Спираль зла - Бернар Миньер

был наивен, чтобы поверить, что дьявола можно запросто вызвать на телеэкран. По вечерам Эйенга укладывался в келье в предвкушении запретного удовольствия от чтения. АЛГОЛ… Это имя фигурировало в книге, теперь он вспомнил. И происходило оно от арабского «Аль Рах Аль Гуль» (или что-то в этом роде) и означало «Голова Демона». А на иврите оно было известно как «Рош ха Шайтан», то есть «Голова Сатаны». А язык, на котором заговорил Цорн, – это енохийский язык: псевдоязык, которым пользовались сатанисты в своих ритуалах.

Отец Эйенга абсолютно не верил во всю эту дребедень, а вот Цорн, судя по всему, верил.

– Да пошел ты к дьяволу, Кеннет Цорн, или как тебя там…

Внезапно святой отец пронзительно вскрикнул: он-таки подвернул лодыжку. Сморщившись от боли, поднес руку к больному месту – и в этот самый миг раздался мощный удар грома, от которого затряслось небо и завибрировали ушные перепонки.

* * *

Кеннет Цорн вытащил из гнезда электронный ключ. 32 гигабайта для записи, которая длится всего три минуты? Он запустил компьютер и поставил запись. Снова послышался голос Ложье, обещавшего ему ад. Потом наступило затемнение. Три минуты шли пустые кадры, потом появилось новое изображение. Молодая актриса сидела на стуле посередине большой комнаты с неоновым освещением, а перед ней за длинным столом сидели четыре человека, среди которых был и он, Цорн.

Прослушивание. Кастинг. Он прекрасно помнил этот кастинг. Как же он мог его забыть?

Четверых сидящих за столом снимали со спины, а молодую актрису – анфас. Потом камера приблизила ее ангельское личико. Цорн ее вспомнил. Ей было не больше восемнадцати лет.

ГОЛОС ЦОРНА: Всё в порядке? Снимаем?

ВТОРОЙ ГОЛОС: Съемка идет.

ЦОРН: Как вас зовут? Для начала достаточно только имени.

ГОЛОС ДЕВУШКИ: Мия.

ЦОРН: Прекрасно, Мия. Вы выучили текст?

ДЕВУШКА: Да. Я готова.

ЦОРН: Отлично. Вы поняли, о чем там речь?

ДЕВУШКА: Да. Речь идет о молодой девушке, одержимой дьяволом, у которой начинается припадок.

ЦОРН: Это тот самый момент, в который демон овладевает ею. Она не хочет его впускать, но в то же время что-то внутри ее жаждет, чтобы он вошел.

ДЕВУШКА: Да…

ЦОРН: Вы понимаете, Мия? Она страдает, ей плохо, но она испытывает желание, жаждет наслаждения, ее все сильнее охватывает экстаз. Постепенно она входит в транс и испытывает ощущение, которого никогда не испытывала до этой ночи. Улавливаете?

ДЕВУШКА: Думаю, да…

ВТОРОЙ ГОЛОС: Чтобы вам было комфортно, чтобы вы могли забыть о нашем присутствии и войти в текст, мы погасим весь свет в студии. Камера снабжена инфравизором, то есть вас будут снимать, а мы сосредоточимся на вашем голосе, дыхании и интонациях. Вы готовы?

Цорн остановил запись. Он знал, что произойдет дальше, и вынул электронный ключ из гнезда. Потом встал и оглядел зал, где ничего не было слышно, кроме грозы за окном.

Гобелены на стенах, импозантная кровать для курения опиума, привезенная из Гонконга, шкафчик с семью ящиками в стиле буль, маркетри, купленный с аукциона в Нью-Йорке в 1998 году; его первый драгоценный предмет – копия картины Луки Джордано «Падение мятежных ангелов», и еще одна копия, Уильяма Хоггарта, «Сатана, Грех и Смерть». И афиши всех снятых им фильмов. Особенно фильмов об эксплуатации и сексуальном насилии, и те сценарии, сцены из которых попали на почтовые марки.

«Чушь все это, суетная чушь», – подумал он. Права народная мудрость, которая гласит, что в могилу с собой ничего не заберешь. А он-то сам, что оставит после себя на земле? Когда-то Цорн верил, что величайшим из живых французских режиссеров станет Морбюс, которого он открыл и продюсировал: учитель, верный друг, почти гений…

Но Морбюс перестал снимать, удалился от мира и обосновался в Пиренеях.

Морбюс. Его величайший триумф. Его величайшее поражение.

Какова была вероятность набрести на Морбюса Делакруа, тогда еще никому не известного, когда он сам был молод и находился в поиске? Да никакой, или такая вероятность была равна нулю. И все-таки это случилось. И он знал, чему был обязан этим шансом.

Точнее, кому. Хотя никто в это не верил. Кроме небольшой группы людей…

Цорн был уверен, что из-за этого видео рано или поздно вспыхнет скандал. Особенно сейчас, когда актеры и актрисы порой становятся знаменитыми в результате судебных тяжб, которые они ведут, а не благодаря своему таланту. Да и главные информационные потоки очень охотно поворачиваются в сторону грязи и сплетен.

Его имя будет замарано и выброшено на помойку. А его дети узнают обо всех мерзостях, которые он совершал, о его извращениях, о злобе и вранье. Маловероятно, что он сумеет за себя постоять.

Цорн подошел к двусторонней доске для игры в триктрак и взял карты Таро, лежавшие на синем сукне. Там были только старшие арканы. Он семь раз перемешал колоду, снял левой рукой и разложил рубашками наверх. Вытащил только две карты. Их хватит с избытком.

Затем продюсер сосредоточился и громко задал вопрос:

– Что я должен сделать?

Когда он переворачивал первую карту, рука его дрожала. «Башня». Две фигуры падают с высокой средневековой башни, а с небес спускается язык пламени, норовя снести вышеупомянутую башню, с которой падают огненные шары.

Цорн знал, что две фигуры, летящие вниз с башни, – это две его жизни: жизнь публичная и жизнь тайная.

Вторая карта…

Он вздрогнул. Тринадцатый аркан… Скелет с косой, иными словами – Смерть. Под ногами у ее коня лежат два мертвых человеческих тела, причем с одного из них упала корона.

Цорн сглотнул.

Карты Таро заговорили. И высказались достаточно ясно. Он крепко зажмурил глаза, а потом сразу открыл. Ему осталось только выполнять. Но перед этим он должен отправить одно сообщение…

Продюсер набрал номер и наткнулся на автоответчик. Оставил сообщение. Потом спустился в подвал, где держал заранее приготовленные канистры с топливом для моторки, и снова поднялся в зал с двумя полными канистрами. Обливая бензином ковры, гобелены, мебель и афиши, он старался не забрызгать себя.

Потом щелкнул золотой зажигалкой и наклонился.

По бензину с пугающей скоростью побежали языки пламени, с жадностью пожирая все на своем пути: обои, гобелены, обивку мебели и саму мебель. Цорн почувствовал на лице жар, похожий на дыхание вулкана.

На секунду он застыл, ловя черными зрачками вспышки пожара, зачарованный адским огнем, который сам же и развел. Затем поднялся наверх и проделал то же самое в остальных комнатах, в трех ванных и в спальне. По дороге захватил пугающую маску – мерзкую латексную рожу существа из «Церемонии», первого