Сквозь игольное ушко (сборник) - Ольга Литаврина

Летуев закашлялся и закурил, пытаясь скрыть свое волнение. Сашенька сделала вид, что ничего не заметила. Но пошли они в тот вечер не в ресторан «Тургенев», что у самого метро, а поехали прямо домой к Летуеву…

В этот вечер Данилина-Лисаева впервые рассказала Алексею о себе. Второй раз замужем, с мужем – Лисаевым, блатным столичным чинушей, – живут как соседи, только чтобы не устраивать скандала и огласки с разводом. Само собой разумелось, что теперь, как только «Стройсервис» получит полное финансирование по тендеру, Сашенька серьезно поговорит с мужем о разводе…

Эх, знать бы, где упадешь, соломки бы подстелил, Алексей Николаевич!

К моменту связи с Сашенькой Лисаевой Леха уже давно был в разводе. Жил он в отдельной квартире на Шаболовке, в просторной сталинке недалеко от старой ажурной телебашни. Не так давно новое руководство районной управы распорядилось убрать привычные ракушки-гаражи у дома, а вместо них расчертить придомовую территорию свободными квадратами для стоянки машин. Один из них старшая по подъезду, нестарая и общительная Наденька, полуофициально «закрепила» за Летуевым. Но в тот вечер, когда Леха, довольный проверочным визитом на ближайший объект – детскую площадку на Малой Тульской улице – вернулся на своем «Лендкрузере» к месту постоянной дислокации, место оказалось занято. Причем «чужой» машиной. За время, прошедшее с момента введения в строй новой парковки, все владельцы машин более-менее перезнакомились друг с другом. Естественно, давно поделили и расчерченные квадраты. Бывало, что днем парковкой норовили воспользоваться случайные приезжие – но это случалось редко. Во-первых, офисов, куда приезжали бы посетители, в доме и «у соседей» не было, рядом находился лишь магазин «Пятерочка», да и бдительные старушки у подъездов регулярно гоняли «чужаков». Но чтобы вечером! И так нахально!

Летуев невольно глянул из машины на лавочку у своего подъезда – она, как назло, оказалась пустой. Зато «чужак» на парковке не заставил себя долго ждать. Вылез из своего подержанного «Опеля» и прямиком направился к машине Лехи. У себя во дворе Летуев ни с кем не ссорился, он вообще серьезных врагов даже по бизнесу не имел. Обиженные участники тендера ведь не враги. Это – бизнес, и ничего личного. Поэтому плечистый бритоголовый мужик, подошедший к водительской дверце, особых опасений у него не вызвал, хоть и казался посланцем из «лихих 90-х», этаким матерым «брателлой». Летуев спокойно открыл дверцу, всмотрелся в мужика, не представляя, что говорить в таких случаях. Так они некоторое время приглядывались друг к другу, пока мужик первым не начал разговор:

– Лехыч, да это ты, в натуре! Поднялся, поднялся, брат. Заматерел! В офисе тебя не застать, по объектам тоже не догонишь, пришлось дома дожидаться. Давно, давно хотел поговорить, все случая не было. А тут пришлось самому к тебе в гости нагрянуть! Да ты чо, братан, и впрямь не узнаешь? Неужто я так изменился? Или ты обо мне еще не слышал? А мир-то тесен. Я ведь – Ленька, Дашков… Ну, Данила… Твой «Стройсервис» как раз на нашей территории! Долго я вокруг тебя круги делал, а ты и не знал. Зазнался, позабывал одноклассников! Кроме Сашки Данилиной, конечно. Ну, поедем, что ли, побазарим за встречу, тут рядом наша кафешка. А моя тачка с водилой пусть здесь постоит, подежурит – чтоб место не заняли! «Старое кафе, верные друзья, и ничего вернуть нельзя; проходят дни, проходят дни…» – Приятный баритон Леньки Дашкова изменился меньше всего.

Летуев, потерявший дар речи, молча усадил Леньку на заднее сиденье, захлопнул двери и, как робот, подкатил к пресловутой кафешке. Ленька и вправду чувствовал себя здесь хозяином и сразу повел его за лучший столик у окна. Со стороны могло показаться, что и впрямь нашли друг друга старые добрые приятели. Так именно и подумал персонал кафе. Столы вмиг уставили лучшими закусками. Выпивку Леник заказывал сам:

– Давай, Леха, хлобыстнем вискаря – за встречу! Насчет руля не беспокойся, мой водила и твою тачку отгонит, и нас доставит куда надо. А значит – гуляем по-русски!

И тут Летуев окончательно сломался. Прямо перед ним маячила довольная рожа Дашкова, конечно узнаваемая, несмотря на время. Дашкова, который знал все о нем, о «Стройсервисе», даже о Сашеньке! Вот это дела! И Леха с ходу, без всякой содовой, оглушил полстакана настоящего хорошего виски – здесь, конечно, Дашкова не обманывали.

