Богдан Хмельницкий - К. Осипов

Широкие отклики, которые нашел среди украинского народа призыв Богдана, возымели результат. Влияние Хмельницкого в Сечи значительно возросло. Старшúна вынуждена была считаться с этим. Когда Богдан приехал, ему устроили торжественную встречу. «Когда кошевой узнал о выезде Хмельницкого из Крыму, — пишет летописец Величко, — то стянул с лугов, веток и речек все войско низовое запорожское, конное и пешее, объявивши, что есть необходимость для пребывания их в Сечи, а для чего, того не сказал до возвращения Хмельницкого на кош».

Богдан привез с собою несколько татар — делегатов Тугай-бея. Они должны были во всеуслышание подтвердить готовность перекопского мурзы сражаться против Польши вместе с козаками. «Когда перед заходом солнца… прибыл Хмельницкий из Крыму до Сечи, — продолжает Величко, — имея с собой четырех татар значных, от Тугай-бея приданных, тогда атаман кошевой со своею атаманьею куренною радостно его приветствовали. Когда ужк уведомились от него о склонности ханской помогать козакам, тогда старшúна решила, чтобы на завтрашний день войско конное, — а пешее уже все было в Сечи, — по полю и лугам близко к Сечи пребывающее, собрать».

Рада, на которой обсуждался вопрос о союзе с татарами, была очень бурная. Но в конце концов точка зрения Хмельницкого возобладала, и его самого стали рассматривать на Сечи как «старшого»[70].

Спустя три дня Хмельницкий выступил из Сечи навстречу польскому войску. В пути он ежедневно получал крупные пополнения. Из близлежащих районов Украины, куда проник слух о происходящих в Сечи событиях, качали притекать волонтеры. Многие из них приходили вооруженными.

Из своей многочисленной дворни паны составляли дружины, используя их главным образом при отражении татарских набегов. Экономя таким образом, на военных расходах, паны не разоружили дворню; больше того, они стремились, чтобы «хлопы» не забывали военной выучки. Но так как дворовые крестьяне ненавидели в большинстве случаев своих господ в такой же мере, как и крестьяне, проживавшие в селах, то при всяких внутренних волнениях паны не могли полагаться на дворовых. Один из крупнейших магнатов, Иеремия Вйшнсвецкий, содержал 10 тысяч вооруженных дворовый. Но про него первого поляки сказали:

— Он не полагается на свою дружину, потому что — Русь!

Вишневецкий раньше других понял, что удержать дворню на своей стороне в начинающейся схватке польские помещики будут не в состоянии, и стал разоружать свою дружину. (Кстати сказать, он не ошибся: вся его дружина действительно перешла вскоре на сторону козаков.)

Коронный гетман мобилизовал реестровых козаков под командой Барабаша. Реестровым не доверяли: от них потребовали специальной присяги, что они не перейдут на сторону бунтовщиков. Мера эта, впрочем, оказалась бесполезной.

В польском лагере была заметна нервозность, даже некоторое смятение: все чувствовали, что на этот раз дело затевается нешуточное.

— Тяжка эта несчастная война с козаками! — горестно воскликнул один шляхтич.

Другой, словно вторя ему, меланхолически добавил:

— С ними будет продолжительная и трудная война.

VIII. ДВЕ ПОБЕДЫ

Получив известие о том, что Хмельницкий выступил из Запорожья, коронный гетман Потоцкий созвал военный совет.

Польный гетман Калиновский рекомендовал двинуться со всеми силами навстречу козакам и принудить их к генеральному сражению. Большинство не согласилось с ним.

— Неблагоразумно, — говорили они, — выводить все войско в пустыню, не обеспечив достаточно тыл: население всюду враждебно нам. Лучше послать лишь часть войск, — вероятно, и тех хватит для одержания победы. А в случае нужды им можно будет подать помощь.

Потоцкий присоединился к этому мнению. Он рад был досадить Калиновскому, с которым непрестанно враждовал. Кроме того, им руководило еще одно соображение.

— Стыдно, — заявил он, — посылать большое войско против шайки подлых хлопов; чем меньше будет отряд, который истребит этот сброд, тем больше славы.

Был выделен отряд, который 11 апреля выступил в поход. Начальником отряда был поставлен двадцатишестилетний сын Потоцкого — Стефан; в помощь ему дали опытного вояку, Шемберга.

— Иди, и пусть история напишет тебе славу, — высокопарно напутствовал коронный гетман своего сына. — Пройдите степи и леса, разорите Сечь, уничтожьте дотла презренное скопище и приведите зачинщиков на праведную казнь.

Стефан Потоцкий разделил свое войско на две части. Пять тысяч реестровых козаков были отправлены вниз по Днепру в больших челнах — байдаках. Командовали ими члены старшúны реестровых Ильяш и Барабаш, к которым были приставлены польские комиссары. В байдаках ехало, кроме того, около тысячи наемных немецких пехотинцев.

Другая часть, в составе 4–5 тысяч человек, двинулась параллельно Днепру по суше. Хоругви польских жолнеров и навербованных среди украинского населения драгун были перемешаны здесь с сильными соединениями наемных рейтаров. В рядах ехало много знатных шляхтичей (между прочим, Чарнецкий, прославившийся впоследствии как искусный, но кровожадный полководец). Этот отряд был снабжен артиллерией, а в арьергарде его тянулась длинная вереница телег с припасами.

В летописи 1648 года записано: «Того ж року саранча барзо великая на усей Украине была и барзо шкоди великие починила».

Войско Стефана Потоцкого шло по опустошенным саранчою полям, и вслед ему неслись глухие проклятия голодных крестьян.

А навстречу, из Запорожья, двигалось ополчение Хмельницкого — около 8 тысяч человек. Основное ядро составляли запорожцы, остальную часть — пробравшиеся мимо польских застав козаки и крестьяне; некоторые из них имели самопалы, а другие только самодельные копья и топоры. Немного поодаль следовала орда Тугай-бея: лукавый союзник хотел сперва выяснить, на чьей стороне окажется в предстоящей битве победа, и в зависимости от этого вступить в бой или удалиться восвояси.

Для Хмельницкого исход первого столкновения имел громадное значение. За спиной молодого Потоцкого стояло войско коронного гетмана, стояла вся польская армия. Хмельницкий же в случае поражения не мог рассчитывать на чью-либо поддержку. Татары тотчас покинули бы его, а может быть, даже принялись бы совместно с поляками избивать козаков. Десятки тысяч людей, втайне сжимавших кулаки и только ожидавших удобной минуты, снова были бы обречены на ожидание; поражение подорвало бы восстание, подобно тому как ветер рассеивает не успевшую еще пролиться тучу.

Летописец Величко сообщает, что сперва Богдан собирался двинуться на Чигирин, дабы расправиться с Чаплинским. Если таково и было первоначальное намерение Богдана, то он без колебаний изменил его, отложив личную месть ради интересов общего дела.