Трио-Лит 1 - Сергей Валентинович Литяжинский

Удалившись от стройки метров на триста, Тимур видел, как на её территорию въехал большой эпидемобиль, ноу-хау московских чиновников, и как два автобуса ОМОНа остановились рядом, и как их пассажиры стали быстро рассредотачиваться по периметру. Опять повезло. Ай, Рудик-джан, какой молодец! А Сергеев!

Больше часа, глядя только под ноги, он пешком добирался до дома Марины. Продрог, но шёл не торопясь. Было о чём подумать. Случившееся воспринял как знак, как указание свыше. Понятно, что двумя неделями не обойдётся. Что без толку сидеть дома, проедать детское пособие. Без законного вида на жительство перспектив здесь нет. Надо ехать, там состояние. Оставаться или нет, определюсь на месте.

О своём окончательном решении с Мариной заговорил только вечером, после звонка Семёна Константиновича. Странно, что в течение дня она сама молчала об этом. Весь день играли с малышом. После обеда выглядывало солнце, и им даже удалось погулять часа полтора. Вечер приближался неотвратимо. Тимур не нервничал, но телефон вытаскивал поминутно. И вот, как и договаривались, в начале седьмого Тимур поднёс трубку к уху. Слежанков ничего другого, кроме положительного ответа, и не ожидал услышать. Договорились встретиться в среду утром для уточнения деталей. Ближе к концу разговора Тимур спросил:

— Как вы думаете, в какую сумму мне обойдётся путешествие на родину? Не хочу тратить лишнего.

— Что вы, Тимур Каримович, с момента устного согласия вы на полной дотации правительства Узбекистана, не беспокойтесь! Фирма платит.

* * *

— Политика — это когда с одной стороны красные, а с другой стороны белые, а то, чем вы занимаетесь, — это уголовные разборки. А я, говорю я ему, с уголовниками не хочу иметь ничего общего. И моей аудитории нет никакого дела, посадите ли вы своих оппонентов или они посадят вас.

Глазунов был на взводе. Две недели уже его преследовали всякие неприятности. Самая большая — взломали сайт. Изгадили или тупо заблокировали кучу материалов, переформатировали все заготовки. Рекламы не видно, новые публикации не проходят. Фёдор Ильич грешил на одного оппозиционного депутата Мосгордумы, который ровно две недели назад выходил с ним на связь и которому он в сотрудничестве отказал.

— Семэн, ну кто ещё? Я со всеми — само обаяние, только с ним так вот резко поговорил и назвал вещи своими именами. Ну да, погорячился. Но ты бы его слышал! Куда? Нет, давай ко мне, я на старой даче. Конечно, один!

Дача действительно была старая, Фёдор Ильич помнил эти стены с детства. Хотя последний владелец изрядно её обновил: голландская печь с дореволюционными изразцами чистосердечно свидетельствовала об её преклонном возрасте. Когда-то для деда и бабушки это был дом, для родителей ФИГа он стал дачей. В смутные времена они её продали знакомым знакомых, чей бизнес четверть века оставался успешным, но с появлением невиданной заразы стал чахнуть. После третьей волны у них совсем опустились руки. Фёдору Ильичу, конечно, повезло, что они о своём желании продать дачу его оповестили одним из первых. И, не задумываясь ни на минуту, ФИГ взял кредит в «РосРезервБанке» (своих не хватало) и выкупил своё детство.

Слежанкову пару раз тоже пришлось встречать здесь рассвет, первый был после школьного выпускного вечера. Но он и представить себе не мог, как изменились окрестности. Даже с навигатором еле нашёл. Эстакады, тоннели, развязки.

— Да, я всего год назад здесь проезжал, этого тоннеля не было.

— Через год ещё два будет. А почему ты автопилот не включил? Зачем тебе такая дорогая машина?

Семэн и правда освоил только половину функций бортового компьютера, чего стеснялся, однако, лишь когда ему напоминали об этом. Ирина лучше, чем он, разбиралась в чудесных возможностях его автомобиля. Ведь находила же время разобраться! Со дня их свадьбы прошло чуть больше года. Семён Константинович в качестве частного детектива по щекотливым делам не перетруждался. Брался далеко не за каждое. Дорожил своим свободным временем. Не отказывал только бывшему начальству. По сравнению с ним Ирина Викторовна была ответственной и прилежной труженицей. Вернув себе статус замужней женщины и утвердившись в должности мера, она поняла, что значит счастье. После условного медового месяца с головой окунулась в работу и проводить целый день с мужем могла только по воскресеньям. Семён Константинович и гордился её успехами, и клял их. Его надежды на то, что карьера скоро наскучит супруге, не оправдывались.

— Я смогу у тебя заночевать?

Вопрос Семэна вызвал удивление у Глазунова и улыбку.

— Всё? Конец семейному счастью?

— Сплюнь! Ирина на форуме «Малые города России».

— Ах, да! Видел в новостях. Ладно, найду местечко.

— Тогда вот!

— Вах! Любимый виски Станкевича! Как у него дела, кстати?

Семён Константинович погрустнел и вместо ответа хотел отделаться странным жестом, смысл которого Глазунов перевёл как «могло бы быть и хуже».

— Пока всё так же: домашний арест, электронный браслет. Скоро будет второй суд, его признают частично виновным, условный срок и принудительное лечение. Сам виноват. Если бы его дружки не подняли в сетях такой шум в его защиту, спустили бы на тормозах. Ирина забрала бы заявление, я её почти уговорил.

— Домашний арест? — переспросил Фёдор Ильич. — Так у него и дома-то нет.

— Местом жительства определено место прописки. У сестры будет жить, вернее, уже живёт, в Злак-Загорске.

Ещё раз изобразив в воздухе странный жест, Семэн добавил:

— Ладно. Давай лучше о твоих проблемах. И давай стаканы.

Конструктивный разговор сначала не задавался. Семэн мыслил слишком процессуально. Уличить депутата совершенно нереально, опять же неприкосновенность. Опубликовать в сторонних СМИ содержание беседы ФИГа и депутата? Опорочить честь и достоинство? Ещё неизвестно, чьей репутации это повредит больше. Да и к чему это всё? Сайт восстанавливать в любом случае придётся своими силами.

— В рамках кодекса, естественно, нереально. Но если у меня будут признания хакеров, я бы мог изложить картину случившегося со своей колокольни. Хотел бы я, чтобы все узнали, что с ФИГом шутки плохи. Я его так охарактеризую, благо материала вагон…

Фёдор Ильич задыхался от злости, а Слежанков думал, наблюдая за ним: «Или ему так в голову виски ударил, или мания величия». Но вида не подавал, просто слушал, прищурившись. И Глазунова несло. Он вспомнил много об этом депутате и много интересного вообще.

— А сам по себе — пустое место. В пропрезидентской партии не состоялся, опоздал и всплыл как оппозиционер.

— Такие не скоро тонут.

Посмеявшись, говорили дальше.

Семэн настаивал не кипятиться. Он подумает на трезвую голову. Вагон материала, конечно, пригодится, ты только его упорядочи! И, пожалуйста, не ставь перед собой цель отомстить. Это