Тайна Лысой горы - Павел Шуф

— Электричка не прошла, — устало сказал я, спрыгивая на землю. — Айда в чайхану — хоть чаю попьем, сейчас ноги отвалятся. Сил нет.

Мы уселись на широкую тахту, одетую ковром, и чайханщик резво поставил перед нами чайник с двумя пиалами. На медном подносике лежали хрустальные кристаллы навата — местного сахара.

— Издалека едем, джигиты? — приветливо улыбнулся чайханщик.

— Уже приехали, — буркнул я, едва живой от усталости. — А едем из Катта-Каравана.

И тут случилось вот что. Чайханщик всплеснул руками и воскликнул:

— Вай, из Катта-Каравана! Ай, молодцы, джигиты. У меня ведь в вашем поселке брат живет, он тоже в чайхане работает.

— Азим-ака, что ли? — недоверчиво спросил Сервер.

— Ай, молодец! — еще раз восхитился чайханщик. — Ты брата моего знаешь? Давно видел?

Его глаза лучились.

— Да кто ж его не знает! — улыбнулся Сервер. — Азима-ака все знают.

— Правильно, правильно! — закивал головой чайханщик. — Все его знают, хороший человек мой брат. Ну, как его здоровье?

Сервер пожал плечами:

— Хорошее здоровье, не жалуется.

— Как жена, дети? Все здоровы?

— Тоже здоровы.

— А дома как?.. Дрова есть? Корова здорова?

— Здорова корова— ответил Сервер. — Наверное, здорова — чего ей хворать?

— Ну а настроение как, хорошее?

— Хорошее.

— А как на работе — план по товарообороту выполняет?

— Выполняет, — безвольно повторил Сервер.

— А посетители довольны?

— Довольны, — панически кивнул Сервер.

— В книгу жалоб не пишут?

— Пишут! — Сервер, похоже начинал терять терпение.

Чайханщик схватился за сердце.

— Вай, дорогой! Что пишут?

— Благодарность пишут! — поспешил вставить я, боясь, как бы Сервер не наговорил с три короба. — За высокую культуру обслуживания!

Чайханщик сразу повеселел.

— Вай, дорогой! Совсем другое дело. Я чуть не испугался. Что, думаю, за два дня могло измениться, почему люди жалобную книгу тревожат?

— А почему за два дня? — удивился я.

— Как почему? Брат у меня позавчера гостил. Все хорошо было.

— Так значит вы с ним виделись позавчера, а нам столько вопросов задаете?

— Конечно, дорогой, конечно. Два дня брата не видел — сто вопросов язык щиплют. А за добрую весть я земляков моего брата сейчас волшебной шурпой угощу.

Мы хотели было возразить, но чайханщик, замахав руками и не слушая нас, побежал к гигантскому котлу и скоро нес две касы, над которыми вился белый дымок.

— Кушайте, джигиты! — сказал чайханщик, ставя чашки на ковер перед нами. — Мировая шурпа! Газалкентская особая!

— Но мы… — начал было я, но чайханщик сердито сказал:

— Обижаешь, дорогой. Ты будешь кушать, а я буду думать, что это брат кушает, и у меня вот здесь будет хорошо.

И чайханщик гулко постучал кулаком по тому месту груди, где у него было сердце.

— Ты хочешь, чтобы здесь было плохо, да?

— Ну что вы! — испугался я. — Пусть будет хорошо. Мы шурпу с удовольствием поедим.

— Спасибо, дорогой! — расплылся чайханщик. — Пусть под тобой тысяча велосипедов состарятся! Пусть у твоей мамы двадцать пять внуков будет.

Мы с Сервером испуганно утопили ложки в касах с шурпой и почувствовали как уходит из нас усталость. Шурпа, действительно, была очень вкусной. Аккуратно вытерев стенки касы кусками лепешки, которые тотчас отправили в рот, мы понесли было касы к чайханщику, но увидя это, он предупредительно пошел к нам навстречу, протестующе показывая, что касы надо поставить обратно на тахту, откуда он их сам заберет.

— А брату моему привет передайте, земляки дорогие! — попросил он. — Вы когда домой поедете?

— Вечером и поедем.

— Вечером? — воскликнул чайханщик. — Обязательно сначала ко мне загляните.

— Что-нибудь передать брату хотите? — с готовностью спросил я. — Мы всегда пожалуйста, у нас багажники пустые.

Чайханщик покачал головой.

— Ничего не надо. Просто вечером плов будет. Покушаете перед дорогой. Вы ведь не кушали еще знаменитый газалкентский плов?

…Чайханщик объяснил нам, где школа, и мы нашли ее без труда. Тем более, что, напутствуя нас, он сказал:

— Как увидишь, где тысяча велосипедов стоит — тут слазь, тут кончай дорогу, тут школа.

И действительно, мы увидели около школы огромный велопарк. Стояли тут и мопеды, и даже три мотоцикла.

