Карантин - Мария Романушко

В луже отражались красно-кирпичные дома, озарённые закатным солнцем, в небе плыло огромное, пышное розовое облако! А Дерево под нашим окном, отряхнувшись от снега, вызывающе зеленело! И тротуар под ним густо устелен зелёной листвой, припорошенной снегом, скрюченной от холода и как будто удивлённой… “Снег – летом?” – вопрошает наше Дерево.

Видели смешную ворону. Довольная, она сидела под кустом, держа в клюве какую-то добычу, хороший кус чего-то съестного. Потом положила его и стала усердно щипать и лакомиться. Ксюня смеялась: “Ворона клюёт снег!” Весь клюв у вороны был облеплен снегом. Потом ворона взвилась и полетела с этим толстым снежным клювом…

Видели двух воробушков, которые свалились с карниза и упали почти до земли, как два камушка – и вдруг взмыли вверх!

Вот так бы и нам.

Ах, ах! папочка забыл прислать новую свечу, а эта догорает… Уже пол-второго ночи, уже 20-е октября, пошёл наш второй месяц в больнице.

И вот я подошла к самому главному эпизоду больничной жизни: Женечка Нежинская.

Но – по-порядку.

Это произошло всё в тот же день 19 октября, то есть – вчера, когда пошёл первый снег, и Антоша принёс нам шарики и барашков.

После ужина мы с Ксюшей решили навестить девочек. Это в самом дальнем конце другого коридора. Там обитало три девочки. Одна из них, как мне сказала медсестра Таня, как и Андрюша Набоков, с ДЦП. А, вот оно что!… Я видела эту девочку: как она пробегала на цыпочках по коридору, а длинные грязные колготки волочились за нею по полу… Она лучисто улыбнулась мне. И я подумала: как она здорово бегает на цыпочках!

Да она, оказывается, по-другому и не умеет. Только на цыпочках.

– Ксюша, давай сходим к девочкам?

– Давай! А сколько их там?

– Три.

Берём три шарика: два розовых и голубой. Берём три барашка. И отправляемся в очередное путешествие…

Девочки очень рады нашему приходу. Знакомимся. Олеся, Яна и Женя – та самая “девочка на цыпочках”. Но в палате она ползала попросту на коленках. Причём, очень быстро.

Девочки в восторге: от шариков, от барашков.

И начинается игра!… По названию: “Четыре девочки плюс три надувных шарика”. Хохот, визг, сверкание глаз и зарумянившихся щёк, смех и ликование!…

В разгар веселья Ксюша мне шепчет: “А давай мы ещё им что-нибудь подарим!” – “Давай”. – “Только я сама принесу!”

И она убегает. Прибежала, принесла двух гномиков и оранжевого Чебурашку. Каждая из девочек выбрала то, что ей понравилось: Женечка – гномика, Яна тоже гномика, а Олеся Чебурашку.

– А как с ним играть? – спросила Женечка.

– С ним нужно ласкаться, – сказала я.

– Ласкаться? – переспросила Женечка. – А как это?

– Вот так, – сказала я. Взяла гномика, присела перед ней на корточки и стала его пушистым колпачком гладить Женечкину щёчку. – Видишь, какой он мягонький, пушистый, его так и зовут: Пушистик. Смотри, как он ласкается к тебе…

Я гладила её щёки Пушистиком, а она, вся замерев, вслушивалась в ласку, и тянулась щёкой к гномику, и даже жмурилась от блаженства… По её лицу блуждала очарованная улыбка… Я смотрела на эту девочку и удивлялась тому, какая она родная, и понятная мне… Господи, я люблю её. Я любила её всегда – и вот мы встретились…

Ксюша стояла рядышком. И, мне кажется, испытывала то же, что и я. Я чувствовала с ней полное единство.

– А что ещё с ним можно делать? – спросила Женечка.

У неё удивительно открытый, приветливый взгляд и лукавая улыбка. А на левой щеке, когда улыбается, – симпатичная ямочка…

– Ещё его можно класть с собой спать. Под подушку, или рядышком.

– Вот здорово! – засмеялась Женечка.

Ей ужасно мешала чёлка, свисающая до кончика носа, и ей приходилось без конца откидывать назад голову, чтобы выглянуть на свет Божий сквозь частокол волос.

– Женечка, хочешь, я тебя подстригу?

– Нет.

– Только чёлку, хочешь? Тебе сразу станет всё видно.

– А… чёлку? Хочу! – она засмеялась. Смех у неё такой заразительный, как будто смеётся самый счастливый на свете ребёнок.

“Девочки, у вас тут есть ножницы?” – “Нету”.

– Я сейчас принесу! сама! я сама! – говорит Ксюша.

– Нет, миленький, ножницы принесу я. А ты побудь здесь, с девочками, ладно?

И… Ксюша осталась!

