Бунтарь Гейдж - Элисса Эббот

места, куда я могу выстрелять в тебя, которые не смертельны. Где ты хочешь, чтобы я начал?

Давосо кивает на колени.

— Не раньше, чем я выстрелю тебе в яйца.

— Да, старый трюк — пистолет под столом. У меня есть…

Ария снова прочищает горло.

— Ты говорил..?

Я делаю глубокий вдох.

— У нас больше шансов забрать его у Гая, чем у Магнари. Если нам повезет, он потеряет людей во время кражи. Если нет, он все равно будет меньшей силой, чем весь клан Магнари. Уловили?

Велакс трет подбородок.

— Это хороший план.

Тор улыбается.

— Я в деле.

Давосо закатывает глаза, но кивает.

— Если все пойдет плохо, виноват будешь ты, Гейдж.

— Если мы облажаемся, не имеет значения, кто будет виноват. Мы будем мертвы, — говорю я.

19

Ария

После того, как мы составили план, Тор и Велакс оправились в свои комнаты или комнату. Давосо целует Колари руку и шепчет ей что-то, что заставляет ее хихикать, прежде чем он бредет в свою комнату.

Доктор Гарви дает Гейджу и мне номера наших комнат, прежде чем он сам идет спать. Мне стыдно каждый раз, когда я вспоминаю, как кричала на доктора на шаттле. Кажется, я действительно поймала его в неподходящее время, и с тех пор он делает все возможное, чтобы быть полезным.

Только Гейдж и я остаемся за столом.

— Так что теперь? — Спрашиваю я. — Я никогда раньше такого не делала. Мы просто, знаешь, ставим будильник, чтобы проснуться рано и приступить к нашей секретной миссии?

— У нас еще два дня до того, когда Магнари должны перевезти тотем. На самом деле у меня есть несколько одолжений, на которые я могу ответить, чтобы сложить шансы на нашей стороне. Итак, утром мы пойдем к старому другу.

Мы с Гейджем идем в наши комнаты. Я иду рядом с ним, чувствуя, как мой живот трепещет, потому что я знаю, что хочу сделать. Я новичок в этом, и не знаю, если он… мой парень сейчас? Я имею в виду, мы много делали вместе в той постели. Просто не знаю, обычно отталкивает ли он женщин, когда получает то, что ему нужно. Но он сказал, что я другая. Не так ли?

Я делаю глубокий вдох, набираюсь смелости и иду за ним мимо моей комнаты, навстречу ему. Он добирается до двери и понимает, что я все еще позади него. Я скольжу глазами вверх и вниз по его телу.

— Можно мне войти?

Я вижу потребность в его глазах. Вижу, что он хочет меня. Но когда он говорит, приходится немного подумать, чтобы осмыслить сказанное.

— Мы не должны этого делать.

— Что? — Я говорю, уже чувствуя, как мое горло затягивается, и слезы появляются на глазах.

— Я забочусь о тебе. Правда, и поэтому мы не можем этого сделать. Из-за этого тебя убьют. Черт, из-за этого меня убьют.

Моя губа дрожит, гнев смешивается с грустью.

— Это то, что ты всегда делаешь? Ты заставляешь девушку думать, что она особенная, а потом просто уходишь?

— Мне жаль, — говорит он, заходя в свою комнату и закрывая дверь.

Я отказываюсь позволять ему слышать, как плачу, поэтому возвращаюсь в свою комнату, прежде чем рухнуть на кровать и позволить слезам пролиться. Как я могла быть такой глупой? Я знала, что не должна привязываться. Знала, что это плохая идея. Боже, как мое сердце может быть таким неправильным? Я наслаждалась каждой минутой, что мы провели вместе. Мне казалось, что я вмешиваюсь в чужую жизнь. Какая-то сказка. Я должна была это предвидеть. Моя жизнь никогда не была сказкой.

* * *

Я обнаружила, что Гейдж уже проснулся и пьет, когда вошла в таверну на следующее утро. Без каких-либо моих расчесок или личных вещей я осознаю, насколько непослушными стали мои волосы и нет никакого макияжа. Гейдж не смотрит на меня достаточно долго, чтобы заметить. Хорошо. Если он хочет сделать это неудобно, мы можем сделать это неудобно.

Но мои трудные мысли длятся так долго. Сомнение грызет меня, когда я вспоминаю, как он смотрел на меня. Невозможно подделать такую страсть. Мне казалось, что я смотрю в его сердце, и вижу хорошее глубоко внутри него. Я увидела желание исцелиться и впустить кого-то, чтобы помочь. Он просто слишком занят, пытаясь быть сильным, чтобы понять, чего он хочет.

— Куда мы направляемся? — Спрашиваю я, пытаясь звучать бодро, несмотря на его явные признаки гнева.

— Следуй за мной, — говорит он.

— Разве мы не подождем остальных? — Снова спрашиваю.

— Она может начать стрелять, если я приведу слишком много. На самом деле, может тебе тоже стоит остаться.

— Она? — Я спрашиваю. — Нет. Я думаю, что пойду.

Это, наконец, ломает попытку Гейджа остаться бесстрастным. Я вижу тень улыбки на его лице.

— Я так и думал.

Я скрестила руки, раздраженная его манипуляциями, но все еще не желая позволить ему пойти навестить неустановленную подругу. Он может думать, что отталкивает меня, но я не собираюсь сидеть сложа руки, пока он идет и встречает другую женщину в одиночестве. Я не могу объяснить, почему. Если он бросает меня, то за что я цепляюсь? Но ответ ясен. Он один из миллионов парней на всю жизнь. Как бы ни хотела быть холодной по отношению к нему, я не могу просто отказаться от нас.

Внимательно слежу за ним, стараясь не дать мыслям опередить меня. Я имею в виду, в мире полно женщин. Просто потому, что он сказал, что его друг была женщиной, это не значит, что она будет королевой красоты. Опять же, такой парень, как Гейдж, вероятно, притягивает смехотворно привлекательных женщин из тени, как яркий свет манит жуков.

Тем не менее, мы спали вместе и делились чем-то более особенным, чем то, что он мог иметь с этим другом. Я вздыхаю, понимая, как нелепо себя веду. У мужчины могут быть подруги. Особенно у одинокого мужчины, если мы когда-либо были вместе в его голове. Я заставляю себя прекратить ревнивую линию мышления, но меня приветствуют нежелательные мысли, которые заполняют пустоту: мысли о моей матери и беспокойство о том, что она делает, заботится ли врач Примус о ней.

Мы идем по одной из главных улиц города, и меня снова встречает невероятное зрелище множества видов в одном месте. Когда я была маленькой девочкой, летящей через пустую вселенную на «Надежде», никогда не смела, представить, что в нашей галактике так много жизни. Всегда думала, что, если мы что-нибудь найдем,