— Тут гараж или школа? — удивились мы, с трудом пробираясь сквозь бурелом техники. Дорогу нам преградил мальчишка с нарукавной повязкой.

Он спросил:

— Вы откуда?

— Из Катта-Каравана. Хотим узнать, где доски делают. Понимаешь, у нас доска совсем прохудилась. Стали мы ее снимать, а на обороте ярлык… Вот мы

удивились и решили поехать.

Мальчишка заулыбался и показал нам свободное место на стоянке.

— Сюда ставьте свои велосипеды… А вы что же, не поверили наклейке?

Я пожал плечами:

— Не знаю… Странно как-то… Фабрика-школа. Разве так бывает?

— А вот так бывает? — дежурный обвел рукой море велосипедов. — Бывает вот так, чтобы вся школа на своих велосипедах приезжала?

— А почему бы и нет? — ответил Сервер. — Велосипеды во всех магазинах продают.

Мальчишка кивнул.

— Продают, верно. Но все эти велосипеды мы купили на деньги, которые сами заработали на нашей школьной фабрике. Три тыщи досок в год — это вам не

шутка!

Вальтер (так звали нашего нового знакомого) повел нас на фабрику, расположившуюся во дворе школы. Под огромными сводами гремели, гудели, пели, ухали и взвизгивали всевозможные станки, молоты, сверла. И всюду у станков и механизмов стояли ребята, ловко управляясь с брусками и рейками, лихо разматывая широкое коричневое полотно линолеума. Четверо мальчишек деловито грузили на машину готовые доски.

— Куда отправляете? — спросил я Вальтера.

— Ясно куда, — покровительственным тоном объяснил он. — Генеральному заказчику, министерству просвещения республики.

Тут подоспел перерыв и нас окружили ребята, забранные в черные фартуки, как в латы.

— Вот, — показал на нас Вальтер. — Из Катта-Каравана приехали. У них доска испортилась.

— Дырки в ней, — виновато сказал я. Вальтер изменился в лице.

— Дырки говоришь? А по чьей вине? Не нашей?

— Да что вы? — испуганно замахал я руками. — Отличная была доска. А Васька Кулаков в нее ножичек бросал на перемене. И другие тоже…

Вальтер развел руками:

— Так и Большой Чимган потихоньку продырявить можно. Да и любую другую гору.

— Погоди, Вальтер! — остановил его мальчишка, фартук которого был густо усыпан стружкой. — Ребята за помощью приехали, а ты их отчитываешь. Надо бы познакомиться сначала.

Он протянул мне руку:

— Латиф.

Скоро мы разговаривали так, словно всю жизнь были друзьями. Мы узнали, что фабрика при школе существует уже пятнадцать лет. Сначала у них был только один станок. Но потом стали набирать силу, появились деньги, станки… Мы смотрели и слушали и все равно не верили своим глазам и ушам. Да только как было не поверить, если на наших глазах в те часы, что мы были здесь, были изготовлены целых пять досок. Латиф, который был начальником смены, разрешил нам постоять у долбежного и сверлильного станка. И грузить на машину готовые доски мы с Сервером помогали. Когда прощались, Латиф сказал:

— Вы не обижайтесь, ребята, но мы не можем вам дать новенькую доску. Да и как вы ее повезете? Не на велосипеде ведь…

Мы смутились.

— И не думайте об этом! — с жаром сказал я. — Мы просто так приехали. Опытом обменяться… В смысле — у вас его подзанять. У нас есть Академия Добрых Услуг, теперь мы знаем, как нужно работать.

— Так-то оно так, — задумчиво протянул Латиф. — Знаете что: мы дадим вам линолеум — увидите, будет доска как новая.

Латиф принес материалы и мы надежно прикрепили их к нашим багажникам — так, чтобы груз не мешал в пути.

— А хотите, приедем как-нибудь и поможем починить? — предложил Латиф.

— Ну вот еще, — застыдился я. — Сами починим, не маленькие. У нас тоже отличный столяр есть. Фархад Камилов. А вы, конечно, приезжайте. В гости…

Я, конечно же, бессовестно соврал про Фархада. Но уж очень мне хотелось, чтобы и у нас был отличный столяр. А собственно говоря, почему соврал? Разве наш президент не старается, не учится? Будет из него супер-столяр — можете быть уверены…

Чайхану мы объехали стороной. Чайханщик, конечно, хороший человек, да и плов тоже сокровище, но ведь надо и самим про совесть помнить.

Шутим ли мы?

Нам прислал заявку Азим-ака. Чайханщик… Уже давно мы с тревогой ждали дня, когда неотвратимо придется объясниться с ним по поводу высохших деревьев. Азим-ака уклончиво писал в своей заявке: «Дорогие академики! Надо посоветоваться — как быть с деревьями. Был у нас пустырь без деревьев. Теперь пустырь с деревьями. Непорядок…» Фархад читал заявку вслух, Воронов — наш главный отрядный ответчик за трудовые десанты — все ниже опускал голову. Но ниже земли ее все равно не опустишь, даже если ляжешь.