Найон - Александр Эйпур

мне что? Тысяча на дороге не валяется. Через час приношу половину добычи, предварительно обошёл вокруг. Милиции не видать, думаю, надо рискнуть.

Василий предугадал развязку:

– Как только ты выложил золотишко, тут и заходит человек в гражданском, сверкает корочками: сотрудник КГБ, майор такой-то. Или мы на месте составляем протокол о задержании, или ты уходишь ни с чем, мы не встречались никогда. По рукам?

Аверьянов кивнул, сквозь зубы выдавил: «С-суки!»

– Эта система против нас работает, – заключил Василий. – Как бы ты ни старался, тебя или посадят, или жуй честно заработанный хлеб. В отличие от тех, кто поддерживает систему всеми способами.

Ручей оставался верным переулку, катил по всей длине; другая команда ребятишек готовила к путешествию свой кораблик. У дома, где Василий запланировал взять золотишко, топтался неизвестный, Василию он не понравился:

– Шпик, не иначе. Подождём. Или сделаем так: я отвлеку, уведу за собой, а ты заходи. Так и так, с вами договаривались на два перстня и набор рюмочек. Держи деньги! – Свёрток с деньгами перекочевал в чужие руки. Раз мы напарники, некуда деваться, приходится рисковать.

– Так напугаем хозяев. Целая команда шастает по городу и скупает всё подряд.

– В таком деле приходится поторапливаться. Вдруг, это последняя возможность?

– Хорошо, я постараюсь.

Василий нарисовался, наблюдатель тронулся за ним. Аверьянов осмотрелся и дал в калитку. Почти сразу на крыльце показалась хозяйка.

– Что тебе надо?

– Товарищ договаривался насчёт перстней и рюмок.

– Что же сам не пришёл? – Хозяйка нехорошо так улыбалась.

Он смекнул: могла заметить Василия, когда тот уводил шпика. Лучше говорить правду.

– Маячил перед вашим домом некто, мой товарищ его отвлёк, увёл за собой, можно сказать. Конкуренты, – хотят под себя прибрать торговлю.

Ответ ей понравился. Повернувшись, она тут же предъявила предметы для продажи, он вручил сумму, не зная, всё ли верно, по договору.

Хозяйка изменилась в лице:

– Ну-ка, зайди в дом… Ты был прав. – Они укрылись внутри, через окно видели, что Василия ведут под конвоем трое, руки связаны, даже на ноге верёвка, другой конец которой агент в штатском контролировал рукой.

Аверьянов решил навести справки:

– Что случилось вообще? Золото нельзя продавать, указ какой вышел?

– Ничего такого нет, но слухи ползут. Вроде как объявилась банда, скупает за гроши всякую мелочь.

– Ты тоже считаешь, что за гроши?

– Мне нормально. Люди же у нас умные, говорят – правительство создаёт условия, что-то они себе надумали. Они считают, украшения слишком дёшевы, нас хотят перевоспитать.

– Ой? – Аверьянов не знал, как реагировать в таком случае. В этом мире много схожего с родным, больших отличий, так чтоб бросались в глаза, не очень. Всё равно, надо подумать, как вести себя, чтобы не попасть впросак.

Следя за её реакцией, стал делать выводы. Живёт одна, может, потому и приглянулся.

– А муж у тебя есть?

– На фронте. Никогда такого не было: прислали бумагу. Соседи отказались, а мой взял и послушался. Сказал – кабы чего дурного не вышло, схожу. Может, правительство знает лучше. Но я-то вижу: лучше ничего не становится! – Хозяйка разошлась, уже не стеснялась в выражениях: – Суки! Когда такое было, чтобы золото сравнялось по цене с железом? Ему умышленно задирают цену, а я против. Только поэтому и продаю.

– А железные изделия не продаёшь?

– Ещё чего! Железо всегда остаётся железом, это не сплавы чего-то, что валяется под ногами!

Аверьянов опешил, голова вышла на повышенный режим восприятия; вот они, отличия! Да и денег местных у него нет… Вдруг согласилась бы и предложила что-то лишнее – ложку или иголки.

– Я тебе больше скажу, – разохотилась совсем она, – золото уже не то. Когда его стали добывать и делать украшения, оно мне сразу не понравилось. Нет от теперешнего радости, поносишь колечко день, к вечеру голова раскалывается. Точно кто крадёт мою силу.

– А не носить на себе пробовала?

– Полгода не ношу, ты же на мне ничего не видишь. Я же не враг сама себе.

Аверьянов подумал, что можно многое узнать, задержавшись здесь. Мир интересный, какие-то моменты наводят на размышления. Звучит дико: населению навязывают изделия из золота, после которого трещит голова. А это уж точно не целебные процедуры.

– Так железа мне никто не продаст? – на всякий случай уточнил у хозяйки.

Зря он это сделал.

– А сам ты откуда? Вы вдвоём, знать, пришли. И у первого похожие брюки с твоими. Какой-то дешёвый материал, видно, служит недолго.

– Это хлопок, скоро дырок будет не счесть. Ты права, я не местный. У нас железо не так дорого, как у вас, а золото тоже навязывают, как драгоценный металл. Да и на стекло вулканическое тоже задирают цену. – Про себя подумал: может, и зря я в детали пустился, как бы чего не вышло. Другая выставила бы за порог, одна надежда: у этой муж на фронте. Не иначе, в планах есть предложение остаться на ночь.

С виду-то хороша, но она из чуждого мира. Как они ложатся в постель, как обнимаются, целуются ли? – вот эти тонкости, пока не выяснишь, могут сослужить дурную службу. Возьмёт и сдаст местным властям. Как Васю, уведут трое. Сумеет ли он сам выкрутиться, или идти к нему на выручку?

Он снова стал рассматривать хозяйку, но уже с иной задачей. Не гонит – как ни крути, уже доказательство, что для каких-то целей хочет использовать. Может, плоды с деревьев снять, воды натаскать или крышу подлатать… Мужа на фронт отпустила, и второму встречному о том рассказала. Нарочно или случайно?

Да, а крыши у них железные. Ржавчина придаёт силу, и они об этом знают. Тогда получается… власть хочет лишить этой силы, и золото, как самый грязный сплав, пытается противопоставить чистому металлу.

– Кто у вас на власти? Свои?

– Если бы. По какому-то соглашению… я не слишком разбираюсь. Чтобы не пришли военные и не разрушили дома, мы согласились ввести в совет управления их представителей.

– Кого – «их»?

Хозяйка растерялась.

– Ну, этих… которые сообщают с фронта, как там идут дела.

– Они взялись защищать ваш город?

–