Ткачиха теней - Марси Кейт Коннолли

бегают по комнате: она всегда настороже. Интересно, это потому, что она хочет защитить меня?

– Видишь? – шепчет Дара. – Как легко она лжёт.

Я стараюсь не злиться на Дару за эти слова. Почему она вечно в чём-то подозревает всех, кого мы встречаем, а я ничего не замечаю? Или общение с Лукасом и его семьёй просто обострило ситуацию?

– Бедняжка, – говорит портниха, погладив меня по голове. – Ты, наверное, сильно испугалась.

Я прокашливаюсь и сцепляю руки перед собой:

– Да, мэм, очень сильно.

– Какая вежливая. – Она берёт меня за руку и ведёт в заднюю комнату.

Я не могу отвести глаз от рулонов тканей и катушек лент всех цветов и оттенков, разложенных на стеллажах по стенам. Сначала это кажется очаровательным, но потом, когда я вспоминаю историю Дары о том, как она умерла и стала потерянной душой, мне становится не по себе. Это случилось в таком же ателье. В какой-то момент я напрягаюсь при мысли, что в этом месте ей будет плохо, но она молчит и только жмётся поближе к моим ногам.

Мне сказано стоять на возвышении, пока портниха касается меня, и сгибает мне руки и ноги под непривычными углами, чтобы проверить точность мерок. Всё это время Дара бубнит мне на ухо, как сильно она хочет выйти на улицу и поиграть с тенями вместо того, чтобы повторять мои странные телодвижения.

– Мне так хочется, чтобы мы что-то сделали из теней, которые прячутся здесь по углам и в закутках! Их так много, никто ничего не заметит.

В ответ я могу только слегка качнуть головой. Мы любой ценой должны скрываться. Хотя я не могу не думать, что это странно: Дара хочет играть в таком месте, которое должно вызывать у неё кошмарные воспоминания.

Когда портниха наконец заканчивает с мерками, настаёт время выбирать цвета. Портниха берёт в руки светло-розовый хлопковый отрез, и я невольно морщу нос. Миранда тут же качает головой:

– Нет, не думаю. Что скажешь, Эммелина?

– Я вам так благодарна, любой цвет годится.

Мне кажется, не стоит быть привередливой, когда я оказалась целиком на попечении семьи Лукаса.

– Но тебе нравится этот цвет?

– Ну, это не совсем то, что я бы выбрала сама.

Миранда смеётся:

– Ты слишком милая, даже во вред себе. Мне кажется, тебе пойдёт вот этот зелёный… – она берёт край рулона ткани, – или вот этот синий. – Она указывает на другой.

Я провожу руками по обоим и улыбаюсь. Зелёный насыщенный, изумрудного оттенка, а синий напоминает мне ночное небо. Рядом лежит ярко-фиолетовая ткань, я трогаю её тоже. Это цвет сумерек.

– Тогда пусть будет вот этот. Фиолетовый.

– Отлично, – говорит портниха. – Через два дня всё будет готово.

Когда мы уходим, лёгкие так стискивает внутри, что становится трудно дышать.

– Я не могу выразить свою благодарность, – говорю я. – С вашей стороны это так великодушно.

– Просто тебе совсем не стоит ходить здесь в неподходящих платьях. Уверена, что и это не очень-то удобное. И мы рады тебе помочь. – Миранда вытаскивает ленту, которую купила в магазине. – Подержи минутку. – Она заводит мои тёмные волосы назад, её руки ласково скользят по ним, и это напоминает мне о Даре. Потом она завязывает мне волосы фиолетовой лентой. – Вот так. Замечательно.

Миранда, как и её сын Лукас, такая тёплая, всё, что она делает, кажется очень естественным. Возможно, поэтому Лукас и владеет магией света. Магия кометы Серилии преобразовала тепло матери в талант сына.

Когда мы снова заходим на рынок, среди толп покупателей и торговцев повисла тишина. Как будто они все ждут чего-то зловещего. Миранда тоже обращает на это внимание и сдвигает брови.

– Держись ближе ко мне, Эммелина, – бросает она.

Мы поспешно продираемся сквозь толчею к овощному ряду. Миранда толкает меня за прилавок как раз в тот момент, когда тишина накрывает нашу секцию.

Солдаты. Я сразу же замечаю их зелёные плащи. Страх приковывает меня к месту, но Лукас тут же тащит меня за спину отца, к тележке.

– Придётся спрятаться здесь, – шепчет он, накрывая тележку тканью. – На всякий случай.

Я не возражаю, но страх липнет к моей коже, и она то холодеет, то становится горячей – и снова холодеет.

– Странно, что Лукас тоже прячется, когда они знают, что солдаты ищут тебя, – рассуждает Дара.

Я согласна, что это странно, но сейчас вряд ли подходящее время для расспросов. Я знаю только то, что его семья до ужаса боится кого-то или чего-то.

– Что они скрывают? Возможно, нам стоит сегодня ночью ещё раз проверить кабинет…

Меня пробирает дрожь. Мне совсем не хочется снова вторгаться в их частную жизнь подобным способом.

Я не знаю, сколько времени проходит. Но в жаре и ожидании нас с Лукасом разморило, и мы дремлем, свернувшись калачиком внизу телеги. Когда ткань наконец откидывают, свет режет мне глаза, и я теряюсь, но у Лукаса таких проблем нет.

Миранда стоит над тележкой, и лицо у неё мрачное:

– Они ушли. Мы идём домой. Оставайтесь здесь. На всякий случай.

Ткань падает обратно, и скоро телега сдвигается с места. Шум рынка постепенно затихает вдалеке, и через некоторое время мы слышим грохот и стук колёс по дороге.

Мы возвращаемся в дом, в безопасность. Вчера я подумала, что Миранда и Альфред спрятали Лукаса потому, что очень уж опасаются чужаков. Но ведь солдаты искали меня. И теперь стало ясно, что родители изо всех сил стараются прятать Лукаса от гвардейцев. По какой-то причине они тоже их боятся. Голос Дары эхом звучит у меня в ушах:

– Что они скрывают?

Глава четырнадцатая

В этот вечер, когда опускаются сумерки, мои тени слетаются ко мне – наверное, скучали. Я уж точно скучала по ним. Я ещё не смею играть с ними так же свободно, как дома, несмотря на то, что рассказала Лукасу и его родителям о своей магии. Сегодня я медлю снаружи, даже когда Лукас уже убежал в дом, чтобы накрыть на стол. Небо наверху чистое и сверкает звёздами, а светлячки манят меня из-за деревьев. Пейзаж заряжает меня так, что сон как рукой снимает.

По лесу рыщут и другие существа. Изредка вечернее умиротворение нарушают вой и всхлипы. Я дрожу, но Дара обвивает мои плечи:

– Они тебя не тронут. Всё, что тебе нужно сделать, это скрыться в тенях вместе со мной, и ты будешь в безопасности.

Она права. Но я пока ещё не могу. Миранда быстро поняла, что в готовке от меня помощи никакой, и поэтому определила