Жемчужинка для Мажора (СИ) - Мур Лия

— Было бы неплохо, — слащаво скалится брюнет. — Сделай одолжение, будь добра. Давай ты будешь открывать свой ротик только по делу?

— Что ещё мне можно делать, а что — нет, ваше величество? — Язвлю, скрещивая руки на груди.

— Я же попросил! — Кривится Соколовский. — Только по делу! Хоть бы раз включила мудрую женщину, которая в тебе до сих пор спит, и забилась в угол или же помалкивала. Того гляди и отстал бы от тебя!

— Да неужели? — Недоверчиво щурюсь. — Ты бы от меня мокрого места не оставил, если бы я делала то, что ты от меня ожидаешь! — Всплёскиваю руками.

— Кто знает? — Философски произносит Глеб и разваливается на своей кровати, отложив книги в сторону. — Теперь уже и не угадаешь.

— Чего тогда разглагольствуешь не по делу? — Вскидываю брови, пребывая в состоянии сильного возмущения. — Озвучивай тему и давай готовиться. Раньше начнём, раньше закончим.

Брюнет, опираясь на локоть, полулежит на кровати. Заинтересованно склоняет голову в бок. Сканирует долгим, изучающим взглядом, после чего выдаёт хриплое:

— Иди сюда. — И хлопает ладонью по мягкому одеялу рядом с собой.

— Ещё чего! — Испуганно отшатываюсь назад. — Мне и без того хватает кошмаров с твоим участием!

Соколовский весь мрачнеет. Даже странно каменеет. На его лицо падает тень, несмотря на то, что в оба окна с западной части падает солнечный свет. Мне становится ещё страшнее, ведь взгляд парня меняется. Становится опасным.

Он грациозно поднимается с кровати, напоминая хищника на охоте. Медленно обходит меня по кругу, а затем начинает оттеснять к стене, загоняя в угол. Я пячусь назад, чувствуя, как руки начинают мелко подрагивать. Понимаю, что меня загоняют в тупик, словно добычу, но бежать мне всё равно некуда.

Но не сделает же он со мной ничего, правда ведь? Пугать — пугает, но здравый рассудок ещё никто не отменял, верно? Или..?

Охнув, упираюсь спиной в стену. Соколовский впечатывает ладонь рядом с моим лицом. Янтарные глаза испытующе выискивают что-то моём выражении. Впиваются в каждую чёрточку. Я сглатываю, слыша хриплый бас:

— А кто снится тебе не в кошмарных снах? Краснов твой? — Вибрирующе рокочет голос мажора, отдаваясь у меня в грудной клетке. Заставляя дышать через раз. — С ним ты можешь спокойно болтать и улыбаться ему? Его ты можешь благодарить за спасение? Звонить ему сама? Отвечать на сообщения?

— Глеб… Я не…

Кладу дрожащие ладони на грудь парня, ощущая, как та вздымается от его рваного дыхания. Как Соколовский вздрагивает от моего касания. Пытаюсь оттолкнуть, но с таким же усилием я могу пытаться сдвинуть с места гору.

С ним явно происходит что-то странное! Он никогда раньше себя так не вёл. Не приближался настолько близко!

Но парень, будто не слышит меня. Продолжает свою пластинку:

— И чем же вы там занимаетесь? В твоих снах? — Голос парня обманчиво спокойный, но я всем нутром чувствую опасность. Даже мелкие волоски на коже встают дыбом. — Чем вы вчера занимались, Арина?! — Глеб резко повышает тон, чуть ли не рыча, когда не слышит ответа.

— Что? Ничем мы вчера не занимались! — И тут я понимаю, что Соколовский не мог знать, что я вчера была с Красновыми. — Стоп! Погоди! Откуда ты…?

Вскидываю взгляд и натыкаюсь на бездонный золотистый омут. Проваливаюсь, тону в нём. Слова застывают на языке, когда мажор склоняется, обдавая меня своим горячим дыханием.

Внутри всё сжимается в предвкушении чего-то. Обмирает. Я даже дышать перестаю, заворожено глядя на лицо брюнета. Лицо, которое поглотила борьба. Такая, словно он борется сам с собой.

— Глеб?.. — Не то спрашиваю, не то выдыхаю я. В голове пусто. Белый лист. Мысли испуганно разбежались по углам, оставляя лишь эмоции.

Широкая ладонь парня ложится мне на щеку. Большим пальцем оглаживает её, и я удивлённо ахаю. Во все глаза смотрю на Соколовского, уже совсем ничего не понимая. Путаясь в своих же чувствах и эмоциях.

