Жемчужинка для Мажора (СИ) - Мур Лия

— Глеб, остановись! — Срывающимся на хрип голосом прошу его. Пытаюсь воззвать к разуму. — Это неправильно. Мы не должны…

— Арина, — урчит в ответ, оставаясь глухим к моей просьбе. — Ариночка, — и трётся носом о мой нос, смыкая кольцо объятий за моей спиной. — Только не убегай сейчас. Не снова…

— Глеб! — Испуганно тараторю я, окончательно приходя в себя. — Ты что такое говоришь? Ты вообще слышишь себя? Остановись! — Отчаянно впиваюсь в его плечи ногтями.

Может, почувствует? Прекратит удерживать?

— Ты ведь тоже этого хочешь! Зачем сопротивляешься? — Злится парень. На его лице играют желваки, а в янтарных глазах вновь разгорается знакомый мне огонь. Тот самый, что горел, когда Соколовский говорил про Стаса. — Это потому, что ты теперь с ним?

И мне не нужно спрашивать, с кем «с ним».

— Ты… Неужели ты ревнуешь? — Ошарашено выдыхаю я, прекращая сопротивляться. Осознание проносится не только по остаткам здравого рассудка, но и по телу, которое перестаёт слушаться.

— Ревную? — Брюнет смакует слово. Тщательно его обдумывает и, в конце концов, припечатывает. — Ревную! Безумно! Я уже говорил тебе, что ты моя! Я предупреждал его, что убью, если прикоснётся к тебе! Он уже касался тебя? Вчера? Целовал?!

Вопреки всему, его голос дрожит. Но не от злости, а от какого-то отчаянного бессилия. Я смотрю на Глеба и не узнаю его.

Получается… Тот вопрос, что я задала ему по дороге в особняк — не шутка? Что если сейчас Соколовский не издевается надо мной, как я привыкла думать?

Неужели он и вправду влюбился в меня?

Нет… Не-ет… Я, наверное, сплю…

— Ты хоть на один мой вопрос ответишь?! — Рычит парень, легонько встряхивая меня. Не понимая, что в моей голове происходит когнитивный диссонанс. Заглядывает в мои глаза, не позволяя уклониться. — Арина, скажи, ради бога, хоть что-нибудь! Или я прямо сейчас поеду, найду этого ублюдка и кабину ему разобью!

— Между нами ничего нет, — увлажнив пересохшие губы, тихо произношу я. — Да и как, если ты…

— Если я что? Договаривай. — Выплёвывает Соколовский. — Мешаю вам?

Меня вдруг накрывает такая неконтролируемая волна злости, что я со всей силы впечатываю ладони в грудь брюнета и, уподобляясь ему, рычу:

— А что если так? Что, если я хочу быть со Стасом? Что, если ты мешаешь?!

Глеб перестаёт дышать. Замирает всем телом. Таращится на меня во все глаза, будто не ожидал услышать нечто подобное.

— Скажи, что пошутила! — Глухо выдаёт спустя минуту молчания.

Мы всё ещё стоим в объятиях. Добровольно-принудительных для меня. Я впиваюсь ладонями в его футболку, сжимаю ткань. С вызовом смотрю на парня снизу вверх.

— Я не шутила!

— Арина!

— Я. Не. Шутила!

— Он труп…

— Ты привёз меня сюда для того, чтобы принуждать? — Испугавшись, что Соколовский прямо сейчас исполнит свою обещанную угрозу и поедет искать Краснова, перевожу тему. Пытаюсь вернуть фокус внимания парня на себя.

— Готовиться к докладу. — Сквозь зубы.

— Что-то не очень заметно!

— Ты провоцируешь…

— Чем?! — Поражённо ахаю. — Своим присутствием? Так давай готовиться дистанционно!

Глеб собирается что-то сказать, но так и не находит слов. Со свистом втягивает воздух в лёгкие. Прикрывает глаза, пытаясь успокоиться. Но черты его лица с каждой секундой становится лишь острее. И даже немного хищными.

— Ты меня провоцируешь. — Уже более спокойно подытоживает мажор. Одним движением размыкает руки за моей спиной и выпускает из объятий. — Ты специально это всё говоришь. Чтобы позлить. Чтобы отомстить. Браво! — Мрачно ухмыляется брюнет и отходит на несколько шагов назад. — У тебя получается.

А мне вдруг становится не по себе. В груди холодеет от нехорошего предчувствия.

Я инстинктивно шагаю навстречу Соколовскому. Уже собираюсь что-то сказать, но пространство разрезает громкий звук — мелодия моего смартфона — заставляя умолкнуть.

