Мой бывший враг - Елена Алексеевна Шолохова

на телефоне будильник. И просто чудом проснулась… пусть и поздновато, но не катастрофически. Собираясь впопыхах, я по пути растолкала Олесю.

– Голова раскалывается, – простонала она, тяжело поднимаясь с дивана.

– Пить надо меньше, – сердито буркнула я, обижаясь на её вчерашние выпады в адрес Димы.

Он всё ещё спал, хотя обычно встает тоже рано. Но будить его я не стала, не за чем ему встречаться с Олесей. Или ей с ним. Кто знает, что она ещё может ляпнуть?

– Сушняк дикий, – продолжала она жаловаться. – Дай водички? Или, может, хоть кофе выпьем?

– Вода на кухне, на кофе времени нет, – отрезала я. – И давай уже быстрее. Я на зачёт опаздываю.

– Блин, лучше бы вчера домой поехала.

– У тебя же на такси денег не было, – припомнила я.

– Ну, нашла бы где-нибудь ночной банкомат, сняла бы с карты. А чего ты такая злая?

– А ты не помнишь, что ты мне тут вчера высказала?

– Не помню, – захлопала глазами Олеся. – А что было?

Я раздраженно отмахнулась. Не хватало ещё повторять её бред.

– Давай уже одевайся скорее!

Выскочили мы вместе, но потом она поплелась в сторону автобусной остановки, а я побежала в универ.

Слава богу, успела. Даже не опоздала. И зачёт по философии сдала. То есть добряк Пушков выставил всей нашей группе автоматом. И настроение сразу приподнялось. К тому же на работу сегодня не надо было. Значит, мы могли бы с Димой снова провести вечер вместе.

Однако, когда я пришла из универа, дома его не оказалось. Я аж испугалась в первый момент. К счастью, на мой звонок он ответил сразу, хотя ничего толком не объяснил. Сказал только, что у него дела.

– Да какие у тебя могут быть дела? – выпалила я, не подумав. Потом спохватилась: – В смысле, я просто беспокоюсь за тебя. Как ты…

– Всё со мной нормально, – ответил он. – Потом поговорим.

И сбросил вызов.

Весь вечер я ждала его, ужин приготовила. Пыталась почитать лекции по конституционному праву, но, видимо, я так привыкла к тому, что Дима всегда рядом, что ни на чем не могла сосредоточиться. Читала конспекты, а в голове метались одни и те же мысли: где Дима? Что делает? Когда придет? А вдруг что-то плохое с ним случилось? Он ведь один давно уже не выходил на улицу.

В общем, я места себе не находила. А когда ждать стало совсем невмоготу, снова ему позвонила, но было занято. Ну вот с кем он так поздно разговаривает? Даже как-то неприятно…

Тогда я наговорила сообщение: «Дима, ты скоро?».

С ответом он не томил, но слова его меня очень расстроили: «Прости, сегодня не приду».

«Где ты?»

«Дома. У себя»

Это его «дома» меня тоже задело. И, вроде, понятно всё, а тем не менее… Он же не в гостях тут. Да и голос у него был... нет, не холодный, но какой-то не такой, как обычно. Немного механический, что ли. Или мессенджер так его искажал.

«А когда приедешь?»

«После выходных, наверное».

То есть мы ещё и завтра не увидимся? У меня даже телефон с расстройства выпал из рук. Хорошо хоть на мягкий ковер.

Помешкав, я снова отправила голосовое:

«Можно позвонить?»

Но его ответ меня окончательно добил:

«Я занят сейчас. Давай позже»

Когда позже? Уже и так почти ночь! И чем таким он занят в десять вечера?

Я решила, что не стоит сейчас спорить и допытываться, хотя, если честно, меня прямо распирало от тревоги, любопытства, страха. Но возникло ощущение, что если стану давить на него – будет только хуже.

Тогда я ответила просто: «Я по тебе скучаю…».

Но Дима уже вышел из сети.

Спала я плохо – отвыкла уже быть одна. К тому же ночью одиночество чувствовалось острее. Ещё и подушка рядом так пахла Димой…В конце концов я обняла её, уткнувшись носом, да так и заснула. А в воскресенье встала в дурном настроении. Первый выходной за последние месяцы без Димы…

Сама не знаю почему, меня это так сейчас угнетало. Ведь я его днями напролет не вижу – особенно когда после пар надо идти на работу. И ничего. А тут всего сутки, а у меня прямо кошки на душе скребут.

Пробовала дозвониться Диме, но теперь он и вовсе был недоступен. И моё вчерашнее «скучаю» так и висело непрослушанным. Ничего, успокаивала я себя, его телефон, скорее всего, просто разрядился. А завтра Дима появится, всё объяснит, что там у него за дела были. Нечего себя накручивать.

Через силу я занялась домашними делами, чтобы не сходить с ума. Потом заставила себя сесть и хоть немного поготовиться к экзаменам. Но сколько бы я ни вчитывалась в тезисы и формулировки, смутное беспокойство так и зудело где-то под ребрами, не умолкая ни на секунду.

Кое-как это тягостное воскресенье наконец закончилось. Засыпая, я снова обнимала его подушку и представляла, как увидимся с ним завтра…

21

В понедельник я пришла в универ совершенно несчастная. Все наши дергались и нервничали из-за завтрашнего экзамена по конституционному праву, а я – из-за Димы. Как одержимая каждую минуту я проверяла телефон – не пришло ли оповещение, что абонент снова доступен. Но нет. Дима свой сотовый так и не включал со вчерашнего дня.

На второй паре у нас по расписанию консультация у Чернова, но аудитория оказалась закрытой. Староста побежала на кафедру, а все остальные стояли и ждали в коридоре, когда Чернов соизволит явиться. Ну или когда староста вернется с новостями.

Ко мне прицепился Скляров с какими-то глупостями, и я отошла в сторонку. Попробовала позвонить Диме – вдруг уведомление затерялось, а он уже в сети. Увы… Абонент был недоступен.

Поехать бы к нему после пар, да у меня как раз сегодня смена в клинике. Не отвертишься. И уже ни с кем не поменяешься, да и неудобно так часто…

На работу потом я, конечно, пошла, но тащилась прямо через не могу. Мне даже дышать было тяжело из-за переживаний. Ну почему он уехал? Почему ничего не объяснил нормально? И почему мне так тягостно, аж живот подводит от страха? Я решила, что если Дима не объявится, то поеду к нему сама, после смены. Поздно, конечно, будет, но ничего, возьму