Богословская антропология - А. Скола

Литература для углубленного изучения темы:

G. Basti, Il rapporto mente-corpo nella filosofia e nella scienza, Bologna 1991, 62–120.

Эта важная проблематика может оказать стимулирующее влияние на богословскую мысль, помогая ей выдвигать собственные аргументы. Следует, однако, подчеркнуть, что в методологическом и эпистемологическом плане эта тематика не затрагивает intellectus fidei в том виде, как он трактуется. Поэтому эти вопросы изложены лишь в общих чертах и помещены в Приложении.

[380]

Глава третья

Человек, созданный «по образу и подобию» Божию в Иисусе Христе, Единородном Сыне

В предыдущей главе мы ставили перед собой задачу рассмотреть творческий акт Бога и все его следствия. Единство божественного плана, средоточием которого является Иисус Христос, и призыв к людям стать в Нем сыновьями в Сыне, приводят нас к тому, чтобы в Нем, а не в Адаме, видеть центральный объект антропологической мысли. Определяющие вопросы драматической антропологии находят свое адекватное разрешение в уникальной новизне Иисуса Христа (Христианского Откровения).

Человечество Иисуса Христа как совершенная форма человеческого

Эта новизна может быть адекватно выражена тезисом о человечестве Иисуса Христа как совершенной форме человеческого. Этот тезис был авторитетно поддержан Вторым Ватиканским Собором в Пастырской Конституции Gaudium et Spes:

«Действительно, тайна человека истинно освещается только в тайне воплотившегося Слова. Ибо Адам, первый человек, был образом грядущего, то есть Христа Господа. Христос, последний Адам, в откровении тайны Отца и Его любви, в полноте являет человека самому человеку и ясно показывает ему его наивысшее призвание […]“Образ Бога невидимого” (Кол 1,15), Он есть и совершенный человек. Который восстановил сынам Адама подобие Божие, искаженное первым грехом. Так как в нем человеческое естество было воспринято, но не поглощено, тем самым оно и в нас было возведено в наивысшее достоинство. Ибо Сам Сын Божий, через Свое воплощение, соединился неким образом с каждым человеком» (GS 22)[381].

Тогда от описания таинственного плана Отца можно перейти к формальному ответу на вопрос о том, что такое человек.

Читатель найдет здесь собранными вместе те темы, которые традиционно рассматривались богословием в совершенно различных контекстах. В этой главе делается попытка преодолеть разделение, свойственное, как уже отмечалось, трактату De Deo creante et elevante[382]. Подобная постановка возникла из-за изначально предполагаемой противоположности между природой и благодатью и в силу преимущественно формального рассмотрения проблемы считалась единственно возможной для сохранения безвозмездного характера благодати[383].

В методологическом плане данная глава предлагает рассуждение о человеке согласно «порядку» Иисуса Христа[384], стремящееся избежать формализма, присутствующего не только в учебном богословии, но и в различных течениях, ищущих новые пути трактовки богословской антропологии[385].

Учебники богословия, углубляя тему предназначения человека, различали тварность и безвозмездность призвания к божественному сыновству. Сохраняя эту данность, изложение материала этой главы исходит из «целокупности», которая есть Иисус Христос («порядок христианства»).

Тем самым наш подход отдает предпочтение единой точке зрения, позволяющей постичь в действии связи и отличия различных элементов, характеризующих человека в божественном плане. В этом смысле глава описывает образ человека, явленный Откровением разуму веры. Так выявляется объективная природа человека. Полноты ради следует сразу же добавить, что ссылка на «целокупность» Иисуса Христа не устраняет тот факт, что только через христианское оправдание и соединение по благодати с Господом, человек может в полной мере испытать в своем существовании объективную природу сыновства, предустановленную замыслом Пресвятой Троицы раз и навсегда. Аналогично, эта первоначальная ориентация придает ценность всякой попытке естественнонаучного (философского) самопознания человека.

В связи с этим понятно, почему эта глава делится на две тематики – imago Dei и сыновство. Это, по-видимому, соответствует задаче найти ответ на богословский вопрос: каков человек, созданный Богом в Иисусе Христе?

Содержание главы

Утверждение о том, что человек есть образ Божий, хотя и нечасто встречается в тексте Священного Писания[386], представляет собой один из определяющих моментов его антропологии[387].

Чтобы добиться верного понимания этого словосочетания (1. «Созданные по образу Божию»), необходимо прежде всего показать, что на языке Ветхого Завета оно утверждает исключительность человека среди других тварей (а. Ветхозаветные элементы понятия образ Божий) и что его содержание раскрывается во всей своей полноте историческим явлением Иисуса Христа, исповедуемого как совершенный «образ Бога невидимого» (б. Иисус Христос – «образ Бога невидимого» [Кол 1,15]).

Тема образа позволяет исчерпывающим образом трактовать двойственное единство, свойственное трем основным полярностям и обнаруживающее драматическую природу антропологии (2. Антропологические полярности). Эти определяющие полярности объединены, в некотором смысле, человеческой свободой, становящейся тем самым эмблемой человека. Однако анализ человеческой свободы обнаруживает единство, предполагающее и непреодолимое различие. Богословский термин сыновья Сына Божиего адекватно выражает смысл конечной свободы, открывая этим горизонт исчерпывающего ответа на вопрос: «Что такое человек?» (3. Сыновья в Сыне).

Следовательно, в Иисусе Христе драма человека с его конститутивными полярностями обретает некую стабильность, а потому не исчезает. Иисус Христос разрешает загадку человека, но не предрешает исход его драмы. Действительно, природа истины требует, чтобы свобода каждого человека, непосредственно взаимодействуя с истиной, участвовала в ее определении.

1. «Сотворенные по образу Божию»

Как отметил в своих знаменитых катехизисах Иоанн Павел II, два текста Книги Бытия о сотворении человека (ср. Быт 1, 26–27 и Быт 2, 18–25) в согласии друг с другом утверждающие человека, созданного по «образу и подобию Божию», устанавливают тем самым «основы всей христианской антропологии»[388].

а) Ветхозаветные элементы образа Божия

Следует уточнить, что Ветхий Завет использует понятие образа не столько для полного аналитического описания человеческой твари, сколько для того, чтобы показать исключительное положение человека среди всего остального Творения, начиная с той особой связи с Богом, которая выражается этим понятием[389].

В этом отношении имеет значение первая глава Книги Бытия:

«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог:“Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле”» (Быт 1, 26–28).

В этом отрывке сотворение человека является вершиной всего божественного начинания и вводится явно выраженным изволением Божием («сотворим человека»).

Следует, кроме того, отметить следующие элементы: человеку, сотворенному по образу, дано господствовать над остальными живыми тварями (ст. 26); тема образа повторяется в связи с различием полов (ст. 27) и, наконец, так сотворенный человек представлен как адресат благословения Божия.

В целом эта перикопа дает понять, что человек есть образ во всех своих составляющих: в отношении к миру, к другому человеку и к Богу.

В другом месте Книги Бытия, в истории рождения сына Адама, вновь употреблено слово образ. Этим устанавливается смысловой параллелизм, раскрывающий все антропологическое богатство этого термина: человек происходит от Бога так же непосредственно, как сын от родителя. Здесь, следовательно, можно уже увидеть указание на характер взаимоотношения между Богом и человеком как между отцом и сыном: