Мрачный Жнец - Ларисса Йон

слегка отстранилась и посмотрела на него снизу вверх. — Я думаю, мы спим. — Она положила руку на свой плоский живот. — Но это не сон.

Он нахмурился.

— Ты думаешь, мы ходим во сне? Или астральная проекция?

— Я думаю, что это происходит из-за ребёнка.

Это вполне возможно. Женщины, беременные сильным ребёнком, часто временно перенимали его способности.

— Если это правда, то, как мы узнаем, реально это или нет?

Она на секунду задумалась.

— Придумала. — Она указала на свой комод. — Когда проснешься, открой мой ящик с бельём. В дальнем углу лежит маленькая красная коробочка. Это подарок, который я собиралась тебе сделать, когда родится ребёнок. Если ты не знал об этом раньше, то это доказательство того, что всё это не сон.

Он предполагал, что всё это правда, но ему не понравилось, как она сформулировала аргумент, что собиралась сделать ему подарок.

— Ты будешь здесь, когда родится ребёнок, Лиллиана, — Он поцеловал её, растворяясь в тепле сладких губ. — Я найду способ вернуть тебя домой.

— Знаю, — прошептала она ему в губы.

Он окинул её взглядом, запоминая каждую ресничку, форму подбородка, изящный изгиб носа. Ему следовало больше восхищаться ей раньше. Каким расточительным он был в последние годы.

— Как ты узнаешь, что это реально?

— Мне не нужны доказательства, — сказала она. — Я чувствую это по ребёнку. — Её глаза заблестели, как это бывало, когда Лиллиану воодушевляла какая-нибудь идея. — Азагот, мы можем это использовать.

Будь это на самом деле, а не уловка, тогда да, они могли бы.

— Сначала мне нужно узнать, как ты. Я видел видео…

— Тс-с. — Она приложила палец к его губам. — Мы с ребёнком сильные. Но, пожалуйста, скажи, что у тебя есть план, как вытащить меня отсюда. Только не говори, в чём он состоит, на всякий случай, вдруг это какой-то трюк или Молох каким-то образом подслушивает.

Чёрт, он был в восторге от того, как они одинаково мыслили.

— Я сейчас работаю над этим. Но можешь рассказать что-нибудь, что могло бы помочь? Молох сказал, кто нас предал?

— Я его спрашивала, но он только сказал, что рано или поздно я узнаю. Он такой ужасный, Азагот. Совершенно сумасшедший. На самом деле, он поменял в имени букву, чтобы история отличала Молока от Молоха, как будто это кого-то волнует.

— Знаю, — выдавил он. — Он отправил официальное сообщение по демонической сети. Грёбаная обличительная речь о том, как его хороший друг Джон Милтон неправильно написал слово «Молок» в «Потерянном раю», но, должно быть, это судьба, потому что теперь Вселенная станет свидетелем восхождения Молоха. Этот парень — самовлюбленный псих.

Он гораздо более неуравновешенный, чем ожидал Азагот.

Лиллиана рассеянно кивнула, а когда заговорила, её голос дрогнул.

— Я сожалею о Мэддоксе и Джорни. — После его сдавленного кивка, она продолжила. — Я не знаю, поможет это или нет, но Молох сказал, что у него всё было спланировано, начиная с моего поступления в ЦБП и заканчивая планом отправиться на остров Ареса после. — Отстранившись, она направилась к стеклянным дверям, ведущим на балкон. — И Флейл здесь. Я имею в виду, с Молохом. Можешь разузнать что-нибудь о ней? Может, что-нибудь из её ангельского прошлого?

Флейл. Сука. Она не раз их предавала, и он уверен, что она стоит за смертью, по крайней мере, одного из его детей.

— Она причинила тебе боль?

Он уже планировал убить Флейл, но если она каким-то образом причинила Лиллиане вред, будет убивать её очень медленно.

— Напротив, она очень милая.

Лиллиана отдёрнула занавеску на балконной двери, впуская дневной свет. Здесь не было солнца, но бескрайнее небо над головой соответствовало дневному и ночному расписанию, яркость которого в течение дня прямо соответствовала настроению Азагота. Прямо сейчас оно было таким же ярким, как полуденное солнце в пустыне.

— Скорее всего, это уловка, чтобы заставить меня сотрудничать, но у неё есть преимущество — она знает обо мне больше, чем я о ней.

— Я выясню всё, что тебе нужно.

Он подошёл к ней сзади и обнял за талию, притягивая к себе.

— Ты нужен мне. — В её голосе были слёзы, и его сердце разорвалось на части, разливая боль по всей грудной клетке.

— Скоро, — пообещал он. — Я сделаю всё, чтобы тебя вернуть.

— И поэтому всё, что снаружи, разрушено?

Он окинул взглядом поле обломков и выжженную, изуродованную землю. Его мир действительно отражал то, что происходило в его жизни, не так ли?

— Я пытался вырваться.

— О, дорогой, — прошептала она, поворачиваясь к нему. Она положила голову ему на грудь, и он почувствовал, как влага стекает по его коже. Она плакала, и он почувствовал себя таким чертовски беспомощным. Он мог лишь обнять её. И чувствовать себя полным неудачником.

Как бы ему хотелось вернуться в прошлое, к самому началу, к тому дню, когда Габриэл пришёл к нему с возможностью сделать что-то на благо всех миров. Он всё равно бы согласился, но внёс бы в контракт некоторые существенные изменения. Хотя, по правде говоря, проблема не в первоначальном контракте. Проблема в том, что Небеса продолжали менять правила. В контракте всё было достаточно туманно, и они всегда находили способы что-то изменить.

Изначально был пункт о побеге, позволяющий Азаготу уйти в отставку, если он захочет. А потом он разозлил не того придурка-архангела, и тот успешно подал прошение об исключении этого пункта из контракта и установке защитного камня, чтобы не дать ему вырваться. Это было предательство, положившее конец сотрудничеству Азагота с Небесами.

Ублюдки.

Лиллиана шмыгнула носом.

— О, эй, — пробормотала она, уткнувшись ему в грудь. — Это сон. Мне не нужны салфетки! — Она посмотрела на него с улыбкой, без слезящихся глаз и красных пятен на щеках. — И, зацени. Никакой бесформенной туники, которую, как мне кажется, сшили из жгучей крапивы и шершней.

Она отступила на шаг, и, несмотря на всё дерьмо, крутящееся в голове, у него мгновенно возникла эрекция.

Лиллиана была обнажена, так же как и он, и являла собой изысканный образец женской фигуры. У него было много женщин, от суккубов до ангелов, которые заседали в высших советах, но ни одна из них не могла сравниться с Лиллианой. Ему нравились изгибы её тела, — полные, тяжёлые груди с тёмными сосками, которые красиво набухали под его языком. Её узкая талия, переходящая в мягкие округлости бёдер, созданных для его рук, чтобы держать, пока лизал сердцевину, заставляя Лиллиану стонать, требуя большего.

Проклятье, он столько всего хотел сделать с ней, что не мог сделать с тех пор, как она вернулась. Беременность и всё такое. Но во