NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский

домой, я узнал, что травма была довольно тяжелой, но к моему приезду Стас поправился и снова приступил к своим занятиям.

Начало дня прошло в тренировочных сборах и подготовке к завтрашней вылазке на каноэ. Прежде всего, надо было поставить эти пятиметровые лодки из углепластика на полозья, представлявшие собой клееные бруски со срезанными под углом концами. Для улучшения скольжения была использована полоса фторопласта, толщиной примерно полсантиметра. Полозья привинчивались к днищу через уплотнители, с тем чтобы наши каноэ, обретя в некотором смысле свободу ползать, не утеряли врожденных мореходных качеств, и прежде всего самого ценного из них – плавучести.

Поставленные на лыжи корпуса каноэ свекольного цвета напоминали тримараны. Загружать открытые по всей длине корпуса наших судов трюмы было очень легко. Палатка, печка, сумка с провиантом, сумка с запасной одеждой легли на дно так уютно, как будто входили в состав судовых (канойных) принадлежностей.

Одной из наиболее интригующих процедур подготовки стала для меня примерка сухих гидрокостюмов. Эти пугающие своими размерами изделия были окрашены в желто-синие цвета украинского национального флага. (Чем был обусловлен выбор цвета, не знаю. Возможно, он отражал весь спектр окраски воды и косвенно указывал на применимость этих костюмов равно как в условиях чистейшей синевы Средиземноморья, так и в мутных водах великой Желтой реки, а возможно, художник-дизайнер, услышав где-то «Хай живе…», именно Украину счел наиболее непотопляемой из всех известных ему государств.) Костюмы были предназначены для того, чтобы при всех обстоятельствах сохранять нас сухими. Всемирно известное «We guarantee to keep you dry» от «Gore-Tex», отображенное на многочисленных лейблах, притороченных к костюмам, было как нельзя более кстати.

На костюме мы обнаружили всего две молнии. Одна из них пересекала спину на уровне лопаток и предназначалась для входа и выхода из костюма, другая совершенно неожиданно для этого вида одеяния была там, где обычно присутствуют молнии на брюках, а именно на причинном месте. Хотелось надеяться, что ни первая, ни, в особенности, вторая молния не подведет и не понизит статус костюма от «сухого» до «мокрого». А еще я подумал, что подобный дизайн неизмеримо увеличивает цену ошибки каждого из нас, по забывчивости или рассеянности забывшего застегнуть молнию или в силу возможного заедания молнии не сумевшего вовремя ее расстегнуть.

Отогнав прочь все эти мысли, я попытался, следуя примеру Уилла, облачиться в этот скафандр. Не тут-то было! Ни мне, ни ему не удавалось просунуть голову в узкий резиновый воротник. В конце концов, нам все-таки удалось это сделать, и лица наши мгновенно приобрели синюшно-красный оттенок – просто невозможно было терпеть такой тугой «галстук» на шее. Выход был найден немедленно (иначе нам просто грозило удушье) с помощью обычных ножниц, которыми мы сделали необходимый надрез и ослабили немного стискивающие усилия воротников.

Все остальное, включая плотные резиновые носки, село более или менее прилично, и появилась надежда на то, что этот костюм действительно не слишком быстро пропустит воду. Как говорится, поплывем – увидим, но это завтра.

Примеряли еще и башмаки, в которых предстояло идти по льду, но они, на мой взгляд, не выдерживают никакого сравнения с обычными «кошками», потому что страшно скользят.

Во второй половине дня Мицурик сходил на разведку в центральную часть города и принес ценнейшую информацию об информационном центре, где можно посмотреть небольшие фильмы по истории Черчилла. После непростых примерок нам необходимо было развеяться, и мы, ведомые Мицуриком, направились в этот центр.

Нас встретила симпатичная смотрительница городского музея – небольшого, но оформленного со вкусом и любовью. Мы посмотрели фильмы об истории Черчилла, о белых медведях и тюленях.

К белым медведям в Черчилле особое отношение – ведь Черчилл носит официальное название World’s Capital of Polar Bears. Ежегодно на протяжении многих лет с середины октября по конец ноября (этот период варьирует в зависимости от температурных условий) в районе Черчилла собираются десятки белых медведей, ожидающих подхода дрейфующих льдов в южную часть Гудзонова залива, чтобы уйти по ним на север. В это время Черчилл становится местом массового паломничества туристов со всего мира, желающих понаблюдать за этими удивительно мощными и красивыми животными с расстояния, зачастую более короткого, чем фокусное расстояние их фотокамер. Для туристов организуются специальные экскурсии на высоких крытых машинах с большими окнами, специально приспособленных для наблюдения за белыми медведями, – этакое «арктическое сафари».

В городе учреждена особая служба при местной полиции, которая следит за тем, чтобы медведи и люди не нарушали основных правил общежития, например не ходили друг к другу в гости, особенно без приглашения. Категорически запрещается кормление медведей, нарушителя ожидает крупный штраф. Если же медведь каким-то образом заходит в поселок, его усыпляют и отвозят подальше от поселка, где содержат в просторных клетках без пищи – так называемый медвежий карантин.

Наибольшую потенциальную опасность как для людей, так и для медведей подобное соседство представляло бы, если бы у медведей возникло и укрепилось чувство, что в поселке все им несказанно рады и что их там ждет теплый и сытный прием. При таком подходе весьма вероятно возникновение ситуации, когда представители медвежьей диаспоры заняли бы все места в органах местной законодательной и исполнительной власти.

Благодаря правильной политике городских властей хрупкое равновесие необычного сосуществования людей и белых медведей не нарушается много лет.

После краеведческого музея мы посетили своеобразный этнографический музей, экспозиция которого достойно представляла историю и обычаи коренных жителей канадской Арктики. В музее много экспонатов в прекрасном состоянии, среди которых резьба по кости, чучела всевозможных медведей, овцебыков. В киоске я купил книжечку об истории исследования канадской Арктики. Прекрасная возможность и историю узнать, и заодно попрактиковаться в английском, что весьма и весьма для меня полезно.

Солнце заливает улицы Черчилла, слизывая жалкие остатки снега с проезжей части улиц. Жители пересели со снегоходов на минитрактора и квадроциклы и гоняют на них с такой же бесшабашностью и лихостью.

Все-таки мы своим неуемным аппетитом несколько напугали наших местных друзей и потому не получили на сегодня никаких приглашений ни на обед, ни на ужин. Пришлось вернуться к экспедиционному рациону, от которого мы, к счастью, не успели отвыкнуть, – овсянке, растворимым супам и макаронам.

Уилл опять всех опередил (хотя на этот раз лучше бы ему этого не делать) – где-то подцепил насморк и ходил весь день по комнатам, трубно сморкаясь. Его обгоревшая в пути кожа практически восстановилась после интенсивной линьки, но при таком солнце ненадолго. Как только выйдем в путь, все, скорее всего, повторится.

Завтра в путь! Впервые отправляюсь в такой вояж с каноэ, когда