Я вернулась с ножницами. Девочки играли шариками…

“Женечка, а где твой гребешок?” – “У меня нет гребешка”. – “Ну, расчёска”. – “У меня нет расчёски”. – “Ладно, будем стричься без расчёски”.

Я подстригла ей чёлку. Открылось личико. Умненький лоб. Она крутила головой и смеялась: “Ой, даже шея теперь не болит! Вы меня расколдовали!”

Я держала в руках светло-каштановые мягкие прядки – точь-в-точь как у Ксюши! – и мне было жалко с ними расставаться…

“Лисичка, Лисичка!… – шептала мне на ухо Ксюша. – Давай им ещё что-нибудь подарим!” – “Давай”.

– Девочки, мы сейчас вернёмся.

Прибежали к себе в палату. Насыпали мешочек семечек и орешков. Ксюша ещё решила подарить девочкам пёстренький смешной шарик – с носом.

– Ксюнёк, а давай им по картинке прикнопим над кроватками?

– Давай!

– Видала, какая у них страшная палата?

– Видала… – она по-взрослому вздохнула.

Она стала быстро-быстро перелистывать большую “вырезальную” книгу. Нашла и вырезала три яркие картинки: цыплёнка, петушка и куриную семейку. “Пусть каждая выберет, кого захочет”, – сказала Ксюня.

И мы опять отправились к девочкам. Они встретили нас с ещё большим восторгом. Я почему-то была уверена, что Женечка выберет семейку. Так и случилось. Мы накнопили над кроватками картинки, девочки ликовали, особенно наша Женечка. Она как-то сразу стала НАШЕЙ. Яна и Олеся тоже милые, славные, но главное действующее лицо здесь, конечно, Женечка. Такая энергетическая пружина. Магнит. Где она – туда оборачиваются все лица, туда устремляются все взгляды.

– Но-о-оуз тебе! – сказала Ксюня и пощекотала Женечкин нос смешным носом пёстрого шарика. Обе засмеялись. Вот для чего ей понадобился этот нелетающий шарик! Ей хотелось КОНТАКТА! Хотя бы опосредованного – через шарик, через этот “ноуз”.

Положили на тумбочку мешочек с угощением, девчонки с удовольствием запустили в него свои пятерни. И… тут же в палате возник татарчонок Серёжка. Поразительно! Как он чует? Обоняние у него такое острое, как у зверька, что ли?

Он уставился на Женечку, ползающую по палате на коленках.

– А ты чё?… ходить не умеешь, что ли? – громко и как-то ужасно грубо, высокомерно спросил он.

Мне показалось, что все вздрогнули от его вопроса. Я взяла его за ухо и молча вывела из палаты.

Вернулась. И опять полетели над нашими головами разноцветные шарики, и было так весело, так весело, так весело!… Лица всех четырёх девчонок сияли. И я давно не чувствовала себя такой счастливой, как в этот вечер… А Ксюнечка подбегала то к одной девочке, то к другой и щекотала их носом своего пёстренького смешного шарика, приговаривая: “Ноуз тебе! ноуз тебе!” И все смеялись…

Какой аутизм, Господи? Ничего такого нет и в помине! Веселится вместе со всеми, принимает шарики, и отбивает. И радуется тому, что всем радостно! И хочет, чтобы было ещё лучше, ещё радостнее…

А может, и был аутизм – да весь вышел?

Или вышел только на сегодняшний день?…

Поживём – увидим.

Удар ладошкой по шарику! – “Женечка, лови!” – Удар! – “Яна!” – Удар! – “Олеся!” – Удар! – “Ксюша!”

– Вашу дочку зовут Ксюша, да? – говорит Женечка. – А папа у неё есть?

– Есть.

– И у меня есть! Моего папу зовут Гоша. Георгий. Моё отчество – Георгиевна.

– Очень красивое отчество.

– Правда?

– Правда.

Удар! удар! Женечка на коленках передвигается очень быстро и ловко отбивает шарики. Три шарика радостно порхают по палате. То и дело залетая в ловушку: в маленькую кровать с решеткой. И девочки с хохотом их оттуда выуживают…

Господи, как весело, как светло и легко на душе! Давно так не было…

Очень нам не хотелось уходить от девочек.

“А вы к нам завтра придёте?” – спросила Женечка.

– Конечно, придём! Обязательно.

Поздно вечером позвонила из ординаторской Гавру и попросила принести для Женечки расчёску.

…На следующее утро, едва проснувшись, Ксюша сказала: “Давай пойдём к девочкам опять!”

Но нужно было дождаться обхода. А после обхода мы обычно ходим на прогулку.

– Не хочу гулять. Хочу к девочкам! Опять играть, как вчера. Пошли к девочкам! – умоляла Ксюша.

Но утренний поход к девочкам был затруднён наличием в отделении множества врачей. Ведь ходить в другие палаты строго, категорически строго запрещено! И всё же я решилась просить Алину Николаевну, нашего лечащего врача, позволить нам навестить Женечку.