Обнаров - Наталья Троицкая

– Тая, что с тобой?

Обнаров подошел, обнял ее за плечи.

– Я просто хочу еще раз побыть на этом месте. Здесь я поверила в то, что не ошиблась в тебе, что ты настоящий.

Он поежился от пронизывающего ветра, теснее прижал ее к себе.

– Значит, плохи мои дела, раз пошли в ход реликвии прошлого…

– Ты же знаешь, что это не так.

– Я живой, Тая. Я не герой книжного романа. Я иногда очень спокойный, иногда орать могу, иногда бесшабашно смелый, иногда трус ужасный, иногда честный до неприличия, иногда не моргнув глазом вру, иногда умный, чаще всего глупый, иногда жестокий, но чаще мягкий и сентиментальный, иногда романтичный, а иногда прогматичнее и расчетливее меня нет. Я разный. Я живой. Если где-то я не дотягиваю до придуманного тобой идеала, я буду стараться. Подожди выносить приговор.

Она обернулась, посмотрела в его глаза.

– Я измучила тебя. У тебя грустные, усталые глаза.

– Я боялся, что ты не вернешься.

– Боялся? Тогда поцелуй меня. Поцелуй сейчас же! И обними. Покрепче. И никогда… Слышишь? Никогда не отпускай!

И было возвращение домой из убогой, чужой комнатенки, где остались все слезы и беды, и одиночество. И была ночь. И были его счастливые, горящие страстью глаза. Ее уступчивое: «Да». Его ненасытное: «Нет».

Он любил ее, как жадный, изголодавшийся завоеватель и как искусный любовник, как любящий и любимый мужчина, даря бездну нежности, радости, наслаждения. Она чувствовала, что желанна, она чувствовала, что любима, она чувствовала себя богиней в его руках.Обессиленные, счастливые в объятиях друг друга, они уснули лишь под утро, когда в окне забрезжил розовый рассвет.

Таю разбудил его хриплый, больной голос.

– …не знаю. Знобит. Температура сорок. Голова болит, горло… – говорил кому-то Обнаров.

Голос доносился из кухни сквозь приоткрытую дверь.

Тая накинула его халат и пошла в кухню.

– Да, отлежусь сегодня. Извини, Талгат, что так вышло, – он поманил Таю рукой, обнял, чмокнул в лоб и страдальческим голосом продолжил: – Ты уж объясни нашим английским коллегам. Завтра? Завтра буду обязательно. Да… – он закашлялся, махнул рукой. – Бог с ними, с этими штрафными санкциями. Все. Пока! – он бросил телефон на диван.

– Костенька, ты заболел?

Тая взволнованно потрогала его лоб. Обнаров поймал ее руку, поцеловал.

– У меня сегодня съемка с восьми утра. Этот английский проект высосал из меня все силы, – своим обычным голосом произнес он. – Я просто хочу побыть с тобой полдня, в три у меня репетиция. Это ложь во спасение. Я не думал, что ты услышишь.

Он обнял ее, легонько, вскользь коснулся губами уголка ее губ.

– Видишь, опять не дотягиваю до идеала.

– Ты напугал меня.

Последовавший поцелуй был лучшим средством заслужить прощение.

– Нас ждет сегодня одно очень важное дело, – оторвавшись от ее губ, прошептал он. – Прежде это нужно обсудить.

– Какое дело?

Он улыбнулся.

– Давай поедим чего-нибудь. Жутко есть хочется. Обсудим за завтраком.

В приготовлении завтрака Обнаров был плохим помощником, потому что то и дело звонил телефон, и ему приходилось отвлекаться на эти звонки. Заняв прочную позицию на диване, занятый переговорами, он с удовольствием наблюдал за ее хлопотами. Уже вовсю кипел рис, уже аппетитно повеяло лучком от жарящегося мяса, уже был готов овощной салат и холодная мясная нарезка, а телефонным звонкам все не было и не было конца.

– Тебе звонят из театра, из одного, потом из другого. Тебе звонят со студии. Тебе звонят из благотворительных фондов, из приемников-распределителей, из милиции, опять со студии, опять из театра… Как можно все это выдержать? – недоумевала она.

– Нужно.

Он улыбнулся, обнял ее за талию.

– Костя, нет! Ты испортишь мои часовые хлопоты. Будь благоразумным.

– Легко сказать…

Он разжал объятия, и Тая ловко из них упорхнула.

За завтраком Обнаров был молчалив и серьезен.

– Костя, ты хмуришься. Тебе не нравится еда? Невкусно? – беспокоилась она.

Он не ответил. Отложив вилку и нож, он теперь внимательно смотрел на нее, думая о чем-то своем.

– Как ты себе нашу свадьбу представляешь? – вдруг спросил он.

– Я думала, тебе завтрак не нравится.

– Спасибо. Все очень вкусно. Ответь.

Тая смутилась, пожала плечами.

– Я не думала об этом.

– Но как-то ты представляла себе это. Девчонки, наверное, любят фантазировать на эту тему. Ну, не знаю… Там… платье красивое, лимузины, кареты, яхта…

– Может быть… – она коснулась его руки. – У меня все проще. Есть ты и я. А в ЗАГС – хоть в джинсах.

– Ты готова пойти в ЗАГС в джинсах?! – он не скрывал изумления.

– Да.– Одевайся! По дороге купим кольца, распишемся. Думаю, моя командировка в Лондон и мое имя будут теми особыми обстоятельствами, с учетом которых нас распишут сразу. Ты будешь моей женой.

– Девушка, то кольцо, с бриллиантами, покажите, пожалуйста, – попросил Обнаров.

Продавец подошла к витрине, склонилась, уточняя, что именно хочет посмотреть покупатель, потом смерила критическим взглядом молодую пару в простеньких толстовках и потертых джинсах, но к сейфу-витрине так и не прикоснулась.

– Это очень дорогое кольцо. Двенадцать тысяч евро, – безразлично констатировала она. – Вы зашли в элитный ювелирный магазин «У Тиффани». Вам вниз по улице два квартала.

– У вас профессионально отточенное хамство. Вам никогда не приходило в голову, что люди с деньгами одеваются просто? – с холодной улыбкой осведомился Обнаров.Он снял темные очки и бросил их на отполированную до блеска витрину. Его взгляд был тяжелым и пристальным, глаза грозно сверкали острым стальным блеском.

– Ой! Это вы?! – продавщица сдавленно охнула, тут же схватила ключи и принялась отпирать витрину. – Простите, простите… – путаясь в ключах, повторяла она. – Сейчас все покажу. Извините…

– Добрый день, господин Обнаров. Мы рады вас видеть, – с легким поклоном приветствовал Обнарова управляющий менеджер. – Чем могу помочь вам и вашей очаровательной спутнице?

– Благодарю вас. Кажется, мы уже вышли из конфликтной ситуации. И все же… – Обнаров улыбнулся, наблюдая, как вся покрасневшая от волнения и смущения продавщица штурмует последний замок. – Помогите, пожалуйста, вашей сотруднице. Мы не располагаем достаточным количеством времени, чтобы ждать.

Управляющий забрал из женских суетливых рук ключи и отпер витрину. Поставив перед Обнаровым и Таей заветную вещицу, он с довольной улыбкой произнес: