Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания - Майкл Шур

коллективной цели (ведь это командный чемпионат), а не на личной славе[144]. Вместо того чтобы зацикливаться на том, что на самом деле «означает» это слово, сосредоточимся на сути концепции. Вот пословица, которая, как мне кажется, близка к воплощению идеи:

Человек становится человеком через других людей[145].

Концепция убунту — это контрактуализм Скэнлона, но более ярко выраженный. Дело не только в том, что мы чем-то обязаны другим, говорит нам убунту, но мы существуем через других. Их здоровье — это наше здоровье, их счастье — наше счастье, их интересы — наши интересы; когда им больно или плохо[146], нам тоже тяжко. Добродетели, которые политолог Майкл Эзе называет характерными для убунту, очень напоминают аристотелевские: «великодушие, щедрость, доброта»[147]. Однако теперь акцент делается на общинном, а не на индивидуальном. В 2006 г. Нельсона Манделу попросили объяснить, что такое убунту, и он сказал следующее:

В давние времена, когда мы были молоды, в нашу деревню являлись путники. Им не нужно было просить еду или воду: как только они приходили, люди сами давали им пищу и заботились о них. Это один из аспектов убунту, но [есть] и другие… Убунту не подразумевает, что люди не должны становиться богаче. Вследствие этого возникает вопрос: стремитесь ли вы к этому для того, чтобы сообщество вокруг вас становилось лучше?[148], [149]

Так почему же мы должны возвращать тележку ко входу в супермаркет? Потому что так мы помогаем людям и мы становимся людьми только через других. Мы живем в этом мире день за днем, занятые своими делами, проблемами и неприятностями. Легко (и очень заманчиво) сидеть в своем мирке, делать только то, что улучшает нашу жизнь или облегчает боль. Но… да, это неприятно. Здесь, на этой Земле, мы не одни. Каждый — крошечная часть гораздо большего целого, как писал кенийский философ и теолог Джон Мбити:

Индивид не существует и не может существовать в одиночку… Своим существованием он обязан другим, как прошлым поколениям, так и современникам. Человек — часть целого. Все, что происходит с отдельным человеком, происходит со всей группой, и все, что происходит со всей группой, происходит с отдельным человеком. Индивид может сказать разве что: «Я есть, потому что мы есть; и поскольку мы есть, следовательно, я есть»[150].

Мы не просто чем-то обязаны людям, мы обязаны им всем своим существованием. И когда мы думаем о «других» в таком ключе — мы не будем мелочиться и вернем тележку ко входу, если нам кажется, что так мы облегчим бремя тех, кто нас окружает. И в первую очередь нам надо проследить, чтобы в списке, который мы составляем каждый раз, принимая решения, «здоровье и счастье общества» оставались главной задачей, а не просто приятным потенциальным побочным продуктом.

Этот принцип был основным в философии Южной Африки веками, но в западной философии идея контрактуалистов о том, что наша нравственная жизнь зависит от взаимоотношений с другими, распространена меньше. Мы не будем подробно разбирать философию Рене Декарта, но на минуту задумаемся о его знаменитой формулировке эпохи Просвещения: сogito, ergo sum («Я мыслю, следовательно, я существую»), которая, опять же, считается одной из основных в западной мысли. Когда мы рассматриваем обе идеи рядом, эту и убунту, «Я есть, потому что мы есть», мы видим большую разницу. Декарт говорил о собственном исключительном сознании как доказательстве существования человека. Адепты убунту считают, что их существование обусловлено существованием других. Кто-то мог бы написать очень интересную книгу о типах цивилизаций, законах и гражданах, родившихся из этих двух теорий. Только не я, мне такая задачка не под силу. Но кто-то мог бы.

Дело в том, что я описывал теорию контрактуализма довольно сухим, интеллектуальным языком, как на рабочем совещании, где мы трезво излагаем правила, а потом голосуем за них. Но Иероними обратила мое внимание на то, что есть более неоднозначный способ рассмотреть проблему[151]. Скэнлон заставляет нас взглянуть на тех, с кем мы делим эту землю, и во всеуслышание заявить: «Я знаю, что вы относитесь ко мне как к человеку, который важен для всех, у которого есть право вето в нашей системе, и вы знаете, что я отношусь к вам так же, и каждый из нас знает, что все это знают». Он хочет, чтобы мы создали систему этических правил, где «взаимное уважение признано взаимно». Этой идеи морали далеко до убунту, но она позволяет нам контролировать врожденный эгоизм, а также определяет наши отношения с окружающими, причем как с теми, кого мы знаем, так и с незнакомцами. И эти люди становятся центром нашего личного благополучия. Как только мы занимаем эту позицию, становится действительно трудно быть придурком (назовем это так за неимением лучшего слова).

Самый минимум: всё еще (видимо) слишком сложно для некоторых

В первый год вспышки COVID-19 возникла неприятная проблема: никто не хотел носить маски. Точнее, даже не так: никто не хотел, а миллионы и не носили. Скэнлон опубликовал свою книгу в 1998 г., но если бы он писал ее сейчас, то держу пари, ему было бы что сказать об этих, гм, господах. Маска на лице точно так же раздражает, как и необходимость возвращать тележку в супермаркете ко входу после того, как мы загрузили продукты в машину: это требует каких-то усилий, но на самом деле небольших, и когда мы разбираемся в плюсах и минусах ношения маски, становится смешно, почему люди этого не делают. Нас попросили сделать так: купить маску и надевать ее, когда мы выходим из дома. Кому это пойдет на пользу? Всем, черт возьми, всем и каждому. Почему это хорошо? Общество гораздо быстрее вернется к привычной жизни, никто не будет болеть и умирать. Пандемия, как ни странно, стала идеальной иллюстрацией контрактуализма: то, чем мы обязаны друг другу, сделать легко и просто, а польза огромна. Я уже говорил, что контрактуализм быстро и четко выявляет неразумные или эгоистичные поступки. Да, каждый раз, когда я вижу видео, в котором герой возмущается, что нас угнетают, заставляя носить маски в общепите, моя первая мысль: «Ты ведешь себя неразумно,