Магистраль вечности (сборник) - Клиффорд Саймак

– Дэвид, – вскрикнула девушка, – что случилось?

Ибо произошло нечто великое, она это знала и была растеряна, хотя к ее растерянности примешивались счастье и изумление. Она сидела на корточках, прижавшись спиной к дереву, и над ней словно склонилась Вселенная, и она почувствовала твердое прикосновение рук, которые ее подняли, и она оказалась в объятиях Дэвида и прильнула к нему, как еще никогда в жизни ни к кому не приникала, радуясь, что он рядом с ней в этот великий миг ее жизни, чувствуя себя в безопасности в его сильных, крепких руках.

– Ты и я, – повторял он. – Мы с тобой вдвоем. Между нами двумя…

Он запнулся, и она поняла, что он испуган, и обвила его руками и прижала к себе.

Глава 22

Они ждали у реки, рядом с вытащенными на каменистый берег каноэ. Несколько гребцов сидели у маленького, сложенного из плавника костерка и варили рыбу, остальные просто разговаривали, а один из них крепко спал на речной гальке – хотя галька показалась Джейсону чрезвычайно неудобной постелью. Река здесь была уже, чем у старого лагеря, течение быстрым; искрясь на послеполуденном солнце, вода бежала между высоких утесов, тянувшихся с обеих сторон.

Позади них высилось гигантское, расширяющееся кверху сооружение – черный свиток металла, кажущийся огромным и в то же время настолько хрупким, что, того и гляди, его закачает под ветром.

– Мы оба подумали об одном и том же, – сказал Джон.

– С кем ведет беседы Проект?

– Именно. Полагаешь, это возможно? Суперробот, или суперкомпьютер, вошел в контакт с Принципом?

– Не исключено, что Проект его слышит, может быть, получает от него информацию, но не разговаривает с ним в прямом смысле слова.

– Это не обязательно Принцип, – предположил Джон. – Это может быть другая раса или несколько рас. Мы обнаружили их немало, но лишь с немногими общаемся, поскольку у нас нет основы для взаимопонимания. Хотя эта биолого-механическая штуковина способна создать что угодно. Его разум, если это можно назвать разумом, возможно, более гибок, чем наш. Бесспорно, по уровню и глубине понимания он равен человечеству. В течение столетий роботы накачивали его запоминающее устройство всеми человеческими знаниями. Вероятно, это самое образованное существо из когда-либо живших на Земле. Он обладает эквивалентом нескольких сотен университетских образований. Уже один только объем знаний, который он сохранит, не забывая ничего, мог обеспечить ему кругозор более широкий, чем у любого из людей.

– С чем бы он там ни беседовал, – сказал Джейсон, – одно очко в его пользу. Ведь так мало разумных рас, с которыми мы смогли вступить хоть в какой-то контакт, я уж не говорю об осмысленном общении. А этот суперробот общается с Принципом, да еще как осмысленно.

– По двум причинам, – предположил Джон. – Во-первых, он, вероятно, способен расшифровывать символы языка…

– Функция хорошего компьютера, – заметил Джейсон.

– И во-вторых, хороший компьютер способен не просто на понимание, которое отличается от нашего, он может обладать более широким диапазоном понимания. Во многих случаях мы не можем вступить в контакт из-за своей неспособности постичь образ мыслей и систему ценностей, отличных от наших.

– Что-то уж больно долго мы ждем, – проговорил Красное Облако. – Как вы считаете, чудовище все еще не может ни на что решиться? Хотя, по-моему, не имеет значения, что он скажет. Вряд ли от него будет какой-нибудь прок.

– Это не чудовище, сэр, – возразил Езекия. – Это конструкция, созданная такими, как я. Хотя я должен прибавить, что ни за что не стал бы ее создавать. Пусть она умна, но это омерзительная вещь, детище греховной гордыни. И все же я уверен: если Проект примет решение, он может помочь нам.

– Это мы скоро узнаем, – сказал Джейсон. – Вон Стэнли идет по тропинке.

Они стоя ожидали сверкающего робота. Тот спустился, подошел к ним и остановился, поглядел каждому в лицо.

– Новости плохие, – наконец проговорил он.

– Значит, не поможете, – сказал Джейсон.

– Мне искренне жаль, – ответил робот. – Моим личным желанием было бы сотрудничать с вами. Но мы построили Проект, он теперь главный среди нас, можно сказать, – робот склонил голову в сторону Горация Красное Облако, – он наш вождь, и потому мы подчиняемся его решению. Ибо какой смысл создавать вождя, если ему не доверяешь?

– На чем основано его решение? – спросил Джейсон. – Вы нам не доверяете? Или проблема, по вашему мнению, не так серьезна, как нам представляется?

Стэнли покачал головой.

– Ни то ни другое, – сказал он.

