Все, кроме красных роз - Айрис Джоансен

Ну да ладно, зато теперь не придется отражать его атаки. Ни один мужчина не сохранит влечения к женщине, которая не только отвергла его в такую минуту, но и унизила физически. Следует приготовиться к тому, что он немедленно отправит ее домой.

В этот момент в дверь комнаты постучали, и Кори инстинктивно напряглась, чтобы отразить холодную ярость, которую, судя по всему, на нее сейчас обрушат.

Джеф не скрывал восхищения, когда разглядывал ее.

– Ну и ну, ты просто потрясающе выглядишь! – сказал он. Его угольно-черные глаза лукаво заблестели. – Ты не станешь опять упрекать меня за исторические сравнения, если я скажу, что ты выглядишь, как Эсфирь, представшая перед Артаксерксом?

Кори покачала головой.

– Что же, библейские сравнения вполне уместны из уст человека, у которого было столько же женщин, сколько у царя Соломона.

Кажется, он на нее не сердится!

– Сомнительная похвала, – сказал Джеф, – уж не знаю, обижаться мне или чувствовать себя польщенным такой высокой оценкой моих сексуальных способностей. Ведь, с другой стороны, ты считаешь меня весьма неразборчивым. И позволь напомнить, что у царя Соломона было много женщин, но лишь одна царица Савская. – Он широко улыбнулся. – Кстати, в продолжение библейской темы: ну и крестины ты мне устроила!

Она пристально посмотрела на него, но не увидела на его лице ничего, кроме веселья.

– Ты это заслужил, – сказала она воинственно, а потом, не в силах сдержать любопытства, спросила:

– А почему ты на меня не сердишься?

– Сначала, милая, когда ты величественно проковыляла из ванной, я был в ярости. Но потом до меня дошло, из-за чего ты завелась, и, признаюсь, мне стало приятно.

– Приятно?

– Ага. Я понял, что продвинулся в наших отношениях больше, чем рассчитывал, потому что ты уже начала ревновать.

– Ревновать? – Кори даже заикаться стала от возмущения. – Джеф Броуди, я не…

– Скотти ждет внизу в машине, – перебил он, взяв ее за руку и ведя к выходу. – Потом поговорим, детка.

Как только они оказались в лимузине, Скотти, Оливер, строгий и неожиданно элегантный в вечернем костюме, немедленно занял Джефа деловым разговором, который продолжался до самого прибытия в «Карнеги-холл». Миновав служебный вход, они направились в гримерную Джефа и тогда наконец вспомнили о ее присутствии.

– Я устроил мисс Ледфорд место в третьем ряду, – сказал Оливер. – Попрошу билетера проводить ее в зрительный зал, пока ты с оркестром проверишь это изменение в аранжировке.

Джеф покачал головой:

– Я не хочу, чтоб она сидела в зрительном зале, – сказал он. – Пусть сидит в кулисах, где я смогу ее видеть. Достань ей табурет и посади там, где ее никто не задавит.

Оливер тихо ругнулся про себя.

– Помилуй, Джеф, она же будет мешать, – выпалил он с раздражением. – Пусть сидит в зрительном зале, а после концерта я распоряжусь, чтобы ее провели за сцену.

Джеф сжал зубы, и в глазах появился стальной блеск.

– Я хочу, чтобы она была в кулисах, – отчетливо повторил он. – И хочу, чтобы ты заботился о ней, Скотти. – Не ожидая ответа, он повернулся и пошел по коридору, а Скотти Оливер недовольно смотрел ему вслед.

– Вы только покажите мне, где сесть, и можете заниматься своими делами, мистер Оливер, – холодно сказала Кори. – Уверяю вас, мне не нужны ни ваша забота, ни ваше общество.

Он взял ее под локоть и повел по коридору.

– Вы же слышали Джефа, – сказал он, хмурясь. – Мне велено вас охранять. Когда Джеф в таком настроении, я предпочитаю с ним не спорить. Вы можете думать, что приручили его, как котенка, мисс Ледфорд, но вас ожидает неприятный сюрприз. Я знаю его еще с тех пор, как он был уличным мальчишкой. Хочу вас предостеречь. За фасадом добродушия скрывается очень жестокий человек.

Котенка? Кори чуть не рассмеялась ему в лицо. Из всех сторон личности Джефа, которые раскрылись за последние дни, уж чего не было, так это покорности, о которой говорил Оливер. Из всего семейства кошачьих, да и то с большой натяжкой, для сравнения она бы выбрала молодого тигра.

– Не беспокойтесь о том, что я недооцениваю вашего нанимателя, – сухо сказала Кори. – Уверяю вас, я знаю, каким жестоким может быть этот уличный мальчишка.

Они дошли до кулис, и Оливер пошел искать стулья для себя и Кори. Похоже было, что он отнесся к инструкциям Джефа всерьез. Кори невольно увлекла суета, царившая за сценой. Вокруг сновало огромное количество специалистов по звуку, рабочих сцены, а оркестр настраивал инструменты.

– Надо же, как много людей участвуют в этом сольном концерте, – сказала она Оливеру, который уселся рядом с ней.

Он бегло взглянул на звукооператоров.

– Конечно, от нас ждут некоторых украшений, – отозвался он. – Но как только начнется концерт, это не будет иметь значения. Публика никого не будет замечать, кроме него.

– А вам не кажется, что вы чуточку пристрастны? – скептически спросила Кори. – Уж вряд ли он настолько безупречен?

В серых глазах Оливера мелькнули какие-то искорки.

– Джеф сказал, что вы никогда не видели его выступлений. Я сначала не поверил ему, полагая, что изображать наивную провинциалку – часть вашей стратегии. Но, выходит, это правда?

Кори нетерпеливо покачала головой. Ей надоело изумление, с которым встречали тот факт, что она незнакома с творчеством Джефа.

– Я не интересуюсь поп-музыкой, – сказала она сердито. Кажется, она повторяет это уже в сотый раз!

Брови Оливера поползи вверх.

– Попрошу вас повторить то же самое после того, как увидите его на сцене. Хотелось бы услышать ваше мнение после концерта.

– Вы превосходный рекламный агент, мистер Оливер. Вы так убедительно расхваливаете товар, который представляете, что я готова поверить в его качество.

– Джефа рекламировать не надо, он сам себя рекламирует. Вполне возможно, что он сильнейший исполнитель на сегодняшний день. Никогда не видел, чтоб кому-то еще удавалось создать такое поле притяжения. У него с публикой прямо-таки роман. – Кори продолжала недоверчиво смотреть на него, и он нахмурился.

– Черт, это словами не объяснишь! Подождите, скоро вы поймете, о чем я говорю.

И она поняла. К тому времени, когда Джеф исполнял последнюю песню перед антрактом, Кори была так же зачарована, как и вся публика.

– Боже мой, и как ему это удается! – прошептала она, не отрывая глаз от одинокой фигуры в центре сцены. Он сидел на простом табурете, таком же, как у нее, его пальцы перебирали струны гитары, а проникновенный баритон разносился над затаившим дыхание залом. Кори поняла, что имел в виду Оливер, когда говорил, что Джефу не нужны сценические излишества. Это только отвлекало бы зрителей. Даже костюм у него был очень простой. Брюки из черной замши плотно облегали тело, а просторная белая рубашка с длинными рукавами напоминала романтическую одежду корсара. Несколько верхних пуговиц было расстегнуто, открывая рельефные мышцы. – Надо же, он всех просто околдовал. Как это происходит?