Русско-Еврейский диалог - Андрей Дикий

Но это было в 1916 году, в самом Петрограде. Не думаю, что такой вечер может быть организован, да еще при участии таких знаменитых русских людей, в 1968 году. Скорее будет организован суд над молодым писателем Гинзбургом, или митинг протеста против действий израильских “агрессоров”.

Дикий лишь вскользь упоминает о постыдном разговоре между Риббентропом и Сталиным по поводу судьбы трех миллионов польских евреев. Сталин отказывался их впустить в СССР. А те польские евреи, которые все же надеялись спасти свою жизнь в СССР были подвергнуты насильственному возвращению в оккупированную гитлеровцами Польшу, где их ждала смерть в Освенциме и в других лагерях. И когда С. Шварц в своей книге об этом вспоминает, Андрей Дикий с негодованием отчитывает Шварца. Вот, что пишет Андрей Дикий: “Перечисление всех случаев недопущения без разрешения в СССР свидетельствует только о бдительности Рабоче-Крестьянской Красной Армии, которой правительством была поручена охрана границ, что г. Шварцу следовало бы знать и своим возмущением не демонстрировать свое полное непонимание основных норм права” (стр. 321).

Заметьте, с каким высоким уважением и любовью говорит Дикий о Рабоче-Крестьянской Красной Армии! О той самой армии, которая расстреливала и давила танками недовольных советских режимом советских рабочих и крестьян.

Дикий утверждает, что “вряд ли можно сомневаться и в том, что все население СССР не особенно бы огорчилось, если бы все до одного представители еврейской этнической группы навсегда покинули страну” (стр. 347). Невольно хочется заметить, откуда Дикий так хорошо знает истинные желания населения СССР? А может быть все таки бы огорчились, если бы навсегда покинули СССР скрипач Давид Ойстрах, пианист Эмиль Гилельс, дирижер Большого театра в Москве Борис Хайкин, балерина Майя Плисецкая, знаменитые шахматисты, врачи, ученые, писатели и спортсмены? Кстати, многие представители еврейской “этнической группы” с удовольствием бы покинули СССР. Но вот беда, их не пускают. А те, кто посмел заявить Сталину в письменном виде о своем намерении уехать в Израиль, были вывезены в концентрационные советские лагери.

Дикий иллюстрирует свою книгу специально подобранными из органов советской охранки статистическими данными. Его смущает, что в первые годы советской власти евреи занимали важные государственные посты. Но Дикий не разъясняет, что во главе советской власти был Ленин, который сам назначал на эти посты евреев, латышей и представителей других народностей. Если это не нравится Дикому, он должен прежде всего винить в этом самого Ленина. Что же касается чиновников разных национальностей, то они лишь выполняли указания Ленина. И еще известно, что Ленин не либеральничал с теми, кто ему не подчинялся.

Очень смущают эти специально подобранные таблицы. Те, кто снабжал Дикого такими таблицами, верили, что они окажутся в “надежных руках”.

Книга Дикого издана в 1967 году. Это был памятный год, когда советские антисемиты получили от Израиля звонкую оплеуху. Правда, ее стыдливо стараются прикрыть ладонью. А на плевки в лицо говорят, что это дождь. Говорить можно все, что угодно! Когда я в Мюнхене разговорился с одной старой русской женщиной и спросил ее, в чем она видит преимущество советского режима перед другими режимами, она наивно ответила: “Ах, у них такой чудный балет?” Можно было подумать, что в царской России вовсе не было балета, что никогда не было Анны Павловой или Михаила Фокина. И еще я услыхал от одного наивного человека, что Советский Союз “специально вооружил арабов, чтобы только доказать им свою дружбу. А сами советские вожди прекрасно знали, что арабы потерпят поражение от Израиля. Этим поражением СССР хотел усмирить воинственный пыл арабов и прибрать их в свои руки”. Вот же какие теории можно придумать!

Язык без костей, говорить можно все, что угодно. Правда, это не относится к населению СССР. За такие разговоры жители СССР могут угодить за решетку.

Другое дело, когда в США создается книга, которая преследует желание спасти коммунистических авантюристов, оправдать их действия и их идеологию. А что собой представляет коммунистическая идеология, хорошо знает весь мир. Все знают, кому обязаны напряженной обстановкой, страхом перед военными авантюрами и шантажом, кто снабжает оружием арабов, кто засылает террористов и убийц.

Андрей Дикий сообщает свои домашние адреса. Летом, от мая до ноября он живет: 14, Springier St., Maine 04357. А зимой – от ноября до мая: 518 W 111 St. App. 2, New York, NY 10025.

Андрей Дикий ждет отклика на свою книгу. Но я решил не воспользоваться предложенными домашними адресами. У меня они вызывают неприятные чувства.

