Четвертый курс - Денис Кащеев

— Внимание! Еще один! — снова первым отметился ранолец. И как он только успевает?!

— Номер первый! — одновременно сообщили Маклеуд и Шог-Ра.

Сердце Голицына учащенно забилось.

— Слава Богу! — проговорил он, поднимаясь на ноги. — Номер первый — Соколов. Это мой.

— Что-то они и правда сегодня дружно решили долго не задерживаться «в гостях», — заметила Эмма. — Впрочем, тем лучше… Удачи! — кивнула она Ивану.

— Спасибо! И тебе удачи! — Голицын направился к выходу из зала.

— Встречного ветра, Иван! — напутствие Шог-Ра застало землянина уже в дверях.

— Гм… — Голицын едва не споткнулся на пороге. — А почему встречного-то?

— А какого же еще пожелать? — в свою очередь растерялась ранолка. — Не бокового же!

— Что? А, ну да, конечно… — неуверенно кивнул Иван. — Спасибо, в общем. Взаимно.

Из кресла Эммы до слуха Голицына донесся сдержанный смешок. Нахмурившись, Иван поспешил покинуть зал.

Путь до нужного сектора посадочной палубы занял лишь пару минут, так что прибытия катера пришлось ожидать еще порядка четверти часа. Но вот, наконец, на стенах зажглись сигнальные лампы, в потолке отсека бесшумно раскрылись массивные створки, и Глебов «Победоносец» неторопливо протиснул свое толстое брюхо в ангар. Еще полминуты, и по трапу на палубу весело сбежал Соколов.

— Привет! — махнул он рукой другу. — Ну, что стоишь, давай сюда свой анализатор!

— Добро пожаловать домой! — все же, как положено, приветствовал возвращенца Голицын. — Посмотри сюда! — левой рукой он поднял к глазам Глеба пластину анализатора, полученную утром от Жарж ког Фааага. Схарг ее знает, что именно она там себе анализировала, но инструкции были абсолютно четкими: зеленый цвет — на этот раз обошлось, любой другой кроме красного и черного — немедленно использовать «Шилк», ну а уж если красный или черный — тут уже, по ходу, и парализатор не поможет.

Пластина в руке Ивана потеплела и неспешно, словно издеваясь, от центра к краям приобрела живительный изумрудный оттенок.

Голицын и Соколов дружно выдохнули.

— Ну, вот теперь действительно привет! — опустив анализатор, Иван шагнул навстречу другу. Они обнялись. — Как успехи? «Исполнитель Желаний» привез?

— В следующий раз — обязательно, — улыбнулся Глеб. — Да так себе успехи, откровенно говоря. Полный кузов гравия пятой категории без малейшего намека даже на четвертую с половиной.

— Ну, это ты не торопись, — попытался ободрить друга Голицын. — Мало ли, что там еще экспертиза покажет! Может, и третья где вылезет!

— Да не, — махнул рукой Соколов. — Помнишь, Жоржетта говорил, что всегда чувствует, если везет что-то ценное? Вот и я, типа, чувствую: пусто. Самая что ни на есть пятая. Существовала бы в природе шестая — так она бы и была.

— Ну, тебе виднее, конечно, — развел руками Иван. — Ладно, главное — вернулся. Схаргов-то видел?

— Ага, добрую сотню!.. Да нет, конечно, какие там схарги! Ты лучше скажи, как наши?

— Чан вернулся, его Збышек встречает. Чжу и ранольцев пока нет. Не было, то есть, когда я из зала выходил. Ну, так ведь рано же еще, нет?

— Рано? А сколько сейчас тут у вас времени-то?

— Три по рассвету. Ну, с минутами.

— Что, правда? Это что ж, мы там, на Тизе, даже не взлетели еще?

— Вот-вот взлетите.

— Эх, глянуть бы хоть одним глазком… Ладно, шучу! Что я, правил не знаю?! Пошли в карантин!

— Это я должен был сказать! По инструкции.

— Ну, так говори быстрее! Пить охота — сил нет! Слушай, мне такое в тоннеле привиделось! Просто кино и немцы!

— Что? Расскажи!

— Расскажу, куда я денусь…

Карантинная комната была довольно уютной: мягкие кресла и диванчики, столики с напитками (правда, сугубо безалкогольными: ни тебе пива, ни даже давешнего ранольского сидра. Как его там? Шнапс? Шнипс? Шрипс!), чуть ли не цветочки в вазе — на поверку, однако, оказавшиеся стеклянными, но ничего, все равно красиво. Был тут и обзорный экран — большой, в полстены, настроенный, разумеется, на Врата. Появление на мониторе каждого нового катера встречали аплодисментами, а уж явление в комнате Стража-«возвращенца» и вовсе сопровождалось овацией — тем более бурной, чем больше народу в ней участвовало. Ранольца Падда, вернувшегося «из гостей» пятым, по идее, предпоследним, и пришедшего в сопровождении Ругга, встречали семеро — с таким энтузиазмом, что у Ивана даже уши заложило.

