Легионер. Книга третья - Вячеслав Александрович Каликинский

миновала его. От неожиданности лошадь рванула и, пока не сдерживаемая, понесла по узкой дороге.

— Стой! Стой, кому говорят! — закричал Ландсберг, искоса поглядывая назад, на Карагаева.

Тот уже очнулся от пьяной дрёмы и теперь дико озирался вокруг, пытаясь понять — в чем дело?

Ландсберг, делая вид, что натягивает изо всех сил вожжи, привстал, внимательно следя за рельефом дороги. Вот крутой поворот начал понемногу выпрямляться. Пора!

— Эй, кто стрелял? — заорал сзади Карагаев, тоже вставая в коляске и размахивая револьвером. — Гони, скотина!

— Лошадь с испугу понесла, ваш-бродь! — закричал в ответ Ландсберг. — Дорога плохая, разобьемся!

Теперь он с силой натянул вожжи, и одна из них, как и планировалось, лопнула — в нужное время и в нужном месте. Лошадь, повинуясь рывку справа, сошла на полном ходу с дороги, коляска наклонилась и медленно упала на бок. Готовый к этому, Ландсберг успел ловко соскочить на землю и отпрыгнуть в сторону. Подскочил к лошади, бившейся в постромках, начал поднимать и успокаивать ее.

Карагаев от резкого толчка вылетел на дорогу, прокатился кубарем и замер в канаве, не выпуская, впрочем, из руки револьвера.

Оставив лошадь, Ландсберг осторожно приблизился к Карагаеву — как бы тот с перепугу не начал палить во все стороны.

— Ваше благородие, целы? Ваш-бродь!

Карагаев, наконец, зашевелился, поднял голову. Лицо его было разбито, из носа капала кровь.

— Ваш-бродь, это я, Ландсберг! Давайте помогу подняться! Вы целы, ваш-бродь?

— Цел, цел вроде… Кто стрелял? Что случилось? — Карагаев с опаской поднял голову, вставать не спешил.

— Из кустов стреляли, ваш-бродь. Я гляжу — впереди кусты зашевелились. То ли зверь какой, то ли человек — никого не видел, ваш-бродь! Думаю — то ли остановиться, то ли вперед от греха рвануть — а тут выстрел! Лошадь понесла, и вот…

— Варнаки беглые, должно, — прошептал Карагаев. — А солдатики где? Почему солдат нету?

— Отстали, ваш-бродь. Но вроде не очень, сейчас догнать должны, надеюсь, — Ландсберг привстал, делая вид, что прислушивается. — Может, мне один револьвер дадите, ваш-бродь? Я ведь военный, стреляю изрядно. Вдвоем сподручнее отбиваться будет, ваш-бродь!

— Еще чего захотел! Револьвер ему дай… За солдатами беги лучше, скотина!

— Да вот и они, ваш-бродь! Легки на помине!

Из-за поворота показалась караульная команда, бегущая с ружьями в руках.

Ландсберг вторично рассказал свою версию случившегося. Посовещавшись, Карагаев с фельдфебелем оставили одного солдата с собой, а двоих послали в разведку по обеим сторонам дороги. Разумеется, «разведчики» никого не сыскали, и через полчаса вернулись обратно. Ландсберг тем временем снял с лошади упряжь и осмотрел ее.

Убедившись, что в ближайшее время нападения варнаков не ожидается, Карагаев вспомнил о Ландсберге и накинулся на него.

— А ты почему лошадь не удержал, прохвост? Почему коляску опрокинул, меня едва не убил до смерти?

— Так что сами смотрите, ваш-бродь! — Ландсберг показал Карагаеву и фельдфебелю упряжь. — Ремешок перетерся, совсем ветхий оказался — вот и лопнул, когда я вожжи потянул! Я чувствую, ваш-бродь, что поползли вроде вожжи в руках, ослабил их, пока вдоль пропасти лошадь несла. Только потом и потянул — а тут ремешок возьми да и лопни!

