Что предназначено тебе… Книга первая - Нэйса Соот'Хэссе

Доминико оглянулся через плечо — и взгляд его уткнулся в руку Стефано, неведомо как оказавшуюся на его плече. Затем он поднял глаза и посмотрел на Стефано в упор.

— Только не вздумай нас жалеть, коп.

— Тогда к чему это всё?

— Я просто хотел, чтобы ты понял. Ничего не даётся даром. И деньги, которые у меня есть, я получил за свою собственную кровь.

— И ради них ты готов убивать, — Стефано снова посмотрел вниз, но не отстранился от него.

— Да, готов. Я убью любого, кто захочет получить то, что предназначено мне.

Доминико поймал запястье Стефано и стиснул до боли. Он резко обернулся — так, что они оказались прижаты друг к другу, но Стефано по-прежнему не отступал.

— Ты сам ввязался в игру, — произнёс Доминико, и его горячее дыхание пронеслось по губам Стефано, заставляя подрагивать в животе. — Теперь ты должен принять мои правила — или умереть. Дай мне то, что я хочу получить.

Бровь Стефано дёрнулась в насмешке.

— Отсосать тебе при всех? Пошёл ты, сраный корс…

— Я мог бы заставить тебя… — Доминико прижался к нему плотней, — прямо сейчас.

Стефано со злой насмешкой смотрел на него.

— Это не то, что ты хочешь, Таскони, — он рванул руку и шагнул назад, чувствуя, как обжигающие щупальца возбуждения медленно отпускают его. Он сам едва не застонал, ощущая, как эти слова вырастают между ними стеной. Таскони молчал, потому что знал, что Стефано прав. Заставить его здесь и сейчас было бы слишком легко.

Стефано глубоко вдохнул ледяной воздух и, отвернувшись, направился к вертолёту.

— Бинзотти! — бросил Доминико ему вслед, и Стефано замер, ожидая продолжения. — Брось это дело. То, что связано с журналистом. Оно может кончиться для тебя не слишком хорошо.

Стефано резко развернулся.

— Это сделал ты?

— Конечно, нет! — Доминико даже фыркнул, так возмутило его это предположение. — Свиньи — это такой… моветон.

Стефано посмотрел на него секунду.

— Тогда передай тому, кто это сделал — я найду его.

— Зачем? Тебе не всё равно?

Стефано покачал головой и, не говоря больше ничего, забрался в вертолёт.

Доминико постоял ещё немного, глядя в бездну, разверзшуюся под ними, а потом тоже поднялся в салон и отдал приказ взлетать.

* Прости, детка

** Обширные равнины

*** Башня Дьявола

**** Оригинал называется I am a pilgrim, религиозный гимн, предполагаемо созданный в 40х годах 19 века. Впоследствии — после переработки, стал довольно известной песней в исполнении многих групп, в частности — The Byrds.

11

Стефано чувствовал себя не в своей тарелке все последующие дни.

Меньше всего его взволновало предупреждение Таскони — подобные вещи он слышал чуть ли не каждый день.

Куда больше Стефано беспокоило то, что корсиканец пробирается будто бы внутрь него. Знает о нём — и в любой момент может вторгнуться в его жизнь.

Стефано казалось, что он подставляет Джессику одним фактом своего присутствия в её доме — но съехать от девушки он не мог, ни один гостевой дом по-прежнему не готов был принять его. Таскони надёжно держал свою жертву под колпаком.

Джессика, к тому же, явно рассчитывала на что-то большее, чем просто деньги за аренду жилья. Она была не то чтобы слишком навязчива, но намёки её становились всё ясней. Она делала Стефано чай по вечерам, несколько раз пыталась угостить его вином. Присаживалась на краешек кресла, на котором он сидел в гостиной, глядя на бессмысленное мельтешение чёрно-белых картинок в телевизоре. Их до сих пор удавалось приобрести не всем — да и большинство успело отвыкнуть от них за несколько десятков лет — и потому Джессика особенно гордилась этим приобретением.

— Стефи, у тебя кто-то есть? — спросила она в один из таких вечеров.

Стефано покачал головой. Он и сам не заметил, когда стал «Стефи», но тем более странным было обнаружить, что у него кто-то есть.

— У тебя точно кто-то есть. Или был — потому что ты думаешь только о нём.

Стефано вздрогнул тогда, и презрительная усмешка исказила его губы — чтобы не поссориться, он не стал отвечать.

Мысли его по-прежнему занимали двое людей — найденный на скотобойне журналист и Доминико Таскони.

Теперь, когда появился повод считать, что эти две персоны связаны, Стефано стало неуловимо противно. Он, конечно, понимал, что Таскони не чист на руку и до того. Но представить, что он может бросить человека умирать вот так, в загоне для свиней — был уже перебор.

По крайней мере, если заказчиком в самом деле был Таскони, Стефано хотел об этом знать. И он взялся поднимать архив.

О молодых годах Таскони он не смог отыскать ничего — где бы ни рос этот человек, там явно не вели бумаг.

Впервые фамилия Таскони появлялась в отправных листах поселенцев, следовавших на Манахату для сбора плациуса: если бы не сам Таскони, Стефано вряд ли догадался бы где искать.

Среди иммигрантов, обхаживавших прииски Манахата-Плэнет, Таскони на удивление быстро отыскал место для себя.

Уже к концу первой весны он собрал людей и отстроил себе поместье, которому могла бы позавидовать добрая половина прибывших туда людей. Поместье это было расположено в населённом аборигенами уединённом месте на пути из Сотто ла Монтаниа через Сьерра-Неви.

Потратив почти все сбережения на дорогу, Таскони прибыл на место без пенни в кошельке, но очень скоро он превратился не просто в состоятельного владельца, а в местного князька. Со своими помощниками и соседями-краснокожими, чьё благорасположение он сумел завоевать, Доминико построил укрепленное жилище площадью пять тысяч квадратных футов. В самом центре стоял его дом. По сторонам от стен расположились торговые лавки, амбары и казармы. По углам поднимались башни, а у ворот с западной и северной стороны стояли тяжёлые пушки. В конце следующего года здесь состояли на службе сто пятьдесят очень дисциплинированных аборигенов. Доминико держал кожевенную мастерскую, погреба с собственным вином, прядильную и мукомольную фабрики и даже имел собственный монетный двор. Скоро в полях у крепости паслось стадо в двенадцать тысяч коров, табун в две тысячи лошадей и мулов, около десяти тысяч овец, тысяча свиней, а посевы давали превосходный урожай зерна.

Таскони не пошёл проторенным путём. Он оказался хитрей. Его рабочие не столько искали плациус сами, сколько обеспечивали такую возможность тем, кто хотел