Моргемона (СИ) - Ирина Аркадьевна Орлова

рук кончились быстро, и она стала жестикулировать в воздухе, перечислив всё, что могла вспомнить: персики в меду, карамельные яблоки, сахарные лунновиры; и прочие сладости и солёности, которые только успела повидать в жизни. Пробовала она из этого списка совсем немногое — только глазами.

Камергер Леон Паррасель слушал её внимательно, нервно промакивая лысину носовым платком. А сэр Леммарт наконец усмехнулся и спросил:

— Постойте, а как же лягушачьи лапки?

— Что? — возмутилась Гидра. — Зачем?

— Деликатес же. Заморский. Велите приготовить по ририйскому рецепту — пальчики оближете!

«Не пойму, шутит он или нет», — подумала она. Но любопытство взяло верх:

— Хорошо. Камергер, велите лягушачьи лапки сделать на неделе!

Ей показалось, что Лаванда и сэр Леммарт быстро обменялись взглядами — но, возможно, они просто моргнули. «Если это какая-то шутка, я вам задам», — решила Гидра.

После этого она целый день посвятила прогулкам по замку. С виду небольшой, но извилистый внутри, Лорнас с каждым новым уголком завлекал её всё больше. Небольшие витражные окошки, секретные уголки, узкие лесенки и несколько выходов в сад приводили её в хозяйский восторг. Она чувствовала себя примерно так же, как и кошка в доме: знала, что она здесь истинная владелица, невзирая на формальности.

Собственно, кошка Лесница тоже потихоньку осваивала новое жильё. После полудня Гидра заметила её охотящейся на, вероятно, крысу; но шаги диатриссы и шуршание длинного подола испортили Леснице охоту. Та села, будто совершенно не раздражённая сорвавшимися планами, и обвила хвост вокруг белых лапок. А затем томно поглядела на Гидру своими зелёными, как кувшинки, глазами.

Тогда Гидра задумалась о том, что у её новой подруги тоже должно быть прочное положение в Лорнасе. Вдруг её спутают с заплутавшей уличной кошкой?

«Гулять так гулять!»

И она велела позвать к себе нотариуса из мелинойского магистрата, а также камергера Леона Парраселя, чтобы те заверили: кошка Лесница отныне носит титул придворного охотника.

— У нас же нет придворного охотника? — уточняла Гидра очень вежливо, пока нотариус скрипел пером по пергаменту.

— Да куда там, — нервно отвечал ей придворный камергер. — В Мелиное ещё даже поле для ристалища не расчистили, а…

— Вот и славно, значит — будет! Итак, пишите: указом короны, кошка Лесница…

Но нотариус возразил ей неуверенно:

— Ваше Диатринство, но для указа короны нужна королевская печать.

— А моя печать не подойдёт?

— У вас она разве есть?

Гидра прошлась по кабинету диатрина, покрутила большой глобус в серо-коричневых цветах. На дуге глобуса красовался дракон, раскинувший над нарисованными континентами деревянные крылья.

— Даже если бы она была у вас, мы не сумели бы записать это как указ короны, — неловко продолжал нотариус. — Это был бы указ диатриссы, коий, как ни крути, нельзя считать законом…

— Но тем не менее он будет, — сказала Гидра и склонилась, подобрав с пола небольшой камешек — должно быть, занесло сюда чьим-то плащом из коридора. — Давайте, написали указ? Я поставлю печать.

— Камнем? — хмуро уставился на неё камергер Леон.

Гидра бодро обернулась и заявила:

— Нет. Это просто печатка с моим личным гербом.

— Вы подобрали её на полу.

— Она отпечатается как надо! Давайте указ.

Она приложила камень к оплавленному воску, и получилась, собственно, печать камня.

— Это слизняк. Или мокрица. Или медуза. Мой новый личный герб, — пожала плечами Гидра. — А теперь — я хочу, чтобы об указе узнал весь Мелиной! Пусть герольды объявят об этом.

И нотариус, и камергер были вежливы, но всё же едва скрывали своё недовольство. Когда они ушли, Гидра уселась на кресло Энгеля и злорадно расхохоталась.

— Что, вы все уже не можете говорить мне, что моё место в ногах у мужчины? — ликовала диатрисса и небрежно шуршала какими-то бумагами на столе. — Теперь я буду говорить вам, где ваше место! Ну, недолго, но… Потом — хоть дракон сожри!

Мысль пошла дальше, и вечером Гидра велела сшить Леснице подушку, украсив её изображениями рыжих котов. А потом подумала и себе тоже повелела сделать сари с такой вышивкой. А потом подумала ещё и велела завтра пригласить лучшую швею в городе.

Она прекрасно видела, как на неё смотрят домочадцы. Даже слуги, кажется, едва скрывали презрительное: «Ну надо же, дикарка с Аратинги добралась до власти и будет теперь направо и налево раздавать дурные приказы». Златокудрая Лаванда вечно прятала свой умный взгляд, чтобы случайно не выразить непочтения. Её отец, камергер Леон, улыбался вежливо, но рассеянно: диатрисса озадачила его множеством дел. Прочие служащие, канцелярские работники и иные люди, что привлекались к её делам, хмуро молчали.

И Гидра услаждалась каждым невысказанным словом, каждым подчёркнуто услужливым поклоном. Теперь это не она должна была молчать и терпеть.

Только двое людей восприняли её шаловливость дружелюбно: это были Аврора и сэр Леммарт. Но если Аврора оставалась Гидре непонятна и несколько утомляла своим беспочвенным дружелюбием, то сэр Леммарт, похоже, искренне любил повеселиться. Его полное имя было «сэр Леммарт Манаар», и Гидра узнала эту фамилию: это была младшая ветвь Нааров, рода её матери, которая четыре поколения назад отделилась и поселилась на побережье. Наары происходили от каких-то невероятно древних, чуть ли не до-драконьих правителей, а Манаары образовались после того, как один из сыновей Нааров обручился с девушкой из Маров, что когда-то были славными драконьими всадниками. Так что сэр Леммарт был в своём роде ей интересен ещё и тем, что жил здесь до начала диатринской стройки, и помнил, каким город