Накатило приятное тепло. Нервы отпустили – позволили даже разыграть «радость встречи со старым школьным другом», которой так хотелось Леньке. Друзья пообнимались – даже троекратно расцеловались, по-русски. Хряпнули блинов с икоркой. И пошла задушевная застольная трепотня. Говорил в основном Дашков. Алексей говорить не мог – слушал, потягивая виски. Пил и ждал «внутреннего щелчка» – сигнала, что все ему становится безразлично. Он хорошо знал эту свою особенность. Изучил, как говорится, на практике. При этом вид у него был самый заинтересованный – и Ленька Дашков разливался соловьем:

– Леха, мы с Элькой так и не поняли тогда толком, чо это ты резко свалил сразу после выпускного? И с концами! Мы все еще собирались раза два, пытались тебя зазвать, особенно девчонки, но ты на связь не выходил. Дальше – лет на несколько все разбежались. Я за это время чуть-чуть МИРЭА не закончил – радиоэлектроники и автоматики, – правда, свалил с четвертого курса. Ситуация в семействе зависла. Келдыш помер, нашу квартиру на Ленинском отец с матерью продали при разводе. Папа, уйдя от нас, вышел в большие люди, одно время был зампрефекта Центрального округа – забогател, женился на молоденькой. А о нас с мамой забыл – будто нас никогда и не было! Мать подавала на алименты, хотела судиться. Но у него оказались везде «свои люди». Вот тогда меня и торкнуло: чтоб были везде «свои люди»; чтобы приходить «от Иван Иваныча» – и ногой открывать чиновничьи кабинеты; чтобы – все «схвачено, за все заплачено»! А авторитетных людей тогда хватало. Время нас рассудило. Отца вскоре сняли, молодая жена сбежала. А я, наоборот, набирал авторитет! Ну, в наших кругах… Понял? Теперь у меня все тут схвачено, хожу уважаемым человеком – мать, правда, не дожила…

Дашков налил треть стакана вискаря без содовой и молча выпил. Затем, уже хмелея, потянулся через стол и легко приобнял Летуева:

– Эх, Леха, какие наши годы! Жалко, что мать не застала меня «в поряде» – зато заценили жены. Ты хоть в курсе, кто моя первая? – тут из пухловатых складок его физиономии выглянули быстрые острые глазки – и обожгли лицо Летуева, как две тлеющих головешки.

Алексей опустил глаза. Ему стало так плохо, что пробрал даже жуткий страх: он испугался, что сейчас протрезвеет, неожиданно и не к месту! Рука довольно заметно дрогнула – и полстакана вискаря вошли мягко и отрадно, будто прямо в сердце. Леха машинально поставил локти на стол, пытаясь укрепиться, не упасть ниже плинтуса духом от того, что услышит. Тлеющие головешки потухли; губы Дашкова растянулись в усмешке. Близко склоненное лицо Летуева обдал запах виски, икры и гнилых зубов. И продолжилось соло:

– Я потому тебя и спросил за Сашку Данилину – помнишь, она тогда заглядывалась на тебя в школе? Но я ее первый просек. И ее, и возможности ее папаши. Данилин, в то время директор мясомолочного комбината, оказался деловым человеком и, предчувствуя развал Союза, тоже целился отложить кое-что на черный день. Да и комбинат к тому времени постоянно нуждался в поддержке. Государство уже не помогало. Мы учредили фонд и выступили спонсорами комбината, поддерживали и его, и лично его руководство. Он так и продержался дольше всех на плаву – и сам Данилин, и его производство. Сашенька тогда сочла меня благородным рыцарем, Робин Гудом, – и не смогла мне отказать. Мать у них тоже умерла рано. Так мы и жили семейно – мы с Сашенькой и Данилин. Потом Данилин тоже склеил ласты. Сашенька тогда еще не знала, что настоящей ценой нашего сотрудничества была его подлая информация о своих конкурентах и партнерах-коммерсантах, позволявшая нам легче и быстрее пригребать их под свою «крышу». Только после похорон я открыл ей правду. Конечно, она этой правды не выдержала. И теперь Сашка платит мне за то, чтоб я не очернил «светлую память» ее отца, заслуженного бессменного руководителя завода, которого трудяги до сих пор вспоминают со слезами благодарности. Денег у Сашки лишних нет, Лисаев, хоть и имеет связи, но скуповат, во всем ее учитывает. И платит она, по примеру папашки… понял чем?

Леха и без вопроса уже понял. Еще один стакан вискаря позволил ему усидеть на месте, и только поэтому не вскочил и не швырнул столик с закусками прямо в стеклянную дверь… А просто молча дослушал Дашкова.

– Ты, Лехыч, правильно просек. Платит Сашка информацией. Сообщает всю подноготную о фирмах, которые выигрывают самые выгодные тендеры. Мы к ним являемся в гости в самый благополучный момент. Можем даже предложить свою помощь – в итоге, как раньше, получаем еще «крышуемых». Ничего не поделаешь, время меняется, надо обновлять клиентов.