Пятница, Кольцевая - Евгения Кайдалова

— Но они — мои клиенты, очень порядочные люди…

— Вот и оставайся со своими порядочными людьми!

Когда она хлопнула дверью, он некоторое время стоял, глядя в пол, но все же заставил себя вернуться к столу администратора.

— Понимаете, она тут недавно брала кредит… Там тоже были сначала заявлены низкие проценты.

— Я понимаю.

Рана навылет уже не причиняла ей боли, но заставляла стремительно терять силы, а теперь в изнеможении парящая вера словно попала в зону высокой турбулентности: ее трясло, швыряло то вверх, то вниз, и казалось, нет ни единого шанса…

— Давайте сделаем вот что: перепишем договор на меня одного.

— Вы остаетесь?

— Да. Нужно же убедиться в том, что я вас не зря рекламировал!

Он улыбнулся.

Крылья больше не могли держать ее в полете. Не успев притормозить ими в воздухе и сделать хоть пару завершающих взмахов, она «врезалась» в землю всем телом и замерла. Чуть живая от удара, но все-таки живая, с каждой секундой оживающая все больше и больше и безмолвно благодарящая судьбу за эту самую мягкую в своей жизни посадку.

Исполнение желаний

Чем-то она определенно напоминала его первую жену, которую тихо ненавидела вся наша компания. Возможно, легким налетом капризности в поведении (Первая Жена была капризна глубоко и неисправимо), возможно, тонкими чертами лица (у Первой Жены они складывались в холодную красоту, у Вики были просто тонкими), возможно, тем количеством усилий, которое Макс приложил, ухаживая за ними обеими. Но если в случае с Первой Женой количество перешло в качество — неудачный брак, то Вика уже который год Максовых поползновений оставалась очаровательно-неприступна.

К слову сказать, несмотря на ассоциации с Первой Женой, никаких отрицательных эмоций Вика не вызывала. На нее было приятно смотреть (КМС по художественной гимнастике), с ней было легко болтать, а постоянный проявляемый к ней Максом интерес позволял нам год за годом наслаждаться утонченным реалити-шоу: «Вот я здесь, а в руки не даюсь».

Демонстрация этого шоу происходила, как правило, раз в неделю, в стенах того вуза, который приходился нам всем alma mater. Более десяти лет назад мы начали играть здесь в любительском театре и, защитив дипломы, продолжали оставаться актерами. Офисные рабы, или, пользуясь эвфемизмом, офисные сотрудники, раз в неделю во время репетиций мы выпускали душу на свободу. Теннесси Уильямс, Шварц, Шекспир… Примерно раз в три месяца мы давали спектакль, и, что интересно, малый зал вузовского Дома культуры набивался почти битком. Видимо, с возрастом мы вкладывали все больше и больше души в свои постановки, потому что больше вкладывать ее было, собственно, не во что. Не в отчет же о прибылях и убытках, ложащийся на стол начальству!

Конечно, отдельные счастливчики, нашедшие себя в работе, имелись, но Макс не относился к их числу. Нет, обеспечен он был, причем так, как некоторым из нас и не снилось, но это были именно деньги, не имевшие ничего общего с его интересами. Он сделал классическую для выпускника девяностых годов карьеру, никак не связанную с его техническим образованием. Неплохо владея английским и отлично сходясь с людьми, Макс на старших курсах устроился подрабатывать в представительство какой-то торговой фирмы, а там — пошло-поехало… Сейчас он возглавлял московский офис, не умещавшийся на трех этажах особняка в тихом центре, и если не купался в деньгах, то по крайней мере весело в них плескался. Впрочем, вру: веселье ему отравляло отсутствие Вики.

Порой мне становилось его жаль: который год все-таки и без малейшей надежды…

— Викочка, — обращался он к ней, и каждый раз при этом слове мое сердце взлетало на новый виток сочувствия, — Викочка, ты сегодня за рулем?

Викочка изображала смешливую гримаску: она заранее знала, о чем пойдет речь — о том же, что и всегда. Кстати, стандартное уменьшительное Викуша использовать было запрещено: Викушей-Квакушей Вику дразнили в детстве.

— За рулем, — с искрой веселья в голосе отвечала она.

— Викочка, а тебе на обратном пути не будет одиноко?

— Я подвезу кого-нибудь, кто голосует, — уже в открытую смеялась она.

— А почему не меня? — тут же вскидывался Макс. — Хочешь, я проголосую?

И он с готовностью вытягивал в пространство руку.

Подхихикивать начинала вся наша труппа — шоу набирало обороты.

— Викочка, ты знаешь, рядом с водителем есть одно свободное место.

— Нам на курсах вождения об этом не рассказывали, — извиваясь от смеха и наслаждаясь тем, что находится в центре внимания, выдавливала она.

— Я тебе расскажу! — оживлялся Макс. — Ты водитель еще молодой, а у меня уже знаешь какой водительский стаж?

На этом месте кто-нибудь из мужчин обычно вставлял едва слышный комментарий, и хихиканье зрителей перерастало в хохот. Вика пряталась под румянцем, как под стыдливой вуалью, но наслаждалась избытком внимания к себе. Своим неугасающим интересом Макс каждый раз возводил ее на маленький пьедестал, и пресекать его ухаживания значило опускать свой собственный рейтинг в труппе. Неужели девушка не может себе позволить немного поплескаться в волнах славы? Хоть и небольшой, но и не сходящей на нет.

Что касается Макса, то человек непосвященный мог бы предположить, что он разыгрывает подобные фарсы исключительно на потеху публике. Вика — привычный сюжет. Однако нам, старожилам труппы, было очевидно: ни один мужчина не стал бы с таким постоянством терпеть унизительный для себя финал всего лишь шутки ради. За Максовыми приколами с обломом в конце несомненно что-то стояло. Искреннее чувство? Я боялась громких слов, но не находила других — ведь столько лет, черт возьми! Я вспоминала, как Макс размахивал необъятным букетом и вопил что-то ликующе-невразумительное под окнами роддома, где пять лет назад Вика родила сына от другого мужчины. Нет, ни один актер не заставил бы себя сыграть подобную роль! А вот влюбленный человек именно так и мог дать выход своим чувствам — вроде бы на законном основании.

На том же законном основании — участника репетиций — он не сводил с нее глаз, где бы она ни находилась на сцене. С не свойственной мужчинам наблюдательностью он каждый раз подмечал малейшие перемены в ее облике — по-новому уложенную прическу, другой кулон на шее, что само по себе являлось нетривиальной задачей: Вика не была большой любительницей обновлять свой имидж. Более того, такие броские знаки моды, как мелирование волос, татуаж и накладные ногти, не снискали ее расположения. Однако Макс все время за что-то цеплялся взглядом, подмечал и привлекал внимание остальных, а Вика цвела от восторга и по-прежнему говорила ему завуалированное «нет».