Первокурсница - Виктория Ледерман

– Так что ты от меня хочешь? – спросил Кирилл, когда я рассказала ему про Саню, телефон и мои душевные метания.

– Как ты думаешь, с какой целью он мне его подарил?

– А с какой целью дарят подарки? Доставить радость.

– Доставить радость можно какой-нибудь пустяковиной. Зачем он купил смартфон? Вот, смотри.

Я достала из сумочки трубку и дала Кириллу.

– Думаю, ему хотелось выбрать тебе подарок, и он не знал, что тебе нужно. А тут вдруг выяснилось, что у тебя нет телефона, – сказал тот, разглядывая трубку.

– Да ну тебя, Кирилл! – рассердилась я. – Как будто не понимаешь, о чем я! Должна я теперь с ним спать или нет, вот что меня интересует. Вас, мужиков, не поймешь.

– Ты собираешься спать с человеком только потому, что он подарил тебе телефон?

– Да вот как раз и не собираюсь. Тогда нужно вернуть телефон, да?

Он усмехнулся.

– Не знаю. Но я бы не взял свой подарок назад.

– Ну что ты мне мозг выносишь? Кирилл! Если я приняла подарок, получается, что я соглашаюсь с ним спать. Разве не так? Разве не на этом основаны все отношения?

– Сашка! Какой цинизм! В семнадцать лет! Несчастная молодежь.

– Какая жизнь, такая и молодежь. И мне уже почти восемнадцать.

– Где те розовые очки, через которые девочки должны смотреть на мир? Мечтать, ждать принца, трепетать от прикосновения руки…

– Где они, принцы-то? Одни козлы вокруг, – перебила я его. – Соответственно, приходится быть не принцессой, а козой. Зачем мечтать, если потом все равно разочаруешься?

– Правильно наш дед говорит: вы – дети хаоса, потерянное поколение, – вздохнул Кирилл.

– Ой, да ладно! Поколение как поколение. Не хуже вашего.

– Такое ощущение, что ты смотришь в кривое зеркало, в котором все доброе и хорошее уменьшается, а плохое увеличивается и становится просто безобразным.

– То самое, осколок которого залетел в глаз Кая? – иронично произнесла я. – Не трудись, я читала «Снежную королеву».

– Да нет. Он залетел в твой глаз, – без улыбки сказал Кирилл. – И я не знаю, как его оттуда вытащить.

Мама унеслась часов в восемь, после того как мы с ней обменялись прикольными сувенирчиками, поцелуями и новогодними пожеланиями. Я осталась одна. Вернее, не одна, а с Лаки, которая гонялась по всей квартире за блестящей елочной мишурой. Понаблюдав за ней некоторое время, я включила телевизор, зажгла свечу в виде Снегурочки, поставила перед собой тарелку фруктов и загрустила. Прекрасно начинается Новый год! Где озорная компания? Где смех и веселье до упаду? Где праздничное настроение?

Чем меньше оставалось времени до двенадцати, тем больше я впадала в уныние. А в половине десятого и вовсе затосковала. Вот тебе и праздник, Тюлькина! Вот тебе и ночь волшебства и чудес! Когда пробьет двенадцать, налью соку и буду чокаться с зеркалом, как старая одинокая кляча.

Около десяти я решила переодеться и полезла в шкаф искать приличную одежду. Я вдруг подумала, что если встречу Новый год в халате, то весь год у меня не будет никаких обновок. Не успела я натянуть джинсы до колен, как запиликал домофон. Спотыкаясь и путаясь в штанинах, я кинулась в коридор и схватила трубку.

– Сашка, ты дома? Я сейчас поднимусь.

«Горохов!» – чуть не завизжала я. Горохов, миленький, как хорошо, что ты пришел, бормотала я, скача по комнате, натягивая штаны и одновременно пытаясь вывернуть свитер. Я готова была расцеловать его только за то, что он появился. Хотя я сейчас обрадовалась бы любому человеческому существу, вплоть до управдома, который пришел отключить газ за неуплату.

– Как ты меня нашел? – радостно спросила я, когда Горохов поднялся.

– У тебя что, память отшибло? – удивился Борис. – Я уже приезжал к тебе в октябре за конспектом по психологии. И номер мобильника записал. Чего он у тебя отключен? Пришлось ехать в неизвестность.

– Не отключен, просто у меня теперь другой номер, – сказала я.

– Слушай, Саш, ты очень занята сейчас? – Лицо Горохова приняло просительное выражение. Едва сдержавшись, чтобы не взреветь «нет», я неопределенно пожала плечами. На самом же деле я просто сгорала от любопытства. Что же такое он мне собирается предложить? Наверно, собралась компания и на одного мальчика оказалось больше. Если это наши, институтские, то я иду. Если незнакомые, поломаюсь немного и тоже пойду. Даже если Горохов один и ему просто скучно, как мне, все равно иду.

– А что такое?