Фельдфебель, видно из крестьян, взял из рук Ландсберга упряжь, поглядел, помял, даже понюхал для чего-то. С опаской поглядел на крутой обрыв, в глубине которого сердито журчал ручей. Кивнул:

— Точно, гнилой ремешок. Бога благодарите, да возницу своего, господин Карагаев! Ежели б не он, лежали бы чичас во-он там, внизу! Костей бы не собрали…

— Ладно, без тебя разберемся! — сердито буркнул Карагаев, и не думая благодарить Ландсберга. — Ты лучше скажи — почему отстала твоя команда? Я ведь приказал рядом держаться, а?

— Задохлись, притомились на жаре-то, господин Карагаев! — начал оправдываться фельдфебель. — И потом, как выстрел услыхали, мы тут же мигом здеся очутились!

— Погодите, мерзавцы! Даст бог вернемся — всё начальнику воинской команды доложу!

— Воля ваша, господин Карагаев! Что дальше-то делать прикажете?

— А черт его знает, что делать! Эй, инженер! Что с коляской-то?

— Не глядел еще, ваш-бродь. Ежели солдатики помогут мне на колеса ее поставить, осмотр ей дам, доложу-с…

— Ну, чего ждете, вахлаки? — обернулся Карагаев к солдатам. — Живо коляску на дорогу вытаскивайте! Да мой саквояж там посмотрите, принесите, живо!

Коляску поставили на колеса и выкатили на дорогу, саквояж был найден и принесен хозяину. Однако бутылка с водкой оказалась разбитой, и это настроения Карагаеву, разумеется, не прибавило. Причитая над каждым осколком, вынутым из саквояжа, он виртуозно сквернословил и так явно переживал, что воинская команда, памятуя про револьверы надзирателя, благоразумно отошла подальше от греха. В довершение ко всем напастям этого дня, Карагаев, вынимая из саквояжа осколки, сильно рассадил стеклом руку и в конце концов опять обратил свой гнев на Ландсберга.

— Эй, инженер хренов! Так мы поедем сегодня или нет, так-разтак-переэтак?! — заорал он, тряся окровавленной рукой. — Чего ты там вокруг коляски без толку цельный час ходишь?!

Стараясь сохранить серьезное выражение лица, Ландсберг подошел поближе.

— Ехать никак невозможно, ваше благородие! — доложил он. — Упряжь, изволите ли видеть, починить наскоро можно. Бечевкой подвязать, и до Силинского станка дотянем потихоньку. А вот ось колеса лопнула, еле-еле держится.

— Эх ты, а еще инженер! Коляску починить не можешь, мерзавец! И что же теперь нам делать?

— Если дозволите, ваш-бродь, выход вижу один. До Силинского станка отсюда не более версты будет, пешком дойти потихоньку можно. Если б солдатики коляску туда докатили, я бы верхом мог вернуться в пост. Добуду на конюшне новую ось и к вечеру все будет в порядке. А вы бы, ваш-бродь, на станке отдохнули бы до вечера. А то и заночевали бы тут, а с утра пораньше, благословясь, и в Ведерниковский станок.

— Гм… В этом клоповнике ночевать? Не знаю… Там хоть кто-нибудь живой-то есть, в Силинском станке?

— Есть, ваш-бродь! Смотритель там… Насчет клопов не знаю, а вот горячительное, извините за дерзость, у него водится. Рану продезинфицировать вашему благородию, к примеру…

— Гм… Дело говоришь, инженер. Да, пожалуй, больше и делать-то нечего… Гм… А откуда у твоего смотрителя тут это… как его…

— Не спрашивал, ваш-бродь! Но на вкус совершенно божественно! С дымком-с!

Карагаев поглядел на Ландсберга с недоверчивым интересом — как мог бы посмотреть на собрата собиратель изысканных раритетов, встретивший такого же любителя где-нибудь среди диких племен. И уже рот было открыл, чтобы спросить что-то, но махнул рукой, промолчал. И только вслед крикнул:

— Инженер, ты в посту-то, на всякий случай, возьми мне в «монопольке» это самое… дезинфицирующее! Погоди, слышь? Записку в «монопольку» дам!

Предложив съездить в пост на лошади,