Серебряная река - Шеннон А. Чакраборти

были из огня, тогда не было бы. Но, увы… О! — Ее глаза загорелись, когда она взяла пару кожаных туфель. — Вот эти, кажется, удобные. И смотри, какие миленькие, — заметила она, восхищаясь рисунком вихрящихся листьев, оттиснутых по бокам. — И наверняка потом удастся продать.

Дара молча досчитал до десяти, напоминая себе, что эта женщина — максимальное приближение к целителям-Нахидам, еще оставшимся в этом мире, сам он был Афшином, а ее преследовала целая стая ифритов. И такого варианта, как потерять терпение и придать огню гору туфель вокруг нее, у него не существовало.

Вернее, такой вариант существовал, но вряд ли мог называться хорошим.

— Нари, — сказал он, напирая на ее имя. Странно было произносить его, но она некоторое время назад демонстративно перестала откликаться на «тать», «девочка» и «эй». Он воздел к небесам руки отчасти в молитве, отчасти для убедительности. — У нашего народа есть правила. Если сюда придет этот человек и застукает тебя, я ничего не смогу ему противопоставить.

— Почему? Ты что — растаешь? Превратишься в прах? — Она закатила глаза. — Какая польза быть всемогущим джинном, если тебе приходится бегать и прятаться от людей?

Кровь в его в жилах, возможно, и застыла, но Дара был уверен, что какая-то его часть кипит.

— Я тебе сто раз говорил, что я не джинн.

— Я знаю. — Нари очаровательно улыбнулась ему. — Просто я получаю исключительное удовольствие, когда злю тебя.

С учетом ее издевательской ухмылки и его бушующих эмоций, Дара был не вполне готов услышать слова «исключительное удовольствие», которые Нари произнесла издевательским голосом.

— Пожалуйста, давай уже укради что-нибудь и покончим с этим, — мрачно сказал он.

— Отлично. — Она поднялась на ноги, обутые в прежние ее сапоги. — Я думаю, эти мне подойдут. — Она подхватила свою сумку, наполненную другими ворованными вещами, и сунула ее ему в руки. — Идем. — Она повернулась к двери крохотной лавочки.

Дара вытянул руку, останавливая ее.

— Ты что — и вправду хочешь выйти так вот. Он же тебя увидит!

— Увидит, — согласилась Нари, протискиваясь мимо него. Дара в ужасе смотрел, как она аккуратно обходит груды кожаной обуви и рассыпавшихся фруктов, направляясь прямо к спорящим торговцам.

«Я не собираюсь ее спасать. Не собираюсь». Дара поспешил следом за ней.

Как он и предполагал, отход прошел не гладко. Нари, уперев одну руку в бок, вела словесную баталию с продавцом фруктов. Дара едва понимал тот человеческий язык, на котором она кричала что-то, но, судя по праведному гневу на лице продавца фруктов и неубедительным оправданиям сапожника, она встала на сторону первого. Несколько секунд — и сапожник, всплеснув руками и, видимо, прокричав проклятия в адрес обоих, спешно покинул поле боя. Дара смотрел на Нари, которая присела, чтобы помочь продавцу фруктов собрать рассыпанные плоды. Он вроде бы многословно благодарил ее, явно не догадываясь, что именно Нари сунула один из сапожных инструментов в колесо тачки. Заметив у нее кастрюлю, он принялся наполнять ее фруктами, отмахиваясь от ее притворных протестов.

— Ты самое бесчестное существо, каких я знаю, — сказал Дара, когда Нари вернулась к нему. Он был возмущен в неменьшей степени, чем испуган.

— Значит, ты скучно прожил несколько веков, настоящее число которых ты до сих пор отказываешься называть. — Нари на ходу смерила его взглядом и подмигнула на свой особый манер. — Ну, хоть одно правило ты нарушил за свою жизнь? Оставался на улице в комендантский час? Солгал матери? Переспал с неправильной женщиной?

«Я убил тысячи таких, как ты».

— Нет, — солгал Дара. — Несколько веков скуки и соблюдения правил. Все, как ты говоришь.

— Для меня это без толку прожитая жизнь.

Она могла бы ударить его. Но Дара держал рот на замке, он скрывал свое отношение к сказанному Нари, которая продолжала свой путь по рынку, незаметно уворовывая овощи и одежду, словно снимала урожай в своем собственном саду. Это был третий город людей, который они посетили после Хиераполиса, и он надеялся, что последний на много лет вперед. Запасов у них было вполне достаточно на оставшуюся дорогу до Дэвабада.

Дэвабад. Одно это название наполняло Дару скорбью. Казалось невероятным пересечь озеро и снова оказаться дома. Но потом он увидел Нари, которая аккуратно срезала кошелек у человека размерами в два раза больше Дары.

— Все, хватит, — объявил Дара, он схватил ее запястье и потащил через толпу покупателей. Людей передергивало, когда он проходил мимо, их глаза скользили над ним пустыми взглядами. Он это ненавидел. Дара уже и без того чувствовал себя призраком среди собственного народа, среди дэвов, которых он избегал со времени своего освобождения. Нахождение среди людей в их собственном мире грязи и железной крови, где он воистину превращался в невидимого призрака, было для него слишком большой нагрузкой.

Они оставили своих лошадей вдоль полосы сочной травы на берегу реки, куда Дара вызывал дымный туман, чтобы окутал их. Теперь он рассеял туман и повернулся к Нари.

— Нам нужно… ч-что ты делаешь? — заикаясь, проговорил он. — Ты почему снимаешь с себя одежду?

Нари продолжила развязывать штрипки из истрепанной материи, с помощью которых она закрепляла его запасную блузу на своей гораздо меньшей, чем его, фигуре.

— Избавляюсь от этого гигантского балахона, чтобы искупаться и не пахнуть, как задумчивый воин огня. — Она сняла его блузу, и Дара мельком увидел белые кудри, лежащие на голых плечах, но тут же выругался себе под нос и отвернулся.

— Ты утонешь, — зло сказал он, услышав, как она плещется в реке. — И тогда получится, что я тащился на другой конец света без всякого толка.

— Ой, неужели я оторвала тебя от какой-то захватывающей социальной жизни? Чем ты конкретно занимался до встречи со мной? Ходил по долинам и сердито смотрел на оленей? Бога ради, да ведь иметь тайную шафитку из рода Нахид — это самое волнующее приключение, какое случалось с тобой в жизни, Дараявахауш. — Нари с удовольствием промурлыкала его полное имя. Она, с того времени как с помощью своего умопомрачительного трюка выдавила из него это имя на руинах Хиераполиса, не упускала случая поддразнить его таким образом, возможно, для того, чтобы задевать его за живое.

Это и в самом деле раздражало его. Потому что — о создатель — Даре и в самом деле нравилось слышать свое имя из ее уст.

«Возьми себя в руки». Дара нарочито сел спиной к реке, борясь с желанием проверить, как она там. Это почти походило на желание посмотреть на нее, а он не собирался позволять этой воришке-шафитке водить его за нос и дальше. Несмотря на