Лица у вновь прибывших ранольцев, впрочем, были отчего-то совсем не радостные. А уж у появившейся через мгновение из-за их спин Эммы… Эммы?! А она-то что здесь делает? Ведь Чжу Пэн еще не вернулся!

— Что случилось? — мигом почуяв неладное, вскочил со своего места Чан Бяо. — Где Чжу?

Маклеуд замялась, отвела глаза.

— Где Чжу?! — вихрем подлетел к Эмме китаец.

— Он возвращался передо мной, — повесив голову, негромко проговорил куда-то в сторону ранолец Падд. — В нескольких километрах. Я видел, как его катер прошел Врата. Четко видел. Я нырнул следом. Но когда вышел по эту сторону, его нигде не было… Похоже, что он остался в тоннеле…

Что?! Сердце Ивана сдавило, словно в тисках.

— Он… — Чан запнулся. — Ты мог как-то опередить его…

— Катер Чжу до сих пор не вышел из тоннеля, — словно с трудом подбирая слова, произнесла Маклеуд. — Все контрольные сроки прошли. Мне очень жаль, Чан…

— Нет! — китаец в отчаянии сжал кулаки. — Это невозможно! Только не Чжу!.. — оттолкнув ранольца Ругга, он бросился к успевшей затвориться двери и забарабанил в нее. — Откройте!

— Чан, это карантин, — бесцветным голосом проговорила Эмма. — Ты не можешь выйти!

— Но я… Я должен его предупредить! — Бяо оглянулся — в глазах его стояли слезы.

— Это невозможно, — к ним подошел Збышек. — Никого из нас не выпустят отсюда, пока их катера не пройдут Врата. Это специально сделано, ты же знаешь…

— Специально?! Специально, чтобы дать Чжу погибнуть?! — взревел Чан. — Ты была там! — резко повернувшись к Маклеуд, он махнул рукой в сторону двери. — В зале слежения. Там нет никакого карантина! Почему? Почему ты ничего не сделала?!

— Путь на взлетную палубу закрыли, как только стало ясно, что случилось с Чжу. Мне было приказано идти прямо сюда. Но даже будь по-другому… Чан, Чжу уже ничем нельзя было помочь. Ты же знаешь, любые попытки вмешательства в сдвиг заканчиваются катастрофой. Всегда. И для того, кого пытаешь спасти, и для спасателей, и для всех случайно оказавшихся рядом…

— Я знаю?! Да ни черта я не знаю! — возопил китаец. — Мало ли, что там плел Жарж ког Фаааг на инструктаже! Чжу… Он был мне, как брат! Да почему был — он жив! Через пятнадцать минут прибудет на платформу на челноке. И черт меня подери, если я позволю отпустить его на верную гибель! А ну, как тебе понравится вот это?! — вновь повернувшись к перекрытому выходу, он выхватил «Шилк». Плазменная струя ударила в бронированную дверь.

— Чан, остановись! — взмолилась Эмма.

— Успокойся! — Збышек осторожно положил ладонь на плечо китайца.

— Сами успокойтесь! — судорожным движением Бяо стряхнул руку поляка. Луч бластера вильнул, полоснув по обшивке стены и едва не задев Мазовецки.

— Чан, тебе не позволят встретиться с ним! — простонала Маклеуд.

— Не позволят? Кто не позволит? Может быть, ты? — перестав жать на спусковой крючок, Бяо повернул «Шилк» стволом к Эмме. Бластер в его руке ощутимо подрагивал. — Посмотрим, как у вас это получится! Не хотите помочь — отойдите и не мешайте!

— Ты все погубишь… — Маклеуд попятилась.

— Нет! Я все исправлю! Я…

Раздался негромкий хлопок, и, замолкнув на полуслове, китаец стал медленно оседать на пол.

Эмма и Збышек недоуменно оглянулись, ища источник выстрела.

— Прошу прощения за вмешательство! — проговорила Шог-Ра, нарочито медленно убирая бластер в походное положение. — Полагаю, так будет лучше для всех. И для курсанта Бяо — в первую очередь. Еще раз прошу меня извинить, но кто-то все равно должен был его остановить. И лучше это буду я здесь, чем Жарж ког Фаааг — там, — мотнула она головой в сторону выхода.

Ответа ни у кого не нашлось.

15

Чан Бяо вернулся в домик лишь к следующему вечеру — на Зите прямо от люка челнока его, все еще парализованного, забрал анш Жиы (предварительно получив у Шог-Ра антидот — ранолка выдала его без возражений, хотя до этого на аналогичные просьбы Эммы и даже Ивана следовал категоричный отказ) и куда-то увез. О том, где он был все это время, китаец не распространялся. По правде говоря, он вообще не произнес ни слова: молча прошел в спальню, не раздеваясь, рухнул на койку и отвернулся к стене. Мазовецки сделал было попытку к нему подойти, но Маклеуд перехватила его на полпути и, покачав головой, остановила. Спорить Збышек не стал.