Небесная птаха - Диана Рейно

— Рады накормить вас завтраком. А что для вас, мэм?

Мардж что-то прикидывала в уме, глядя на Дика, потом скороговоркой произнесла:

— «Кровавую Мэри», бифштекс, двойную порцию жареной картошки, грибной жюльен, пирожное с ягодами, если есть, и минеральную воду.

— «Бонаква», «Перье», «Эвиан»?

— «Перье».

— Что для вас?

— Гамбургер, — заявил Гомер, — сандвич с тунцом и кока-колу. И не забудьте кетчуп!

— Хорошо.

— И побольше льда в колу!

— Хорошо.

— Еще что-нибудь? — поинтересовался Дик у своих спутников.

— Э-э-э… пожалуй, нет.

— Тогда я предлагаю кое-что обсудить в ожидании нашего заказа.

— Будет бить на жалость, — пробормотал Гомер.

— Нет, не буду. В этой ситуации жалеть нужно не меня… Впрочем, речь сейчас не об этом. Мардж, как вы смотрите на то, чтобы продать мне бумагу, которую в свое время подписала для вас Мирабель?

Мардж вытаращила глаза:

— На что это вы намекаете?

— Ни на что, — терпеливо сказал Дик, — я ни на что не намекаю, я говорю прямым текстом. Сколько вы хотите за эту бумагу?

— А вы уверены, что у вас хватит денег?

— Бросьте. Вы прекрасно знаете, что кормушка для вас закончилась. Никакого будущего для вас в качестве самозваной художницы нет. Мирабель не напишет для вас ни картины. Ваши жалкие попытки сделать и продать что-то свое тут же превратят в прах тот имидж, тот ореол, который в свое время создался вокруг вас. Рассказать, что будет дальше?

— Что? — послушно произнесла Мардж. Ее рот приоткрылся, лицо приобрело глуповатое выражение.

Дик машинально отметил, что к этому лицу очень подошли бы глаза навыкате… это сделало бы Мардж похожей на смешную рыбу… но чего нет, того нет, к сожалению. Если бы Мардж как следует ухаживала за собой и не была столь тщеславной, то, возможно, она выглядела бы не хуже Мирабель…

— Чем вы займетесь, когда у вас закончатся деньги? Он, — Дик кивнул на Гомера, — содержит вас?

— Н-нет…

— Я так и думал. Вы уже привыкли ни в чем себе не отказывать. Вернетесь на прежнее место официантки? Бьюсь об заклад, за время своего существования в качестве фальшивой богемной персоны вы разучились нормально общаться с людьми. Придется долго и трудно переучиваться обратно… А когда вы не сможете платить арендную плату, вас попрут из бывшей квартиры Мирабель, если, конечно, вы еще там…

— Пока что там…

— Видите, я еще ни в чем не ошибся. У вас нет ни рычагов влияния на мою жену, ни существенных источников дохода. Если вы продадите мне бумагу, то небольшая пенсия вам гарантирована.

— Но я хочу большую, — шмыгнув носом, заявила Мардж.

— Что ж, я был бы рад устроить вам это. Но для большой пенсии надо побольше постараться.

— И что я должна делать?

— Мардж, он обводит тебя вокруг пальца, — прошипел Гомер.

— А, помолчи! — отмахнулась та от любовника. — Итак, что вы хотите?

— У вас еще остались картины Мирабель?

— Да, штуки три или даже пять…

— Продайте мне их.

— По какой же это цене? По себестоимости? — хитро прищурилась Мардж.

— О, вам знакомо такое понятие, как себестоимость… Отлично. Значит, мы договоримся быстрее, чем я думал. Какова была средняя стоимость продаваемых на выставке картин Мирабель?

Мардж кашлянула:

— Ну… около… я думаю…

— Учтите, я могу проверить это, — предупредил Дик.

— Около двух — двух с половиной тысяч долларов, — решительно заявила Мардж. — Средняя цена. Да.

— Я дам вам по пять тысяч долларов за каждую.

— Что ж… Я согласна!

— И еще мне нужен список тех людей, которые приобрели картины Мирабель.

— Вы с ума сошли? — удивилась Мардж. — Где же я возьму эту информацию?

— Наверняка покупатели расплачивались кредитками, — спокойно ответил Дик. — И в галерее, где проходила выставка, осталась эта информация. Уверен, что вам ничего не стоит получить ее. А если это и будет стоить каких-то денег, то я заплачу.

— А мне? Мне вы заплатите за эту информацию?

— Только когда она будет лежать передо мной.

— И… сколько?

— А сколько вы хотели бы за нее?

— Десять тысяч долларов, — запинаясь, выпалила Мардж.

Дик запрокинул голову и долго, с удовольствием смеялся.

Даже Гомер не выдержал и хмыкнул.

— Две тысячи долларов, — отсмеявшись, сообщил Дик. — Мардж, не стоит так уж зарываться… Никто другой не заплатит вам за эту информацию и сотни баксов. А все потому, что она больше никому не нужна…

— Но вам-то нужна! — возразила Мардж.

— Я спокойно могу обойтись и без нее. Просто сейчас отвезу вас в аэропорт, помашу рукой на прощание, и мы дружно забудем об этом разговоре.

— Семь тысяч долларов.

— Нет.

— Ну пять, — сбавила Мардж, — как за картины…

— Нет, — улыбнулся Дик, — не торгуйтесь.

— Три с половиной тысячи долларов.

— Две.

— Согласна!

— Отлично. Теперь я расскажу вам, что надо будет сделать, Мардж. Первым делом, вернувшись домой, вы упакуете оставшиеся картины Мирабель и отправите их в Висконсин, по тому адресу, который я укажу.

— А деньги?

— Деньги я переведу на ваш счет после получения картин.

— А доставка за чей счет?

— Можете оформить доставку за счет получателя, — устало произнес Дик.

— Ладно.

— Следующий ваш ход — это посещение художественной галереи или выставочного центра, не знаю, где вы там организовывали выставку, и запрос необходимых мне контактов.

— Как же я вам их передам?

— Я сам приеду за списком.

— А оплата?

— Наличными в день получения.

Узнав все, что ей хотелось (главным образом, конечно, про деньги), Мардж с облегчением выдохнула и наконец-то расслабилась.

Мирабель стояла босиком на теплой земле и водила ладонью по пыльному боку биплана.

Дик подошел к ней сзади и обхватил за талию. Покружив и с удовольствием послушав ее испуганный визг, он опустил Мирабель обратно на землю и поинтересовался:

— Это что, входит у тебя в привычку — сбегать сюда, к биплану, где тебя не может найти никто, кроме меня?

— Просто мне было одиноко.

— Понимаю. Не хотелось сидеть дома? Готовить мне завтрак? — поддразнил он.

— Вообще-то уже скоро ужин… Ты голодный, да?

— Не особенно.

Мирабель с удивлением посмотрела на него:

— Что, уже успел где-то перекусить?

— Со всеми этими разборками аппетит пропал на время, — выкрутился он.

— Отвез эту парочку в аэропорт?

— Да. Они взяли билеты на ближайший рейс до Нью-Йорка.

— Вот и прекрасно. — Мирабель вздохнула, закрыла глаза и прижалась к теплой груди Дика. — Теперь я могу быть спокойна…