Иосиф Флавий. История про историка - Петр Ефимович Люкимсон

отдал указание их всех перерезать. В живых был оставлен только Метилий, вымоливший себе жизнь в обмен на обещание перейти в иудаизм и сделать обрезание. Если, конечно, Иосиф не придумал эту историю, чтобы подготовить оправдание поступку, который ему самому еще предстояло совершить.

С его же точки зрения, самое страшное заключалось в том, что эта резня римлян была учинена в субботу — в день, когда евреям запрещается без крайней нужды браться за оружие, а в данном случае такой нужды не было.

Сбывались слова, сказанные Агриппой в речи на площади: «Если же, наоборот, во время войны вы сами будете нарушать отцовские законы, то я не понимаю, из-за чего вам еще воевать…»

Вскоре сбылось и другое предвидение царя: как только весть о случившемся в Иерусалиме докатилась до Кейсарии, в городе начался еврейский погром, и, по словам Иосифа, за час (видимо, эти слова не надо понимать буквально) было убито 20 тысяч человек. Тех же евреев, которые пытались бежать из города, по приказу Флора ловили, обращали в рабов и отправляли на галеры.

Резня, устроенная в Кейсарии, побудила многих евреев примкнуть к бандам разбойников, которые, превратившись в мощные боевые отряды, стали нападать на греков, живущих в окрестных городах, дойдя на юге до Газы, а на севере до современного Акко. В ответ греки начали массовые убийства евреев в городах Сирии, и счет жертв погромов и грабежей пошел на десятки, а затем на сотни тысяч. По свидетельству Иосифа, зверскую жестокость проявляли обе стороны, причем погромщики нередко уже не разбирались, где свои, где чужие: «Вся Сирия была в страшном волнении; каждый отдельный город разделился на два враждебных лагеря, каждая часть искала спасения в гибели другой. Дни проходили в кровопролитиях, а ночи страх делал еще ужаснее, чем дни. Там, где кончали с иудеями, начинали бояться друзей иудейства… Жадность к легкой наживе толкала на убийства самых благонамеренных людей из обеих партий, потому что имущество убитых разграблялось без всякого стеснения — его присваивали, точно добычу, доставшуюся на войне. Кто больше награбил, тот восхвалялся как победитель наибольшего числа врагов. Города были переполнены непогребенными трупами, старцы валялись распростертыми возле бессловесных детей, тела умерщвленных женщин оставлялись обнаженными, с непокрытыми срамными частями. Вся провинция была полна ужасов; но страшнее всех совершавшихся злодейств были опасения за те потрясения, которые грозили еще всей стране» (ИВ, 2:18:2).

Еврейские погромы происходили и на территории царства Агриппы, который уехал к губернатору Цестию Галлу, оставив бразды правления в руках своего друга Вара, а тот стал беспощадно расправляться с еврейскими мятежниками. Далее погромы докатились до Александрии, где всегда существовала напряженность между евреями и греками. При попустительстве губернатора Тиберия Александра здесь было убито свыше 50 тысяч человек: еврейские кварталы были буквально усеяны трупами, которых некому было хоронить, так как кого-либо в живых там не осталось.

* * *

В начале осени 66 года Цестий Галл решил, что пришло время для широкомасштабной карательной операции и подавления еврейского бунта. Он выступил из Антиохии, собрав под своим командованием 12-й легион, к которому присоединил две тысячи солдат из других легионов, шесть когорт пехоты и четыре конных отряда. К этим силам были присоединены две тысячи всадников и три тысячи пехоты царя Коммагены Антиоха, две тысячи пехоты и две тысячи всадников Агриппы, три тысячи пехотинцев и сто всадников царя Соема. Подойдя к Птолемаиде, Цестий увеличил эту и без того огромную армию вспомогательными отрядами и в сопровождении Агриппы, игравшего роль проводника и снабженца, вошел на территорию Галилеи.

Жители первого вставшего на его пути небольшого пограничного города Хавулона при его приближении бежали в горы, оставив всё свое имущество на разграбление. Жители Иоппии-Яффо, до которых Галл добрался по морю, бежать не успели и были убиты римскими солдатами все до единого.

На усмирение Галилеи Галл направил командира 12-го легиона с частью этого подразделения, которую он считал достаточной для усмирения области. Но жители столицы Галилеи Сепфориса (Ципори) сами открыли ему ворота и проявили такое дружелюбие, что Галл не стал трогать тамошнее население, после чего примеру этого города последовали и все остальные. Затем он провел несколько карательных операций против местных разбойников и, увидев, что в области царит спокойствие, направился со своим корпусом в Кейсарию.

Цестий Галл тем временем медленно, но верно продвигался к Иерусалиму, сжигая все попадавшиеся ему по пути города. Тех из их жителей, которые не успели убежать при приближении римлян, убивали. Когда армия Галла оказалась в 10 километрах от Иерусалима, было решено прервать отмечавшийся в эти дни Праздник Кущей (Суккот) и даже святую субботу и начать готовиться к войне. Группа еврейских бойцов совершила дерзкую вылазку в лагерь римлян, в результате которой 515 римлян было убито, в то время как потери евреев составили 22 человека.

В это же время атаман разбойников Симон (Шимон) бар Гиора, которого евреи долгое время отказывались даже пускать в Иерусалим, напал с тыла на римлян, отнял у них множество нагруженных продовольствием вьючных животных и вступил с ними в город. С этого момента он был признан и вскоре стал одним из руководителей восстания.

Однако в самом Иерусалиме всё больше жителей склонялись к тому, что дело зашло слишком далеко и надо бы как-то задобрить римлян и остановить их от разрушения и разграбления города. Узнав об этих настроениях, Агриппа послал двух своих приближенных в качестве послов, которые должны были пообещать полную амнистию от римлян, если горожане сложат оружие. Но послы были задержаны одним из отрядов мятежников, и один из них был убит, а второй, будучи ранен, чудом успел бежать.

Цестий тем не менее решил воспользоваться начавшимся в Иерусалиме разбродом и подвел войско вплотную к городу. Три дня он ждал парламентеров с предложением о капитуляции, а на четвертый начал штурм, попытавшись прорваться в Иерусалим с запада — через дворец Ирода, но наткнулся на такое отчаянное сопротивление, что остановил наступление.

«Если бы ему заблагорассудилось в ту же минуту штурмовать стены, он сейчас же овладел бы городом и положил бы конец войне. Но военачальник Тираний Приск и большинство начальников конницы были подкуплены Флором и отклонили его от этого плана. В этом кроется причина того, что война затянулась на такое продолжительное время и сделалась столь ужасной и гибельной для иудеев», — утверждает Иосиф. Но дело, видимо, было не только в происках Флора.

В городе действительно существовала партия во главе с неким Хананом, готовая открыть римлянам ворота, но мятежники раскрыли готовящуюся измену, сбросили Ханана со стены, а остальные его сторонники попрятались по домам.

Цестий тем временем