина. Две черных руки тянутся к затылкам Майры и Джонаса, тощие острые пальцы погружены глубоко в плоть, их кончики выглядывают из опустевших глазниц несчастных.

Через долю секунды молния погасла, вновь погрузив коридор во тьму. И тут же, осознав, что можно больше не прятаться, существо перешло в нападение. Тела бродячих музыкантов, превратившиеся теперь в кукол, послушных воле своего чудовищного господина, прыгнули вперед.

Наргрох шагнул навстречу, поднимая щит и занося для удара тесак. Даг-Стаг последовал за ним, замахиваясь дубиной. Не имея возможности атаковать одновременно с сородичами из-за тесноты коридора, Гром-Шог чуть промедлил. Это продлило ему жизнь.

Майра и Джонас взлетели высоко, под самый потолок, и там повисли на стенах, подобно огромным ящерицам. Гибкие черные щупальца, тянущиеся от их затылков, наполняли лишенные душ тела невероятной силой и ловкостью. Оттолкнувшись ногами от затянутого паутиной барельефа, Майра камнем рухнула вниз, прямо на Наргроха. Тот еле успел заслониться щитом — острия обоих серпов пробили кожу, дерево, вошли глубоко в руку орка. Взвыв от боли, Наргрох рубанул девушку тесаком. Она даже не пыталась уклониться.

Даг-Стаг, задрав голову, следил за висящим под потолком Джонасом. Однако тот, вместо того, чтобы атаковать его, пробежал по стене и прыгнул на Гром-Шога. Рваная Морда поднял топор, готовясь столкнуться с врагом, но в этот миг, оглушив всех вокруг своим ревом, аркебуза Скалогрыза разом наполнила галерею дымом и запахом пороха. Заряд встретил тварь, бывшую прежде бродячим музыкантом, в полете, отбросил ее назад, впечатав в стену. Существо тяжело обрушилось на пол, но сразу начало подниматься, несмотря на зияющую в груди дыру. Гром-Шог подскочил к ней и одним ударом рассек черное щупальце. Обрубок судорожно вздрогнул, резко втянулся в темноту. В тот же миг тело Джонаса обмякло, завалилось набок.

Наргроху подобное в голову не пришло. Прижав щитом девушку к стене, он яростно кромсал ее тесаком, уже не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Из мрака появились новые руки, опутали его, пронзая спину и живот, разрывая внутренности. Другие схватили Даг-Стага, подняли его к потолку, смяли, с размаху ударили об пол. То, что осталось от Майры, стремительно поползло по стене вверх, к фонарям, оставляя на камнях кровавые полосы.

Скалогрыз спешно перезаряжал аркебузу, беспрерывно богохульствуя сквозь зубы. Гром-Шог замер посреди коридора, выставив перед собой топор. Вольфганг стоял рядом, не имея ни малейшего понятия, что нужно делать. Скипетр в его руках вряд ли годился в качестве оружия против возникнувшего из ниоткуда монстра, а исцелять было уже некого — чудовище не оставляло жертвам шанса.

Нелепым, уродливым пауком Майра ловко карабкалась от одного фонаря к другому, давя хрупкие стеклянные футляры, убивая свет. Пришла пора принимать решения.

— Назад! — крикнул рыцарь. — На лестницу! Там ему нас не достать!

Гром-Шог обернулся, мотнул головой — уходите, мол, а сам, испустив низкий, утробный рев, поднял топор и бросился во тьму.

— Стой! — рявкнул Вольфганг, но орк уже канул во мрак.

Рыцарь поднял с пола секиру Джонаса, рванулся следом. Гном что-то орал позади, а он не мог разобрать слов. Перепрыгнул через еще бьющегося в агонии Наргроха, чуть не споткнулся о его ощетинившийся клыками щит.

Вспышка молнии.

Гром-Шог на фоне черноты, занимающей теперь весь коридор. Больше ни ног, ни головы брата Логвина. Демон окончательно избавился от маски. Лишь руки. Щупальца. Пасти.

Тьма. Что-то тяжелое врезалось в плечо, отбросило к стене. Это Майра придавила его к полу, вцепилась ногтями в шею. Зубы клацнули возле глаз. Изрубленное, изувеченное лицо слишком близко, тошнотворный запах бьет в ноздри. Вольфганг ударил ее ногами, сбросил с себя, начал подниматься. Она тоже — и куда быстрее, чем он. Расчлененное тело, его части двигаются отдельно друг от друга, словно фрагменты раздавленной марионетки.