Птичник № 8 - Деб Олин Анферт

“У них подошвы, как будто только что с обувной фабрики. С такими подошвами вас немедленно выследят. Нужно их как следует обработать напильником”.

И я показала им подошвы своих “Мэри Джейнс”.

Я пошла к ящику с инструментами посмотреть, что там есть. За окном темнело, ночные птицы, низкое небо. Поднимался ветер, холодало, Рой зарывался в свой уголок. Я понимала, что им надо поскорее возвращаться, а то придется грести в темноте, и они, возможно, собьются с пути и навсегда потеряются. Но все же задержала их ненадолго. В последнее время я предпочитаю одиночество, но для них сделала исключение.

В: Так значит вы “разобрались” с их обувью?

О: Да, обработала подошвы напильником и нанесла несколько насечек, чтобы не скользили. Я могу и вам так сделать, если у вас найдутся инструменты.

* * *

К дому направлялась женщина с длинными темными волосами, одетая в клетчатое платье. Она шла пешком и катила за собой небольшой чемодан. Собаки выбежали ей навстречу. Она нагнулась с ними поздороваться и зашагала дальше. В конце дорожки на крыльце сидел человек. У него были рыжеватые волосы и мальчишечьи ямочки на щеках, которые появились, когда он, прищурившись, вгляделся в приближающуюся фигуру. Он сидел, закинув ноги на перекладину, но, увидев женщину, опустил их. Потом как будто передумал и снова поднял. В этом положении он оставался до тех пор, пока она не остановилась рядом с нижней ступенькой крыльца. Она отпустила ручку чемодана. Собаки вереницей выстроились за ней.

– Что думаешь? – спросил он.

– Еще не решила.

– А я слышал, что ты уже все решила. Что мы в деле.

– Масштаб слишком грандиозный. Сами мы это не спланируем.

Он на секунду замер и замотал головой.

– О нет. Только не это.

– Он бы точно сказал, можно такое провернуть или нет.

– Давай не будем тут разыгрывать воссоединение старой доброй компании! Тем более что он никогда толком не был одним из нас.

– Но не было и такого, чтобы он когда-нибудь был не с нами.

Мужчина сказал “нет”, женщина сказала “да”. Он сказал “нет”, а она – “да”. Совсем как в старые времена.

Оба посмотрели на небо.

* * *

Воробьи над головой. Стая кружит неровными петлями. Интересно, эти овалы, спирали и развороты им подсказывает инстинкт? Не все ли животные и вообще явления природы двигаются таким же образом, не это ли объединяет их и делает похожими друг на друга, – не все ли видимое движение в итоге так ни к чему и не приходит? Солнечная система, время, вода, падающая с неба и поднимающаяся обратно, рождение и смерть, работа и дом, отец и сын, бросающие друг другу мяч на лужайке, курица, яйцо, курица, яйцо, цифры, которые снова и снова возвращаются к нулю, и только там цифру справа нагоняет та, что слева, медленно, с запозданием, как старый фермер, что прогуливается после инсульта взад-вперед по больничному коридору на ходунках. И лишь Вселенная – это один долгий выдох.

В природе курицы нарезают кривые круги по своим поселениям, меряют шагами территорию, по ночам взбираются на деревья и спускаются с них, хорохорятся друг перед другом в играх, ухаживании или драке, а самые тихие околачиваются на окраинах и попадают в зубы хищникам. Тем временем их сестры-яйцепроизводители, родственницы, запертые в клетках, не ходят по кругу, как все прочие создания на земле. Они стоят, продвигаются на шажок-другой, протискиваясь между сокамерницами, чтобы глотнуть несколько капель воды, стальная сетка врезается в нежные лапы.

На кого из них больше похожи люди – на тех куриц, что нарезают круги – по школьному двору, университетскому городку, району? Или на генетически модифицированных чудовищ, дрожащих внутри своих клеток, цепляющихся за пластик и металл, семенящих мелкими шажками в тесных туфлях, огрызающихся друг на друга, когда мало места, и тыкающих клювами в разные устройства, которые вращаются, зажигаются или открываются и имитируют активность: “развлечение”, “спорт”, “работу”, “любовь”?

За сотни миллионов лет Земля проделала долгий путь: обрастала ледниками, изрыгала лаву, сияла и синела, белела, зеленела, поднимала животных на задние ноги, снимала их с ветвей, запускала в небо.

Самая древняя птица, археоптерикс, в долгие юрский и меловой периоды принимала все более причудливые формы и вместе с остальными динозаврами практически исчезла, но в период палеозоя вновь обрела силу и осталась уже навсегда.

Gallus, дикая джунглевая курица раннего эоцена, прародительница кур, носилась по земле среди деревьев. Лед нарастал и убывал, и Gallus разбивалась на виды и подвиды, образуя целые созвездия, которые разрастались и расщеплялись, пока каких-то девять тысяч лет назад группа потомков древней птицы, Gallus gallus domesticus, не начала плавать по морям с великими путешественниками, рыщущими по свету в поисках того, чего в их мире еще не было.

И наконец, примерно в 1600 году нашей эры, хорошенькая племянница тиранозавра ступила с борта корабля на влажный песок берегов Северной Америки.

* * *

За тринадцать лет до того, как Кливленд забрала курицу, 24-летний Джонатан Джарман-младший впервые увидел восемнадцатилетнюю Аннабел Грин, когда принес на ферму ее отца свое новое изобретение.

В фургончике Джонатана лежала небольшая демонстрационная модель, а также две упаковки по пятьдесят штук глянцевых брошюр, в каждой из которых напечатан был еще не утвержденный патентный номер, подтверждающий, что данное изобретение – не просто вариация конструкции клетки, которая уже используется в Англии, а существенно улучшенная ее версия, разработанная специально для американских потребителей, изобретение, которое, как надеялся Джонатан (тут фермеры, когда никого из родных изобретателя рядом не было, беззлобно его поддразнивали: заталкивали указательный палец под воротник и оттягивали его вниз, пародируя нервозность молодого человека), изменит картину производства яиц в Америке.

Джонатан Джарман-младший, единственный сын владельца птицефермы Джарманов, ходил с фермы на ферму, торгуя вразнос своими клетками.

Выражение “торговля вразнос” вызывает в воображении образ человека в шляпе, который ходит со своим товаром по домам, но Джонатан понимал, что в данной сфере действовать следует по-другому. На каждой ферме содержалось от миллиона до двадцати миллионов кур, внешне и по количеству шума эти предприятия напоминали миниатюрные военные города, самые крупные из которых были оснащены системами биоочистки, заборами и КПП. Было бы глупо подъезжать к ним, просить стакан лимонада и искать сочувствия. Нет, он все сделал правильно, так, как советовал отец. А правильно было вот что: включиться в исследовательский проект, представлять результаты исследований на конференциях производителей яиц, год за годом заводить знакомства с фермерами – все это