Путешествие на «Париже» - Гинтер Дана

– Слушай! Мне наплевать, что мои приятели не считают тебя хорошенькой. Я считаю тебя красавицей!

У этих «мужчин с характером» такая уж судьба: им нужен приз, который способны оценить лишь немногие. И подобные мужчины – все, на что такие женщины в молодости могут рассчитывать. Зато со временем «привлекательные женщины» обнаруживают, что, старея, они выглядят куда лучше, чем их «сестры-красавицы». Сравните милый засохший листок с мертвым, вонючим, сгнившим цветком.

Возможно, злое, тягостное пророчество моей бабки на самом деле оказалось нечаянным благословлением. Даром крестной феи.

«Да, я действительно была привлекательной», – с улыбкой подумала Вера. В расцвете лет успеха у мужчин ей было не занимать. Несколько лет назад она даже написала в дневнике рассказ под названием «Тринадцать любовников», в котором подробно описала свои «подвиги» с археологом, богатым банкиром, фотографом, несколькими писателями и прочими, – все эти мужчины вошли в ее жизнь после того, как она отказалась снова выходить замуж. Кто знает, может быть, ей удалось бы покорить и Марка Твена?

Небо резко потемнело – пора было уходить с палубы. Палубный стюард уже унес все шезлонги и пледы. Прислонившись к перилам, он курил сигарету и явно ждал, когда она вернется к себе в каюту и он сможет закончить свою вечернюю смену.

Вера достала спрятанную под шезлонгом трость, поднялась с места, потянулась, взяла в руки саквояж и подошла к перилам. Заглядевшись на океан – в это время суток он казался малахитовым, она вдруг заметила, что внизу на палубе второго класса пассажиры уже переоделись к обеду и парами и четверками заходят в столовую. «Странно, – подумала Вера, – а я еще совсем не голодна».

Констанция решила надеть к обеду свой самый красивый наряд: купленное ею в Париже новое платье, розовое шелковое платье без рукавов с золотистым поясом. Однако ей неловко было являться в столовую с голыми руками, и она, накинув на плечи любимую кружевную шаль, осталась вполне довольна своим видом. Перстень, подаренный Фэйт, не совсем подходил к наряду, но Констанция решила его не снимать – с этим перстнем она чувствовала себя моложе. В нем, пожалуй, был некий шик.

Дабы избежать торжественного входа в столовую, она прошла вдоль стены, мимо зеркал и пальм в кадках, мимо бара и стойки с винами. Минуя столики пассажиров второго класса, она оглянулась и рассеянно подумала: интересно, а где обедает доктор? С экипажем корабля? С пассажирами первого класса? Один у себя в клинике? Или в своей каюте?

– Добрый вечер, – добравшись до своего столика, приветствовала она соседей.

Погруженные в беседу мужчины удостоили ее мимолетным кивком и едва заметной улыбкой.

– Добрый вечер, миссис Стоун, – не желая прерывать мужчин, прошептала миссис Томас.

Вскоре появился официант, на нем был короткий белый пиджак и галстук бабочкой, и вид у него был занятой и невозмутимый. Он предложил им на выбор три-четыре первых блюда – что они собой представляли, Констанция не имела ни малейшего понятия, – приставил карандаш к блокноту и с наигранным терпением принялся ждать, когда обедающие сделают свой выбор.

– Я возьму crème vichyssoise, – заявил капитан Филдинг таким уверенным тоном, что все остальные последовали его примеру.

Официант старательно записал заказы в блокнот и удалился.

Затем к столу подлетел стюард-виночерпий и предложил им бутылку охлажденного белого вина. Как только он наполнил бокалы, мистер Томас поднял свой и произнес тост.

– За окончание сухого закона! – вскричал он и залпом выпил вино.

Констанция взяла в руку бокал в полной уверенности, что мистер Томас провозгласит традиционный тост за здоровье, за радости жизни или за дружбу. Но теперь она была в полной растерянности и не знала, поднимать ей бокал или нет, – не будет ли это означать, что она любительница выпить? В отличие от некоторых своих приятельниц она не была трезвенницей. Джордж любил выкурить сигару и выпить стаканчик бренди, и до того, как год назад вышел запрет на алкоголь, она время от времени присоединялась к нему и выпивала немного шерри. Констанция бросила взгляд на миссис Томас – та спокойно улыбалась, но в тосте не участвовала, и Констанция сделала то же самое. Однако их европейские соседи были в полном восторге от тоста и высоко подняли бокалы.

