Круги Данте - Хавьер Аррибас

У дворца стояли две оседланные лошади; вскочив на них, поэт и его спутник отправились в путь. Данте молча следовал за своим провожатым, ехавшим на несколько шагов впереди. Они миновали центральные улицы и добрались до Арно. Поэт посмотрел на небо и удивился: оно было голубым и широким, будто тучи устали оставаться на небе. Странный контраст с его мрачными предчувствиями! Франческо продолжал указывать ему путь, не говоря ни слова. По берегу реки они двинулись налево, где виднелся силуэт моста Рубаконте. Эта поездка в неизвестность заставляла поэта все больше нервничать. Он гадал, какая часть его произведения на этот раз будет вовлечена в жуткую историю. Он мысленно проходил свои круги ада, страха и боли, думая о том, с какой дьявольской шуткой убийцы теперь запятнали его славу и честь. Несколько раз он был готов остановиться и послать этого высокомерного молодого человека к черту. Данте чувствовал желание все бросить, сбежать, он устал от этого глупого противостояния и от горьких ожиданий. Тем не менее он продолжал следовать за Франческо, потому что теперь него был уникальный шанс вернуть себе доброе имя, снова стать тем, кем он был, Данте Алигьери. Погруженный в эту смесь ярости и боли, безнадежности и гордости, которая помогала ему держаться в последнее время, он пребывал на подъеме душевных сил. Они прошли по мосту Рубаконте и попали в Ольтрарно. Когда они, наконец, оказались на вполне проходимой улице, Франческо пустил своего коня в галоп, его примеру последовал и Данте. Поэт видел перед собой на вершине Кручес белую с зеленым церковь Сан Миниато и предположил, что именно туда они и направляются. Они, не останавливаясь, поднялись на гору, и Данте увидел горожан, собравшихся полукругом вокруг трех или четырех деревьев, больших и ветвистых. Между толпой и деревьями было пустое пространство, охраняемое несколькими арбалетчиками. Прежде чем туда проехать, Франческо замедлил ход и в первый раз обратился к Данте, попросив его ехать спокойнее.

Приблизившись, поэт различил две группы солдат. Они глядели друг на друга настороженно и угрожающе, что делало обстановку еще более напряженной. Судя по наглому, свирепому виду и топорам за спиной, одна группа подчинялась барджелло. Другие, должно быть, представляли власть наместника Гвидо де Баттифолле, его собственную дружину и наемников, посланных королем Робертом. Данте и его спутник, стараясь не шуметь, приблизились к этой группе, протиснувшись между зеваками, которые беспорядочно толпились и громко шушукались; раздавались и отдельные выкрики. Данте и молодой человек собирались спешиться и оставить лошадей на чужое попечение, и тут кровь застыла в жилах Данте. Он чуть не упал с коня, когда различил между ветвями одного из деревьев окровавленные внутренности кого-то из горожан. Данте спрыгнул на землю и с трудом подавил приступ тошноты, осматривая картину, которая предстала его глазам. Он слышал голоса вокруг себя, но был не в силах различить в них ужас и негодование.

Кто-то приставил к дереву лестницу высотой в двадцать брацев. По ней, с выражением отвращения и ужаса на лице, залезал один из членов коммуны. Другой, на которого это зрелище произвело не меньшее впечатление, поддерживал лестницу внизу и напряженно смотрел на кроваво-красную кучу у своих ног. Первый залез и дотронулся до останков, которые в тот же миг упали на кучу внутренностей. Данте показалось, что он различает в этом месиве руку, может быть, ногу. Эта огромная мясорубка заставила его погрузиться в свою память в поисках сцены в «Аде», с которой можно было бы сравнить эту трагедию. Он выглядел таким пораженным, что Франческо должен был тихонько дернуть его за одежду, чтобы потянуть за собой туда, где стояли его подчиненные. Они с трудом просочились между зеваками. Если бы Франческо не держал Данте за одежду, поэт потерял бы из виду молодого человек, тем более что он снова задумался. Он слышал голос своего провожатого, почти шепот, этот голос вывел поэта из размышлений.

― Когда мы нашли это, то решили, что вы должны увидеть все сами. Я буду рядом с вами, чтобы вы слышали, что они мне скажут, но вам не следует ничего говорить, никого звать, чтобы не привлекать внимание.

Данте пробормотал что-то вроде согласия; его взгляд был все еще прикован к проклятому дереву. Пока они не подошли совсем близко, Франческо снова обратился к Данте, который, казалось, медленно выходил из летаргического сна.

― Вы хотите что-то спросить?