– Да понимаешь, тут такое дело… Ты мне нужна всего на час, а потом я тебя отвезу домой или в гости, где ты справляешь. Короче, куда скажешь. Обещаю, что к двенадцати я тебя верну на место, сто процентов.

Вот это номер! Я нужна Горохову, и притом всего на час. То есть Новый год я все-таки должна провести в одиночестве.

– И что это за дело? – немного разочарованно спросила я.

– Нужна Снегурочка.

– Кто?!

– Ты что, лапа моя, с ушами в ссоре? Снегурочка, которая знает английский.

– Горохов, ты спятил? Тебе делать больше нечего, как в десять вечера тридцать первого декабря искать Снегурочку, говорящую по-английски?

– Да послушай, не перебивай, – нетерпеливо замахал руками Борька и принялся рассказывать. Оказывается, к гороховскому дяде из Америки приехали двое друзей. Даже не друзья, а скорее деловые партнеры. Так вот, гости по-русски не говорят совсем. Дядя общается с ними по-немецки, потому что четыре года прожил в Германии и кое-чему научился.

– К сути уже переходи! – не выдержала я. – Я зачем нужна?

Дядя надумал сделать своим деловым партнерам сюрприз, продолжил Горохов, пригласить Деда Мороза и Снегурочку, чтобы показать американцам, что такое русский Новый год. Эта замечательная идея пришла к нему слишком поздно, так что времени искать артистов, да еще говорящих по-английски, уже нет.

– А зачем по-английски? – удивилась я. – Это же русский Новый год! Пусть все будет по-русски.

– Да не понимают они по-русски, бестолочь! – потерял терпение Борька. – Нужно, чтобы мы общались с ними на английском. Ну что, будешь Снегурочкой? Костюм есть, в машине лежит. Ну Саш, пожалуйста! Нет времени на уговоры.

– А Дед Мороз кто? Кого ты нашел?

– Никого не нашел. Все из нашего театра заняты. Звонил Катьке из пятнадцатой группы, хотел узнать телефон того парня, Генки, помнишь его?

У меня екнуло сердце. Помню ли я его? О чем ты, Горохов?

– А она говорит, с него еще гипс не сняли, какой из него Дед Мороз!

– А что ж ты Катьке не предложил роль Снегурочки? Она по-английски шустро чешет. И поет неплохо.

– Что?! Катька? Снегурочка? – оглушительно захохотал Борис. – Даже если она сможет влезть в костюм, там пуговицы не сойдутся сантиметров на тридцать! Ну ты уморила! Катька – Снегурочка! Да она как минимум снежная баба! Американцы меня не поймут, а уж дядя тем более.

– Фу, Горох, какой ты злой! Им как раз нужно показывать русскую красавицу, чтобы кровь с молоком!

– Ну не настолько же! Давай собирайся, хватит резину тянуть.

– Так кто Дедом Морозом-то будет?

– Кто-кто! Я и буду, – сказал Борька.

– Ты?!

Теперь уже захохотала я. Новый анекдот: Горохов – английский Дед Мороз! Невысокий, худенький, невзрачный, да еще по-английски ни в зуб ногой! Ну что ж, я сама хотела веселья. А этот Новый год, с Гороховым в дед-морозовском костюме и с посохом выше него ростом, скучным точно не покажется!

Глава 21

«Клиенты» мне понравились. Раньше я никогда не общалась с иностранцами и поначалу впала в ступор, растеряв весь свой словарный запас. Меня выручил Горохов. Увидев, что я от волнения едва держусь на ногах, он сразу начал петь Jingle Bells, на что американцы очень живо отреагировали, и никто не заметил возникшей заминки. А когда я убедилась, что они говорят точно так же, как и мы на уроках Данилевского, и понимать их не сложнее, чем госпожу Мамонтову со всеми ее причастиями и герундиями, то совсем расслабилась. И праздник получился что надо. Мы с Борькой пели по-английски и по-русски, читали стихи про елочку, причем суть каждого стихотворения мне приходилось вкратце передавать по-английски. Ерунда получалась несусветная, но гости были в восторге, кричали по-русски «С Новым годом!» и «Ура!» и пытались научиться плясать вприсядку.

Поскольку Горохов по-английски говорил еще хуже, чем его дядя, оба американца не отходили от меня ни на шаг. Они по очереди делали комплименты в адрес моего английского и, кажется, больше радовались возможности общаться на родном языке. Хотя праздник их тоже захватил. Вели они себя как вырвавшиеся на свободу школьники: палили из хлопушек, восторженно орали, размахивая бенгальскими огнями, пускали во дворе фейерверки.

В двенадцатом часу все стали собираться на Самарскую площадь встречать Новый год. А я отвела Бориса в сторонку и сказала:

– Горохов, я тебе услугу оказала? Теперь требую ответной! Надо еще раз сыграть Деда Мороза. У тебя так хорошо получилось!

– Подхалимка! Я еще не забыл, как ты нагло и открыто ржала надо мной! – сказал Борька. – Нет, я в этой сбруе уже запарился! Больше не выдержу.