А. Дикий

О “МЫСЛЯХ ВСЛУХ” МИХАИЛА ГОЛЬДШТЕЙНА

Укрывшись в стенах Иерусалима, новейшей эмигрант, до 1966 года активный сотрудник Советской власти – журналист, композитор и музыкант, Михаил Гольдштейн напечатал в русской эмигрантской газете “Русская Мысль” (№2676) свои “Мысли вслух” по поводу моего исторического очерка “Евреи в России и в СССР”.

И по форме, и по содержанию “Мысли вслух” являются доносом и клеветой, в чем легко сможет убедиться всяких культурный и внимательный читатель моей книги, так взволновавшей советского журналиста Михаила Гольдштейна, по-видимому набившего себе руку в подобного рода произведениях в бытность его сотрудником многочисленных органов печати в СССР.

Вот что пишет этот свежеиспеченный “антикоммунист”, в “Мыслях вслух”:

“Дикий иллюстрирует свою книгу специально подобранными из органов советской охранки статистическими данными. Его смущает, что в первые годы советской власти евреи занимали важные государственные посты. Но Дикий не объясняет что во главе советской власти был Левин, который сам назначал на эти посты евреев, латышей и представителей других народностей. Если это не нравится Дикому – он должен винить в этом самого Ленина Что же касается чиновников разных национальностей, то они лишь выполняли указания Ленина. И еще известно, что Ленин не либеральничал с теми, кто ему не подчинялся. Очень смущают эти специально подобранные таблицы. Те, кто снабжал Дикого такими таблицами верили, что они окажутся в “надежных руках”… Цитирую эти слова г. Гольдштейна без каких либо изменений, предоставляя читателям самим вынести суждение о понимании автором таких строк, что такое полемика, что такое журналистская этика и что такое есть просто донос и клевета.

Читателям же предоставляю и вынесение суждения о серьезности и обоснованности утверждения г. Гольдштейна о вынужденном участии евреев в создании аппарата власти в СССР вообще, а карательных органов – ЧК и НКВД – в частности.

Моя книга “Евреи в России и в СССР”, вызвавшая статью г. Гольдштейна в газете “Русская Мысль” (28 февраля 1968 г.) озаглавленную “Мысли Вслух”, имеет подзаголовок “Исторический Очерк”. Это обязало меня быть строго объективным, отрешиться от личных симпатий и антипатий и оперировать только с фактами и данными, проверенными мною (по мере возможности) и никогда в эмигрантской печати не опровергнутыми. В ходе изложения, а также в приложениях, я всегда указываю источник (книгу или периодическое издание), из которого почерпнуты, приводимые в очерке факты, события и имена, причем оговариваюсь, что в именах могут быть неточности по той причине, что многие евреи принимали псевдонимы, чисто русские и под таковыми действовали как советские вельможи, дипломаты, деятели и руководители всех областей жизни страны, а, в особенности, в ЧК и НКВД я разных карательных органах. Делая эту оговорку, я просил читателей указать на допущенные мною ошибки, буде таковые будут ими обнаружены.

По– видимому, не будучи в состоянии оспорить или опровергнуть, приведенные в очерке факты, события и имена, г. Гольдштейн в своих “Мыслях Вслух”, не касаясь вопроса о точности приведенных данных, пустился в рассуждения о том, каким путем я получил эти данные и клеветнически утверждает, что этими данными меня “снабдила советская охранка”, что значит, что я с этой “советской охранкой” имею контакт, будучи политическим эмигрантом -антикоммунистом и гражданином США.

К сожалению, я лишен возможности прибегнуть к суду или реагировать другим способом по той причине, что г. Гольдштейн укрылся за стенами Иерусалима и, в случае судебного разбирательства таковое должно будет происходить в государстве Израиль, причем я, как обвинитель, должен нести все судебные издержки, внеся их вперед, до разбирательства дела. Для этого я не имею материальных возможностей. Не имею возможности и приехать в Израиль для встречи с клеветником… Надо полагать, что на это и рассчитывал Гольдштейн, пославши из Иерусалима свою статью-донос и клевету – в русскую газету, выходящую во Франции.

Для читателей этой газеты, а отнюдь не для Гольдштейна, который своим доносом дисквалифицировал себя для какой бы то ни было полемики с ним, я послал в ту же газету (“Русская Мысль”) мой “Ответ вслух” на “Мысли вслух” Гольдштейна. Но, к сожалению, мой “Ответ вслух” не был напечатан полностью, а из него приведены только выдержки, хотя мой “Ответ вслух” и был во много раз короче доноса Гольдштейна, названного им “Мысли вслух”.