По… Почему мне не страшно? Почему я чего-то жду? Это ведь не страх? Это что-то другое?

Сердцебиение учащается, когда Глеб оглаживает костяшками пальцев щеку, скользит ими вниз, вдоль шеи. И я с удивлением отмечаю, что мне не противны его прикосновения. Наоборот, хочется прильнуть к его руке. Продлить ласку.

— Арина… — Выдыхает мажор, склоняясь к моим губам.

Я зажмуриваюсь, не в силах выдержать этого напряжения. Глубоко вдыхаю и резко выдыхаю, сквозь приоткрытые губы.

А потом… Чувствую, как горячие губы брюнета накрывают мои.

Глава 14

Весь мир взрывается. Переворачивается с ног на голову. Меня охватывает чувство, будто пол уходит из-под ног. Но Глеб каким-то чудесным образом чувствует это и в последний момент успевает обхватить мою талию рукой. Прижать к себе крепко-крепко.

Между нашими телами не остаётся ни единого миллиметра. Я каждой клеточкой ощущаю тренированное, мускулистое тело Соколовского. А ещё… Очень чётко ощущаю, как к моему животу недвусмысленно прижимается что-то твёрдое.

Моментально вспыхиваю. Хочу отстраниться, но брюнет уже ничего не замечает. Из аккуратного и мягкого поцелуй резко перерастает в жадный, нетерпеливый. Парень сминает мои губы. Подчиняет. И в этот момент я твёрдо осознаю, что с этого дня уже ничего не будет, как раньше. Ведь я… отвечаю ему, неумело двигая губами.

— Жемчужинка… — Вырывается у Соколовского стоит ему на долю секунды отстраниться, чтобы вдохнуть желанный кислород самому и позволить сделать это мне.

У меня в груди всё сладко сжимается от ласкового прозвища, которое сорвалось с его губ. Или же это тянущее чувство порождают ладони Глеба, хаотично блуждающие по моему телу? Я не знаю. Я уже ничего не знаю и не понимаю.

Есть только я и он. Мой заклятый враг. Мой личный кошмар. Моё безумие.

Кровь кипит, будто бы лишь она одна понимает, что мы творим. Или уже натворили. Подаёт сигнал, крича невыносимо яркими ощущениями: «Это яд! Вы отравите друг друга! Это неправильно!»

Но мозг уж ничего не слышит. Он просто махнул рукой и удалился в закат, позволив сердцу править бал. А сердце… Оно отвечает на зов. Оно тянется к тому, кого я всё это время ненавидела. И ненавижу.

Так что же поменялось? Когда? Почему прикосновения Соколовского не отталкивают? Почему они заставляют меня плавиться в его руках и желать большего? Что со мной не так?

Кончики пальцев брюнета касаются оголённой кожи живота на стыке пояса джинсов и края топа. Я судорожно всхлипываю и обхватываю мощные плечи парня. Льну к нему ещё ближе. Хотя, казалось, что ближе уже некуда.

— Моя Жемчужинка… — Хрипло шепчет мажор, отрывается от моих губ и покрывает поцелуями лицо. — Моя белоснежная девочка… Ты сводишь меня с ума…

Табун мурашек волной проносится от самой макушки до пят. Сердце колотится в груди, как сумасшедшее. Дыхание спирает от переизбытка чувств. И я ещё больше краснею, и от его слов, и потому, что Глеб, наверняка, чувствует биение моего сердца.

Моё тело напоминает оголённый провод — стоит Соколовскому коснуться и меня всю коротит разрядом тока. Не в силах выдержать очередной поток ощущений, я делаю то, что кажется мне в этот момент правильным — издаю тихий стон и утыкаюсь носом в шею брюнета.

Услышав мой стон, парень начинает тяжело и рвано дышать. А меня внезапно кроет от личного запаха Глеба, напоминающего лес во время дождя. Голова кружится. Я не могу мыслить здраво.

Мы должны остановиться!

Эта мысль настолько тихая и далёкая, что я почти не обращаю на неё внимания. Почти. Потому что, стоит брюнету скользнуть мне под кофту ладонью, как я вся вздрагиваю и отскакиваю от него.

Точнее, пытаюсь. Но это прикосновение позволяет немного прийти в себя. Оклематься.

Если так продолжится, то мы… Нет!

Поднимаю испуганный взгляд на Соколовского, ибо до меня доходит одна простая и здравая мысль — мы переспим, если не остановимся.

Но в глазах Глеба — туман. В них жирными буквами написано: «Вижу цель — не вижу препятствий».