― Не знаю… ― колебался Данте. ― Возможно, если установить личность… ― сказал он, не в состоянии найти подходящее определение. ― Или если есть какая-нибудь надпись на бумаге, ― добавил он, словно эта мысль неожиданно пришла ему в голову, хотя он был уверен в том, что бумага найдется.

Данте пробрался в первый ряд зевак, многие из которых стали протестовать и мешали ему пройти. Оказавшись впереди, Данте смог увидеть других людей, смотревших вблизи на скользкие труды сбора останков. Один из них, гражданский нотариус, судя по красной мантии, делал пространные записи на доске, которую держали с двух сторон его помощники, создавая импровизированный стол. Данте предположил, что это должен быть мессер Джироламо Бенчивенни, акты которого он читал и который заинтриговал его. Было бы хорошо подойти и поговорить с ним, но осторожность остановила поэта. Франческо сделал несколько шагов вперед и оказался на ничейной земле, которую охраняли стражники. Двое из них подошли к нему с суровым видом, угрожающе подняв арбалеты; но в следующий момент они его узнали и вернулись на свои места. Франческо знаком приказал одному из солдат приблизиться. Это был сильный и зрелый человек с глубоким, на половину лица, шрамом, идущим от подбородка. Солдат, несомненно, командир этого патруля, подошел и по-военному отдал честь. Франческо тоже поприветствовал его, Данте постарался расслышать их разговор, и ему это удалось.

― Сколько времени он здесь? ― спросил Франческо без предисловий, указывая на дерево кивком головы.

― Откуда я знаю? ― ответил солдат, пожав плечами. ― С этого утра… или со вчерашнего дня… Невозможно сказать, когда это было совершено. Потому что здесь мало кто ходит. Время от времени здесь появляется какая-нибудь девица, чтобы поразвратничать с каким-нибудь пажом, ― выдал он, подмигнув. ― И если кто-то видел это раньше, то мог принять за останки какого-то животного, убитого соколом, или кота, замученного мальчишками.

― Кто это нашел? ― произнес Франческо.

― Несколько мальчишек, которые забежали сюда за мячом. Один из них испугался и показал своим приятелям, ― ответил солдат, с гадким смешком, указывая пальцем на месиво на стволе дерева.

Данте, стараясь не упустить ни одной детали этого разговора, проследил взглядом в направлении, куда указывал солдатский палец, и с отвращением разглядел голову.

― Его тут же вырвало! ― продолжал тот весело. ― Уверен, что они надолго потеряли желание играть на открытом воздухе.

― Его кто-нибудь узнал? ― перебил Франческо серьезно и резко, ясно давая понять, что он не разделяет веселья своего собеседника.

― Ха! ― ответил тот, не теряя шутливого тона. ― Будто чтобы узнать это… Я видел свиней на бойне в деревне, они выглядели гораздо лучше.

― А по одежде?

― Одежды нет, ― ответил солдат. ― Абсолютно голый, каким когда-то родился на свет.

Франческо украдкой посмотрел туда, где стоял Данте. Возможно, он проверял, может ли тот со своего места слышать все, о чем они говорят; потом продолжил разговор:

― А что-нибудь странное нашли рядом с трупом?

― Ничего об этом не знаю, ― ответил солдат.

― Никакого листка с записями? ― настаивал Франческо.

― Ну, пока я не…

В этот самый миг внимание всех присутствующих обратилось к человеку, который стоял на лестнице: он криками возвещал о новой находке. Ему явно хотелось, чтобы все зрители знали, что он нашел. Одним махом он отцепил этот трофей от ветки. Это был кусок пергамента, и его вид вызвал холодок в душе Данте. Человек начал спускаться, по пути разворачивая найденный лист. Как только он спустился на землю, показал его остальным. Данте услышал суровый голос солдата:

― Ну, вот ваша записка.

И, прежде чем вернуться на свое место, Франческо, обращаясь к нотариусу, ясно и отрывисто приказал:

― Отнеси эти бумаги графу. Ты понял? Мне все равно, как ты это сделаешь, но ты должен принести эти бумаги во дворец.

Едва неосторожный член коммуны ступил на землю, другой человек двинулся в его сторону. Он буквально выхватил бумагу и отдал ее нотариусу. Между тем в толпе звучали протесты, ругательства, проклятия, просьбы, жалобы… Все кипело, словно большой котел, готовый взорваться, и Данте по-настоящему испугался, что начнется бунт. Солдаты, думая о том же, заняли свои позиции: обе группы соединились. Они демонстрировали неподдельную решимость противостоять этому тупому мятежу. Франческо подошел к Данте, чтобы вывести его из этой массы недовольства и гнева, которые буквально витали в воздухе.