Край неба - Марк Дж. Грегсон

уважением и за работу платила достойно. Корабль крепок настолько, насколько тверд его нижайший из низких.

Мы проходим еще ряд пришвартованных кораблей, а Родерик оборачивается и, замедлив шаг, просит:

– Может, дашь мне подсказку-другую о том, как управлять судном?

Так и подмывает напомнить, что надо было по вечерам инструкции читать, а не за девчонками ухлестывать.

– Дам, – вместо этого говорю я.

– Правда? – искренне удивляется Родерик.

Я киваю. И следующие несколько минут, пока Мадлен беседует в сторонке с Элдоном и Себастьяном, рассказываю ему об искусстве полетов.

– …Представь, что струны – это продолжение твоего тела. Не бывает плохих струн, бывают плохие летчики…

Я говорю и говорю, а Родерик явно жалеет, что не прихватил блокнот для заметок.

– Мне всего не запомнить, – сокрушается он. – Как ты стал таким хорошим пилотом?

– Просто летать научился раньше, чем плавать. – Помолчав, сам спрашиваю его: – Ну как, поговорил вчера за десертом хоть с одной девчонкой?

– О да. С несколькими. Они все так и стелились передо мной.

Видя мою ошеломленную мину, он сознается:

– Ладно, в общем, хотел с одной потолковать, да забыл, что еще жую, и у меня все изо рта вывалилось.

– Уверен, она просто растаяла.

Родерик хохочет, и я тоже слегка улыбаюсь.

– Эй! Вот оно, снова, – весело восклицает Родерик. – Улыбнись-ка еще. С улыбкой у тебя вид не такой кровожадный.

Тем временем Мадлен проводит нас через толпу ветеранов, и Родерик указывает вперед:

– Ух ты!

В свете затененного тучами солнца видим несколько прекраснейших кораблей. Они плывут караваном, эти «Небесные мечи». На палубах густо возвышаются гарпунные турели. Их корпуса ослепительно сверкают.

Мадлен поворачивается к нам, продолжая идти дальше спиной вперед.

– На этих самых кораблях вы и отправитесь состязаться. Например, «Гладиан», – указывает она на судно с пробоиной, – еще ни разу не потерпел поражения. Он одним из первых в своем роде прошел стадию прототипа. Красавец, правда? Вы же хотите на нем полетать?

– Не-сом-нен-но, – отвечает Родерик.

Мадлен улыбается.

Кажется, будто «Гладиан» так и рвется вспарывать облака своим острым носом. Его корпус во всю высоту усеян круглыми иллюминаторами. Мы изучали схемы кораблей подобного типа: четыре палубы, по периметру верхней – высокие перила, между опорами заграждения колышется эластичная сеть, готовая поймать команду, когда не справятся со своей задачей магнитные ботинки.

– Вы еще полетаете на одном из этих кораблей, – обещает Мадлен, – но не сегодня.

Она кивает на старую деревянную калошу, пришвартованную между двумя «Хищниками».

– Это «Анри».

Мы так и таращимся на неказистое, утлое суденышко, и радость на наших лицах сменяется ужасом.

– В-вот этот? – ахает Саманта. – Он же деревянный. Вы обещали, что мы полетим на корабле класса «Хищник».

– Обещала. И полетим. «Анри» – прародитель «хищника». Наши предки охотились на таких с потрясающей результативностью.

«Анри» покачивается, как кусок старого дерьма на волнах; это куцый бочонок бурого цвета, на палубу которого ведут неказистые сходни.

– Выглядит он, может, и не ахти, – признает Мадлен, поставив одну ногу на доски, – зато быстренький. Сотню лет назад такие считались у охотников настоящим шиком. Они и по сей день эффективны.

На деревянной палубе магнитные боты становятся бесполезны. Порыв яростного ветра сдует меня за борт. И все же, несмотря на угрозу гибели и на то, что эту посудину иначе как летучим гальюном не назвать, у меня от возбуждения внутри все щекочет.

– Мне нравится, – говорит Родерик, уперев руки в бока и расхаживая по палубе. – Судно с характером. – Он нагибается и трогает зарубки на досках палубы. – Только представь, через что оно прошло.

– Просто куча крачьего дерьма, – возмущается Саманта, покачнувшись на сходнях. – Не корабль, а мусор. Что не так с Охотой? Ничего лучше себе позволить не может? Вот узнает мама, как низко пал цех, потребует у короля Фердинанда упразднить его.

– Саманта из Тальба, – говорит Мадлен, – подойди-ка.

Саманта закатывает глаза. Улыбается стоящей рядом Эрин и оборачивается, тряхнув роскошными кудрями.

– Да, мастер-наставник?

– Тебе нравится этот корабль?

– А что, похоже?

– Нет. Что любопытно, поскольку этот корабль принадлежит не цеху, а лично мне.

Саманта застывает на месте.

– Я бы хотела, чтобы ты и твоя мать знали: я выкупила этот корабль за свои кровные. Заработанные годами пота и боли. За время карьеры я потеряла тринадцать друзей. Моя жена погибла на том самом месте, на котором стоишь ты. При жизни она убила горгантавна шестого класса, вот с этой самой палубы. Это не корабль, а наследие. Для тебя стоять здесь – огромная честь.

Саманта бледнеет.

– Я… я не знала. – Она в смятении смотрит, как Мадлен снимает с ремня бутылочку черного воска. – Нет. Мне… мне жаль, мастер-наставник. Нет, прошу вас…

Мадлен бросает на палубу тряпку.

– Хорош ныть и рассыпаться в извинениях. Лучше навощи мне ботинки, драйщица.

– Но это не подобает человеку моего статуса, – жалобно ноет Саманта. – Моя мать – герцогиня Рутленда и…

– Мне плевать, кто твоя мать. Ты не проходила тесты для Отбора, Саманта. – Мадлен грозно надвигается на нее. – Положение твоей матери здесь не поможет. Я не просто отобранная, я еще и мастер-наставник и капитан цеха Охоты. А теперь вощи давай ботинки, пока я не заставила тебя вылизать мне подошвы.

Себастьян хихикает.

Саманта, вишнево-красная, едва не плача, опускается на колени и капает на тряпку воск.

– Итак, – произносит Мадлен, словно забыв про Саманту. – Кто хочет полетать первым?

Все молчат, главным образом потому, что Мадлен еще не остыла. Но вот руку поднимает Элдон.

Далее наставница распределяет между нами очередность. Я последний, зато мне выпала честь пришвартовать корабль. И наконец, когда Мадлен остается довольна блеском своих ботинок, Саманта тихо возвращается на место.

– «Анри» славно летает, – говорит мастер, – но на нем не так безопасно, как на новейших моделях. Найдите, пожалуйста, место у перил и держитесь за них так, словно от этого зависит ваша жизнь.

– Безумие, – бормочет Родерик. – Нервничаешь, Конрад?

– Нет.

– Да ты лихач, – говорит он, вцепившись в ограждение у борта. – Я бывал на охотничьих кораблях, и сейчас я в ужасе.

– Это ты просто с провлоном не сталкивался.

Он удивленно моргает, уставившись на меня:

– Что?

Я хватаюсь за перила.

Элдон следует за Мадлен на возвышение, где расположена кабина штурмана, и, когда мы все натягиваем ветрозащитные очки, корабль устремляется в небесную даль. Нас ожидает целый мир, бескрайние голубые пространства. Мы пролетаем сквозь пышные облачка, от которых на лице оседает роса и потеют очки.

Родерик восторженно кричит.

Мы опускаемся ниже облаков, которые теперь образуют над нами белый свод. Он так низко, что я запускаю в него руку. Корабль