— Не удивлюсь, если это наш общий бессмертный знакомый… — Угрожающе тянет Глеб и выуживает из кармана своих джинсов мой телефон.

Но я знаю, что это не Краснов. Эта мелодия закреплена за маминым контактом…

К моему счастью, Соколовский сначала смотрит на экран телефона, прежде чем ответить. Хмурится. Поднимает на меня взгляд исподлобья. И в нём больше нет прежнего раздражения, только какое-то мрачное спокойствие, за которым он пытается спрятать удивление или то, что ошибся.

— На, ответь, — протягивает мне смартфон, и я тут же выхватываю его. Отворачиваюсь от парня и отвечаю на звонок.

— Да?

Голос дрожит, потому что меня всё ещё переполняют будоражащие эмоции после первого поцелуя, который украл этот гад. И как бы я ни старалась взять себя в руки и абстрагироваться, как это сделал брюнет, у меня не получается.

Поэтому мама, конечно, сразу же подмечает это.

— Привет, дочь. Где ты? — Сухо произносит она и добавляет. — Чего такая беспокойная? Не ожидала звонка?

Как в точку. Боже мой, как же в точку. И как не вовремя…

— Я… — Сглатываю. Кидаю быстрый взгляд на Соколовского и обратно. — Дома.

— У кого дома? — Добивает бесстрастным голосом мама и у меня начинает кружиться голова от приступа паники.

Я закусываю губу. Кажется, что проходит вечность, пока мой прилипший к нёбу язык, отвечает лживое:

— У себя. В квартире.

— Кому ты врёшь, нахалка? — Шипит едва сдерживая гнев.

Она всегда пытается казаться доброй и заботливой в присутствии Олега, поэтому я понимаю, что он рядом. Иначе мама бы со мной разговаривала совсем другим тоном. И совсем другими фразами.

— Я не вру.

— Врёшь! Никифоровна звонила, сказала, что ты ушла из дома и не вернулась. Где ты шляешься? Вечер на дворе!

Вездесущая бабулька…

Мне хочется биться головой о стену, но вместо этого я с силой зажмуриваюсь и набираю полную грудь воздуха.

— Хорошо, мам. Да, я не дома. Но скоро буду.

— Где ты?

— Гуляла с друзьями. — Отвечаю и надеюсь, что пространного ответа ей будет достаточно.

— Это вместо того, чтобы готовиться к парам? Вместо того чтобы всеми силами стараться обеспечить себе стипендию в следующем семестре? Вижу, что по-хорошему ты не понимаешь! Зря Олег за тебя вступался…

Да уж… Теперь я знаю, в кого я не умею убедительно врать… Кто-кто, а отчим бы точно не стал за меня заступаться и выгораживать.

— Мам, сегодня воскресенье.

— Меня не волнует! Ты всё сделала, чтобы гулять? Господи! — Трагично вздыхает. — За тобой точно нужен присмотр! Пора звонить твоей тёте.

— Нет! — Не успеваю прикусить язык. Что-то менять поздно, поэтому решаю идти до конца. — У меня всё под контролем. В учёбе всё хорошо! Я имею право немного расслабиться и погулять с друзьями! Хватит каждый раз мне звонить и напоминать о том, что я итак знаю! Хватит на меня давить!

— Да как ты… — Поражённо ахает мать и вскипает. — Неблагодарная! Нахалка! Грубиянка! Как ты с матерью разговариваешь? Надо было воспитывать тебя в детстве.

Каждое её слово проникает внутрь. Бьёт так больно, что я едва могу нормально дышать, а к горлу подступают слёзы.

Не могу… Больше не могу…

Не желая слушать её и дальше или продолжать этот бессмысленный диалог, завершаю вызов и со всей силы швыряю телефон о стену.

Пусть всё идёт к черту! Пусть живут своими жизнями! Пусть мама делает, что хочет и звонит, кому хочет!

— Ненавижу! — Вырывается, сквозь стиснутые зубы.

Смотрю на Глеба, который наверняка всё слышал. Но мне плевать. У него и без этого куча информации обо мне, которую он может использовать против меня.

Брюнет стоит в двух шагах от меня. Между его бровями залегла глубокая морщина, а в глазах нечто похожее на сочувствие.

— Не смей так на меня смотреть! Только не ты! — Выплёвываю, зло стирая слёзы, ручьём бегущие по щекам.

— Арина, у тебя нервный срыв… — Соколовский тянет ко мне руку, но я отшатываюсь от неё, как от ядовитой змеи.

— А благодаря кому? — Яростно шепчу, захлёбываясь воздухом. — Кто насильно притащил меня сюда? Кто насильно поцеловал? Я? Я всё это просила?