Бунтарь Гейдж - Элисса Эббот

Когда мы с Гейджем впервые шли по городу, я слишком отвлекалась на все остальное, чтобы уделять много внимания, и Гейдж не потрудился мне ничего объяснить. Теперь он находит время, чтобы указать на каждый новый вид пришельцев и описать их мне.

Есть гуманоидные инопланетяне, такие как Колари и Примус. Примусы — преувеличения человеческого идеала с точки зрения телесности и силы, Колари — воплощение гладкого совершенства. Даже самцы беспристрастны, стройные и гладкие, и слишком красивые, на мой вкус. Но я слышала, как девочки в колонии говорили о мечтах выйти замуж за мужчину Колари.

Помимо Колари и Примуса, остальные виды очень сильно отличаются от гуманоидных форм, очень сильно. Солари выглядят так, как я представляю себе человека, если бы он был растянут в три раза. Их головы высокие и тонкие, конечности длинные и изогнутые, а руки и пальцы свисают почти до пола. Существует элегантность в том, как они себя держат, и, по словам Гейджа, в том, как они создают свои технологии. Он говорит, что он не так хороши по чистой огневой мощи в отличии от технологий Граббактов, но нет сравнения по надежности и функциональности.

Граббакты — червеобразные существа с маленькими короткими руками, которые выступают из их груди и морщинистых голов, которые выступают из свернутой плоти их тел. Гейдж говорит, что, не смотря на это, они являются ведущим поставщиком передовых технологий военного назначения для всей галактики.

— Не потому, что они умны, — говорит Гейдж, как только мы выбираемся из зоны слышимостиГраббакта, который скользил мимо. — Они возникли на планете, которая когда-то была домом для сверхсовременной цивилизации. Вся их технология основана на их попытках перепроектировать то, что они нашли. По правде говоря, если бы они позволили кому-то вроде Солари покопаться в своих желанных артефактах, они, вероятно, остались бы не у дел, а вся Галактика бы прыгнула вперед на пару сотен лет в техническом уровне.

Я вижу намек на озорство в его глазах, как будто Гейдж описывает проблему, которую он планирует исправить, когда у него будет время, так же случайно, как можно было бы говорить о поручении, которое нужно выполнить. Я также задаюсь вопросом, как он может продолжать говорить со мной так небрежно, действуя так, как будто бы он не бросил мое сердце на пол и растоптал его в липкую кашу.

Он показывает мне Канус, который является странным видом, и путешествует в стаях от трех до шести особей. Они, по-видимому, общаются телепатически, действуя как единый ум, даже если они являются отдельными сущностями.

— Если они слишком долго разлучаются, — говорит Гейдж, — они сходят с ума. Дичают. Очевидно, для них это хуже, чем смерть. Они теряют часть того, кто они есть, и никогда не могут вернуть ее.

Наименее странным из всего, что мы видим, являются местные виды Примуса. Единственная странность в их окраске. Там, где я привыкла видеть мужчин Примуса, цвет варьируется, начиная от золотого в случае Като, или синего, зеленого и фиолетового для большинства других Примусов, эти же оранжевые или красные. Окраска настолько яркая и ожесточенная, что придает им смертельный вид, как будто они, возможно, более могущественны или злы, чем Примусы, к которому я привыкла. Конечно, Гейдж больше, чем они с точки зрения запугивания. В его блестящей черной нано-броне, которая выпирает с кубиками пресса, мышцами, ремнями и кобурами, он выглядит как воплощение насилия. Каждый, кого мы проходим, кажется, боится смотреть в нашу сторону или идти слишком близко к нам, поэтому мы легко проходим через толпу.

Наконец, достигаем странного квадратного здания посреди изогнутой и величественной архитектуры города. Гейдж нетерпеливо стучится в дверь. Она распахивается, чтобы показать человеческую девушку, которая направляет два очень больших пистолета на наши лица.

— Гейдж, я поклялась, что убью тебя, если увижу снова, — говорит девушка, которая не может быть старше десяти.

Я нахмурила брови в замешательстве, глядя между ними.

— Ты знаешь ее? — Спрашиваю я.

Гейдж пожимает плечами:

— У нее хороший товар.

— У вас есть пять секунд, чтобы объяснить, почему я не должна превращать вас в тело с пнем для головы. Три… два…

— Эй! — Говорит Гейдж. — Ты сказала пять секунд.

— Один… — Ее пистолет извергается зеленым дымом и издает звук, похожий на рой злых насекомых. Что-то горячее пролетает мимо, и я поворачиваюсь, ожидая увидеть тело Гейджа.

Но он стоит на шаг впереди, его голова теперь не на линии огня. Как он может быть таким быстрым?

— Ты становишься быстрее, Арта. Продолжай практиковаться, и ты действительно однажды сможешь убить меня.

Она гордо улыбается.

— Заходи.

Я качаю головой.

— Что только что произошло?

— Арта — жестокая сука, которая застрелила бы меня, если бы не была такой медленной.

— Однажды, — сладко обещает она.

Я чувствую себя более чем немного смущенной, но следую за ними в здание, которое, как полагаю, должно принадлежать родителям Арты. Я удивлена, увидев односпальную кровать в углу, окруженную грудами оружия. Каждый верстак в однокомнатном помещении переполнен боеприпасами, деталями, гранатами, оружием и устройствами, о которых я даже не догадываюсь.

Гейдж поднимает брови, когда видит маленький цилиндрический предмет. Он поднимает его, бросает и ловит. Если смотреть на то, как Арта вздрагивает от его неосторожности, указывает на то, что он обращается с чем-то очень опасным.

— Больше, чем ты можешь себе позволить, — говорит она. — Положи это, прежде чем мы превратимся в пыль.

Гейдж засовывает его в карман.

— Запиши это на мой счет.

— У тебя нет счета, — сухо говорит Арта.

— Стоит завести. — Он стучит по узору на брони у бедра, и маленький отсек выдвигается. Он проникает внутрь и вытаскивает пузырек какой-то голубой жидкости, которая достаточно холодна, чтобы от него шел пар в сравнительно теплом воздухе магазина Арты.

Она выхватывает его у него.

— Ты не получишь сдачу, — огрызается она.

— А ты не получишь это обратно, — говорит он, пихая то, что выглядит как высокотехнологичный банан в его броню.

— Почему ты здесь? — Спрашивает Арта.

— Мне нужно знать, видела ли ты его в последнее время. — Голос Гейджа понижается при упоминании того, кем является «он».

— Хорриса?

— Нет, не этого идиота. Его.

Арта краснеет, ее вспыльчивое отношение ускользает на мгновение.

— Ты имеешь в виду Вэша?

— Да, Вэша.

— Последнее, что я слышала, он снова в долгах. Если он продолжит в том же духе, окажется в ошейнике и будет сражаться в ямах за хозяина. В любом случае, в последний раз, когда я слышала, как он говорил