Божья коровка-2 - Анатолий Федорович Дроздов

правда, что записываю, и спросил, кто я. Представилась, удостоверение показала. Он не возражал. Все нормально. День в Минске погуляю – Борис покажет мне столицу, переночую – и в Москву.

– Хорошо, – сказал отец. – Мы с мамой будем ждать.

– Целую вас обоих!

Ольга положила трубку. А ее отец достал из ящика стола телефонный справочник, открыл раздел «БССР» и придвинул аппарат «вертушки».[2] Кося взглядом в нужную страницу, набрал на диске номер. Откликнулись почти мгновенно.

– Горком, Шарапов,[3] – раздалось в наушнике.

– Василий Иванович, добрый день. Нил Семенович Ковалев, зам заведующего отдела пропаганды ЦК КПСС, потревожил.

– Здравствуй, Нил Семенович.[4] Чем обязан?

– Прошу прощения за неприятное известие, но у тебя ЧП. Милиционеры из Советского РОВД по сфабрикованному делу попытались посадить за хулиганку Бориса Михайловича Коровку, Героя Советского Союза, пограничника, отличившегося на Даманском, где он отважно воевал и получил тяжелое ранение. Сейчас на пенсии по инвалидности.

– Ах, мать твою! – воскликнул собеседник. – Извини, Нил Семенович, впервые слышу. Я немедленно вмешаюсь.

– Не нужно – суд оправдал Коровку. Я почему звоню. По просьбе трудового коллектива, где Герой работал до призыва, освещать процесс приехала собкор «Известий» Ковалева Ольга Ниловна. Она пока что в Минске. Мне будет очень неприятно, если кто-то попытается на нее воздействовать.

– Такое невозможно! – возразил Шарапов и перешел на «вы». – Не обижайте, Нил Семенович.

– Кто знает? Героя-пограничника арестовать и сунуть в камеру к рецидивистам дурости хватило. Я тебе еще скажу: здесь замешан секретарь горкома Григорович. Его сынок, напившись, и пристал к Коровке. Не могу судить о степени участия секретаря горкома в этом деле, но подозрения имеются. Поговори с ним и строго-настрого предупреди, чтоб даже дышать в сторону собкора боялись. А иначе…

– Все понял, Нил Семенович! – сказал Шарапов. – Немедленно займусь.

Положив трубку, он нажал кнопку на селекторе.

– Людмила Николаевна, Григоровича ко мне. Немедленно!..

Об этом разговоре Ольга ничего не знала. День для нее пролетел, как будто в сказке. Позавтракав, они со спутником сели в «Волгу» с шашечками на борту (Борис заказал такси по телефону) и отправились смотреть столицу. Не спешили. Таксист их не торопил: получив купюру от Бориса, рулил, куда велели пассажиры. Терпеливо ждал, пока они осмотрят очередную достопримечательность. К двум часам пассажиры проголодались. Отпустив машину, Борис отвел спутницу в кафе «Весна»[5] на проспекте Ленина. Там не спеша поели и отправились в музей – Художественный, разумеется. Он располагался неподалеку. Борис бывал здесь раньше и стал для Ольги гидом. Ее удивило количество полотен русских живописцев в музее Белоруссии. Как пояснил Борис, их передали в Минск взамен утраченных в войну. После музея он отвел ее в кафе «Мороженое»[6], где оба насладились чудеснейшим пломбиром с шоколадной стружкой и вареньем. В кафе стояла очередь, но Бориса пропустили к прилавку, разглядев на пиджаке его награды. В этот раз он вновь надел их.

После кафе они отправились в парк Горького. Своему московскому тезке он уступал размерами и количеством аттракционов, но Ольге здесь понравилось. Покатались на карусели, покормили уточек с набережной, Борис купил для них булочек с лотка, и неспешно зашагали к ресторану – Борис сказал, что тот недалеко. Дорогой говорили о себе, родителях, службе на границе и друзьях-товарищах, и Ольге начало казаться, что они знакомы с детства. И не просто так знакомы. С каждым сказанным им словом Борис становился ближе и роднее. «Что со мной? – недоумевала Ольга. – Я влюбилась? Да не может быть! Я совсем его не знаю». «Знаешь, знаешь, – возражал внутренний голос. – Он добрый, честный и искренний. В Москве таких нет». «Есть! – не согласилась Ольга. – Нужно только поискать». «Ну, попробуй! – хихикнул внутренний голос. – К пенсии найдешь». «Замолчи!» – приказала Ольга, голос и затих. Только легче ей от этого не стало.

Они шли под ручку через мост над Свислочью, потом – сквозь сквер, и встречные прохожие улыбались симпатичной паре. Девушка-красавица и Герой Советского Союза, молодой и привлекательный. Замечательная пара! Интересно, кто они, откуда?..

В холле ресторана «Журавинка» Ольга и Борис немного подождали. Постепенно подходили гости: Алексеевна с супругом, Сергей с родителями. Его младшая сестра осталась дома – школьницы не ходят в рестораны. Познакомились, немного поболтали. Коган и его супруга подошли последними. И вот тут-то Ольга удивилась. Она предполагала: адвокат явится с женой-еврейкой, полной, как другие в ее возрасте. Но супруга Когана оказалось женщиной славянской внешности, худенькой, улыбчивой. Назвалась она Татьяной Николаевной. На правой стороне ее строгого костюма блестел эмалью орден «Красной Звезды», а слева висело несколько медалей, в том числе «За отвагу».

– Танечка моя – военный медик, – пояснил Коган удивленной журналистке. – Вместе воевали. Третий Белорусский… Жизнь спасла мне, вытащив из-под завала. Артиллерия фашистов штаб дивизии накрыла, меня ранило и завалило бревнами, так она достала. Представляете? Такая худенькая! – он хохотнул. – В благодарность я на ней женился.

– Вы не слушайте его! – хмыкнула супруга. – Мы к тому времени уже женаты были. И мужа не одна я доставала, мне солдаты помогали.

– А ее за это наградили! – заметил Коган, важно подняв палец к потолку. – Потому, как старший лейтенант юстиции – персона важная!

– Балабол, – заметила супруга. – Не язык, а помело. Потому и адвокат. В прокуроры-то не взяли, в судьи – тоже.

– Сам не захотел, – ответил Коган. – Грустно мне людей в тюрьму сажать, лучше им помочь туда не угодить. Мы еще кого-то ждем? – спросил Бориса.

– Нет, – покрутил тот головой.

– Ну, тогда пойдем к столу. Я проголодался. Есть хочу!..

И его супруга лишь вздохнула, будто говоря: «Что с ним сделаешь, таким?» Но во взгляде, брошенном на мужа, Ольга рассмотрела обожание. И немного позавидовала: пронести любовь сквозь столько лет! Она взяла Бориса под руку…

[1] Стихи Роберта Рождественского.

[2] «Вертушка» – разговорное название закрытой системы партийной и правительственной телефонной связи в СССР.

[3] В.И. Шарапов возглавлял в то время Минский горком КПБ.

[4] Партийный этикет того времени предписывал номенклатуре обращаться к члену партии по имени и отчеству, но на «ты». Но это соблюдалось не всегда.

[5] Ныне не существует. Хорошее было кафе!

[6] Стояла такая стекляшка на улице Ленина в период СССР. Мороженое там подавали вкуснейшее. Ныне на этом месте расположена гостиница «Европа».