– Ты понимаешь, что, если люди вернутся, они могут вас подчинить? И Проект тоже.

– Ты обязан быть учтивым с этими джентльменами… – начал Езекия.

– Не лезь, – резко оборвал его Стэнли.

– Буду. – В голосе Езекии зазвучал несвойственный ему гнев. – Это те, кто нас создал. Мы обязаны хранить верность. Даже ваш Проект должен быть им верен, так как вы использовали не только данный вам людьми разум, но и собирали по всему свету материалы, из которых строили Проект, знания, которые в него вводили.

– Мы теперь не ищем преданности, – проговорил Джейсон. – Иногда я думаю, что нам следовало бы извиниться за то, что мы вас создали. Мы не дали вам мира, к которому вы могли бы испытывать благодарность. Но если люди вернутся и захватят планету, пострадаем мы все.

– Чего вы хотите? – спросил Стэнли.

– Вашей помощи. Коль скоро вы отказываете в ней, у нас есть право спросить почему.

– Это вас не утешит.

– Мы не утешения ищем.

– Хорошо, – сказал Стэнли, – раз вы настаиваете…

Он запустил руку в сумку, висевшую на поясе, достал оттуда сложенный лист бумаги, развернул его, разгладил.

– Это ответ, который дал нам Проект.

Он подал бумагу Джейсону. На ней были напечатаны четыре строчки:

«Описанная ситуация для нас несущественна. Мы могли бы помочь человечеству, но нет причин это делать. Человечество – преходящее явление и не имеет к нам отношения».

Глава 23

Дядя Джейсон посоветовал ей начать с книг по истории. Это, сказал он, даст основу для понимания всего остального.

Сейчас, в библиотеке, когда ветер шумел за окном, а от толстой свечи остался лишь короткий огарок, Вечерняя Звезда устало спросила себя, какой, собственно, прок в понимании. Понимание не разгладит тревожные морщинки на лице дяди Джейсона. Оно не гарантирует, что, если вернутся люди, останутся нетронутыми леса и прерии – земли, где живет ее народ. И оно не скажет ей, что случилось с Дэвидом Хантом.

Последнее соображение, призналась она себе, лично для нее самое важное. Он обнял и поцеловал ее в тот день, когда они обнаружили существо в лощине, и домой они вернулись вместе, держась за руки. Но больше она его не видела, и никто не видел. Девушка бродила по лесу в надежде найти его и даже побывала в монастыре. Роботы ничуть не обеспокоились: они были учтивы, но не особо приветливы, и обратно она шла, чувствуя себя униженной, словно бы позволила взглянуть этим равнодушным мужчинам из металла на свое обнаженное тело.

Он бежал от меня, подумала она. Или тот день в лощине не столь важен, как ей виделось? Оба они были потрясены случившимся, и захлестнувшие их чувства могли найти выход таким неожиданным образом. Впрочем, нет, не похоже. Вечерняя Звезда склонялась к мысли, что те события всего лишь дали толчок тому, что она чувствовала, но не осознавала полностью, – она любила этого бродягу с запада. Но что, если, думала она, он задал себе тот же вопрос и нашел иной ответ?

Он сбежал? Или, как и прежде, должен что-то искать? Может, он решил, что предмет его поисков не в этом доме и не в ней самой, и потому двинулся дальше, на восток?

Она отложила книгу и сидела в тишине погруженной в сумрак библиотеки, уставленной рядами книг, и на столе догорала, оплывая, свеча. Скоро придет зима, подумала она, и Дэвиду будет холодно. Она могла бы дать ему одеяла, теплую одежду. Но он не сказал, что собирается уходить. Она снова пережила в мыслях тот день. Все было так непонятно, и до сих пор она не могла собрать все воедино, сказать, что сначала произошло это событие, затем другое, а после него третье. Все словно бы случилось одновременно, без малейших промежутков, однако она знала, что существовала некая последовательность событий. Самое странное, что она не могла с уверенностью сказать, что делал Дэвид, а что – она, и в который раз задала себе вопрос, нужно ли было участие обоих?

Что с ней случилось? Девушка помнила лишь отдельные фрагменты, но была уверена, что произошедшее не дробилось и эти запомнившиеся фрагменты – кусочки некоего целого. Раскрылся весь мир, вся Вселенная – или то, что Вечерняя Звезда до сих пор полагала Вселенной, – обнажив все свои потайные уголки, явив все существующие знания, причины всех событий; Вселенная, из которой были вычеркнуты время и пространство, ибо из-за них никто не мог постичь ее целиком. Появилась на миг и исчезла, так быстро, что мозг не успел ничего зафиксировать, исчезла, не оставив о себе никаких определенных воспоминаний, никакого твердого знания – как лицо, увиденное при вспышке молнии и вновь погрузившееся во мрак.