Проклятая и безликая - Ермак Болотников

к раскрытому рту юноши, окрашивая зубы в алый цвет. Но куда хуже ситуация обстояла именно в районе бока. Я могла поклясться, дать клятву на всех святых Империи, что не рвала его отчаянно, но итог говорил сам за себя... Сознание, постепенно приходящее в себя, показало в воспоминаниях мои собственные движения и удары, и я… не могла отрицать того, что совершила, лишь ощущая как к глазах подбираются отчаянные слезы. Мясо вываливалось из соединяющихся воедино ран, связки, части кишок, мышцы и чистая плоть развалилась зловонной кучей напротив горящих углей камина, освещающих эту картину. Средь еще бьющихся в агонии мышц, что болезненно сокращались, испуская из себя последнюю жизнь, я видела отчетливый, белый цвет костей, что выступали из-под медленно вытекающей на пол плоти. Они оказались в идеальном состоянии, не имеющие трещин, лишь следы от лезвия, я и вправду добралась до них… ножом распотрошила его, даже не помня этого точно. Я смогла сделать это, сама не заметив, как из человека превратилась в зверя, принеся ему не просто смерть, а уничтожив, истребив сущность и плоть, осквернив их так, как порой, не измывались над пленными.

- Я… нет… - Рухнув обратно на колени, став перед ним, я стиснула свои руки, липкие от грязи и крови. По алым щекам заструились светлые слезы, пытающиеся смыть грязь греха, но в итоге, просто размывших его, став неотъемлемой частью, после чего слезы растворились в крови, не оказавшись в силах помочь мне. Прерывистые, нервные вздохи, граничили с протяжным плачем, что вырывался из трясущейся от тяжести свершившегося души. Я не могла смириться с тем, что сотворила, это казалось мне не просто ужасным последствием, случайностью или вынужденной мерой. Я чувствовала, как в душе отмирает мой разум, как я погружаюсь в вязкий океан тьмы, что пожирал мою душу, страждуще уничтожая в ней толики света, оставляя лишь безумие и гнев, которые терзал меня в момент битве. Голова раскалывалась, я слышала собственный безумный шепот, граничащий с причитаниям, мне казалось, что я теряю свой собственный, людской облик, поддаваясь жестокости зверей и их дикости. Ведь человек не мог совершить такого, не мог принести столько ненужной боли для представителя своего же вида. Он был таким же, как я, и я... Я не оставила от него ничего, просто кучу плоти, уже не имеющую ничего общего с людьми. Задыхаясь от слез, от боли, от осознания того, что сотворила, я рухнула на бок, болезненно дрожа, ощущая, как кровь вокруг медленно обволакивает меня, словно пытаясь захватить. Я слышала в ней его жалобные вопли, что игнорировала в своей святой ярости, его молитвы своим богам, которые не спасли его, это все протекало мимо меня с такой скоростью, что я не успевала даже подумать об этом. Мысли в сознании умирали, и тогда, мой кошмар, мучавший меня долгие месяцы… впервые обернулся мне на пользу. Ведь закрыв покрасневшие от слез глаза, уже не в силах держать их открытыми, я вновь увидела те бескрайние поля мертвецов, и один особенный труп, этого юноши, что лежал втоптанным в землю. Но что важнее… пытаясь вырываться из этого порочного мира, я услышала слова, витающие средь их обескровленных, убиенных тел, исходящие от каждого мертвеца. Текст, протяжный, глухой, что был ничем иным, кроме как молитвенной песнью, соединяющей в себе бескрайние, блуждающие средь могил души, которым она дарила покой, который они не смогли найти в битве и смерти. Я не знала, кто наставляет меня в эти секунды, не обращала внимания на то, что возможно, меня совращают в ересь демоны, что этот шепот принадлежит владыкам, что быть может, это нечто иное, порочное и грязное. Я ощущала как душа погружается в безумие и как стремительно, рушится разум, видя то, что мною было сотворено под гнетом гнева и животного забвения. Я хотела покоя… и раз мне дали такую возможность, я не могла просто игнорировать ее, несмотря на то, что возможно, прямо сейчас, я предам сами небеса. Я искала для себя спасения, мне оставалось просто молиться, чтобы это действительно был Их замысел. - Страждущие на небе, златокрылые Господнии, пусть ваши благие руки, израненные нашими грехами, заберут в вечный сон проклятых, убиенных мною не во злости, но во защите… в праведном гневении. Простите же тех, кто пришедший в мой дом, нашел здесие не богатства, но смерть от моей руки, и упокоите душу мою, павшую во безумие, варти.

Первые несколько секунд не происходило ничего, я все также лежала в крови, сжавшая отчаявшиеся руки, не сдерживая плач и игнорируя боль по всему телу, что била словно хлыстом, возникая то в руках, то в шее, то в ногах. Гвин пыталась прийти в себя, сидя на полу около огня и тоже тихо молясь, но о чем-то другом, во мне родилась слабая надежда, что эта молитва обо мне, но даже рассчитывать на это казалось глупым. Я считала что недостойна тепла, которое мог мне подарить камин, продолжая шептать пришедшие с небес слова лежа рядом с остатками того, кто был мною так безрассудно убит, когда внезапно, кровь начала исчезать. Сначала с рук, потом с моего лица, а после, осушая кровоточащее тело. Я не могла поверить в то, что вижу, озеро красной жидкости, что окружало истерзанное тело и саму меня, испарялось, покрываясь сначала черным пламенем, а после, растворяясь в нем, поднимаясь бледным дымом к потолку, растворяясь в свете. В тоже время, на душе, вместе с кровью, испарялось сожаление, слезы с глаз не переставая текли по моим бледным щекам, я не ощущала ни тяжести, ни боли… и самое главное, я наконец поверила в то, что молитвы имели силу. Они избавили меня от тьмы, от крови, от оков, в которые я сама загнала себя, видя, что совершила. Раскаяние... Неужели, мне помогли Близнецы, что всю жизнь были холодны к моему отчаянию, именно они спасли мою душу от забвения и дикости. Значит... каждое слово, произнесенное до этого дня, направленное к Ним, имело смысл, просто я… не была достойна ответа. Сегодня же, все поменялось. Сегодня поменялось абсолютно все, я действительно изменила правила, не убоявшись боя, приняв его так, как была должна, и одержала победу, пусть и жестокую, животную, не достойную человека. Они увидели мою победу, узнали, что я способна сопротивляться, что в душе кроется сила и жестокость, что так возлюбленные Мирианом, и что я способна воевать в Их честь и честь своего рода, если то нужно...