– Я не понимаю этого запрета, – облизнув губы, сказал один из голландцев. – Человек не имеет права выпить бокал вина? Это же просто нелепо! Я бы даже сказал: невообразимо!

– Точно! – подхватил его партнер. – Если бы в нашем парламенте кто-либо внес такое предложение, мы бы защищали наши спиртные напитки до последнего!

– Точно! Точно! – взревели мужчины.

– Знаете, – усмехнулся мистер Томас и вытер салфеткой рот, – я ведь однажды в баре в Канзас-Сити видел эту самую Кэрри Нейшн. Сначала она приветствовала бармена словами: «Доброе утро, растлитель человеческих душ»… – Мистер Томас произнес эти слова писклявым голосом. – А потом принесла топор и принялась за работу – вдребезги разбила все до одной бутылки с виски!

– Что, что? Кто она такая? – спросил один из голландцев.

– Психопатка, – объяснил мистер Томас. – Называет себя «бульдогом Иисуса Христа»! Она заявила, что алкоголь – корень всех зол, что из-за него люди только и делают, что грешат. Она, бывало, заявится в салун, переколотит там все подряд бутылки, а потом усядется за пианино и давай играть гимны. Всю эту войну против алкоголя затеяла именно она, Кэрри Нейшн. И эта старая корова победила.

Обсуждая сухой закон, мужчины заказали еще одну бутылку вина, а затем всем подали суп. Констанция набрала полную ложку кремообразного супа и к своей досаде обнаружила, что он холодный. Но прежде чем пожаловаться, она решила послушать, что скажет капитан Филдинг. К ее разочарованию, суп ему понравился.

– Кэрри Нейшн, – с отвращением повторил один из голландцев. – Я поражен, что какая-то женщина смогла приобрести подобную власть. Выходит, она не только ворвалась в мужское заведение и угрожала жизни хозяина, но, по вашим словам, ей удалось изменить в стране закон!

– Что ж, такое, наверное, случается, когда женщины получают право голосовать, – грустно покачал головой капитан Филдинг.

– И с какой стати их называют суфражистками? Какие они страдалицы? – подмигнув, заметил мистер Томас. – Страдают вовсе не они, а мужчины!

Мужчины рассмеялись и подняли бокалы. Хотя Констанция привыкла к тому, что в их домашних беседах обычно главенствовал Джордж, ее соседи по столу показались ей еще более вульгарными, чем он, и их тон был еще более пренебрежительным, чем у Джорджа. Эти господа, похоже, вообще забыли, что за их столом сидят дамы! Рассерженная Констанция с оскорбленным видом отвернулась от соседей и в ту же минуту заметила, что прямо к их столу направляется доктор Шаброн. Но, несмотря на то что Констанция рада была его видеть, – славный, добросердечный человек, не чета ее соседям, – она почувствовала, как заливается краской. Подойдя к столу, доктор бросил ей мимолетный сияющий взгляд и тут же перевел его на англичанина.

– Капитан Филдинг! – тепло пожимая ему руку, произнес доктор Шаброн. – Я увидел ваше имя в списке пассажиров и пришел пожелать вам всего наилучшего!

– Дамы и господа, – обратился к соседям по столу капитан, – позвольте представить вам доктора Шаброна. Благодаря ему я все еще жив.

– О, вы бы и так выжили, – улыбнулся доктор, – хотя, возможно, не выглядели бы таким молодцом!

– Вы член экипажа нашего корабля? – спросил мистер Томас.

– Да, я корабельный врач.

Доктор принялся пожимать руки всем сидевшим за столом, и сердце Констанции заколотилось, как бешенное. Взяв ее руку, доктор широко улыбнулся.

– А с мисс Стоун я уже имел удовольствие познакомиться.

Краем глаза Констанция увидела, как миссис Томас изумленно подняла брови.

– Мисс? – прошипела матрона.

Но так как в это время все мужчины за столом наперебой принялись приглашать доктора к ним присоединиться, на ее вопрос никто не обратил внимания, и Констанция с облегчением вздохнула.