Легендарное дело - Николай Иванович Леонов

Он продолжал пронзительно кричать, постепенно переходя на стон и ругательства. От угла коттеджа отделилась фигура в такой же, как у Гурова, белой футболке и кубарем покатилась вниз под крики и ругань, словно неудачно рухнула со склона холма. Лев поспешно переместился вдоль перил, не переставая выкрикивать ругательства и изображая боль, пока самодельный манекен в похожей одежде выделывал в воздухе пируэты. Подойдя к углу дома, сыщик вцепился в привязанную веревку и стремительно, но почти бесшумно начал спуск.

Уже через несколько минут опер оказался внизу и притаился за огромным валуном, дожидаясь, пока страховщик доберется до подножия холма. Расчет оказался верен: увидев переодетую огромную куклу и услышав крики, Анатолий решил, что Гуров во время погони получил травму и не сможет больше его преследовать. Мужчина теперь спускался неторопливо, осторожно выверяя каждый шаг.

На ровной поверхности Анатолий бросился к полоске пляжа, плюхнулся прямо на гальку буквально в паре метров от Льва, выхватил из кармана джинсов фонарик на ремне, натянул его на лоб и лихорадочными движениями принялся потрошить конверт. Луна освещала его скрючившуюся фигуру. Мужчина выхватил первый лист, потом второй, третий и так далее, в раздражении он вытряхнул конверт прямо под ноги и перебрал всю стопку писем.

– Не то, все не то! Где они, черт возьми, – бормотал он под нос, ничего вокруг не замечая.

Опер осторожно приподнялся, держа в руках веревку. За неимением наручников пришлось воспользоваться подручными средствами из сарая Жуковых. Но его опередил Максим, который с усилием успел сползти по веревке к пляжу, добежать с топотом до согнувшейся фигуры и с размаху опустил мужчине на голову камень. Анатолий рухнул без единого звука, а Максим отвесил ему увесистый пинок:

– Это тебе за мою Анютку!

Лев схватил его за руку и рывком почти опрокинул на спину:

– Ты что творишь! А если ты его убил?!

Лев проверил пульс и бросился собирать письма, разлетевшиеся во все стороны. Максим оторопело застыл у неподвижного тела, внезапно осознав, что он натворил.

– Лев, он живой? Ты проверил?

– Живой, – буркнул в ответ Гуров.

Он тщательно разгладил листы, сунул их в конверт и убрал его под футболку. Максим провинившимся псом ходил за ним по пятам.

– Лев, ну, извини, я так разозлился, когда этого урода увидел. Он же жизнь мне всю погубил, можно меня понять. Не удержался немного.

Человек на камнях застонал и потянулся к голове.

– Суки, что вы делаете! Я вас посажу всех, уроды!

Лев рывком посадил страховщика так, чтобы было видно его лицо, стянул фонарик и направил яркий свет в глаза. Тот отпрянул и застонал, по шее из головы стекала кровь, но Лев старался не обращать внимания.

– Отвечай сейчас же, зачем тебе вещи Песоцкой, и мы тебя отпустим.

Но Анатолий лишь щурился от яркого света. Вдруг он осклабился, вялые губы скривились в ухмылке:

– И что ты сделаешь, ментяра? Ментов своих вызовешь, чтобы рассказать, как вы меня камнем по башке огрели? – Мужчина покачнулся и с трудом поднялся. – Ты меня не пугай, за мной такие люди стоят, что вас, как букашку, размажут. Наследства вам не видать. И никто ничего не узнает. Там такие люди – не как вы, придурки, которые в сыщиков играют. – Он ткнул окровавленным пальцем в Максима: – Ты мне ответишь, за каждую каплю крови моей рассчитаешься. Не жить тебе в этом городе, понял? – Анатолий зашагал прочь от них, но повернулся со стоном. Его сильно качало. – Завтра домой мне все вещи привезите бабкины и бумажки. Письма дурацкие нечего пихать. Тащите остальное. Иначе вами серьезные люди займутся, будете ходить и оглядываться. И нос не суйте не в свое дело, а то оторвет.

Страховщик захромал по пляжу в сторону городских огней. Максим Жуков застыл на месте, растерянный и поникший, а Лев еле сдерживался, чтобы не броситься за преступником. Он понимал, что сделать ничего сейчас не в силах. Даже если вызвать полицию, пострадает от этого Максим, который сгоряча испортил весь замысел. От отчаяния Жуков с размаху опустился на камень и обхватил руками голову – только сейчас до него дошло, как он ошибся. Они не только не смогли добиться ответа от страховщика, что он ищет в личных вещах Тины, но лишь разозлили его и дали повод для мести. Лев тоже был раздосадован, что его план был нарушен, но гораздо больше его злило то, что письма, которые достались ему с таким трудом, оказались не нужны преступнику. Он во второй раз не смог решить эту задачу, логическая цепочка рассыпалась, а Гуров снова оказался в самом начале расследования.

Лев с силой тряхнул Максима за плечо:

– Не раскисай. Идем.

Он поднимался по лестнице, пружиня на каждой ступеньке от внутренней злости, а его напарник плелся из последних сил. В коттедже Лев усадил его в кресло, принес стакан воды, лист бумаги с ручкой и приказал:

– Вспоминай.

– Что вспоминать?

Уныние мужчины казалось безграничным.

– Пиши, какие личные вещи вы забрали из пансионата после смерти Валентины. Ему нужно что-то, о чем мы не догадываемся. Давай. Это ключ. Вспомнишь и сможешь избавиться от страховщика.

– Ну… – Макс почесал в затылке и принялся выводить: – Стол, который у Аньки в комнате стоит, письма и открытки в музей она утащила, сумку Галка себе забрала, а остальное в коробках лежит, – мужчина махнул рукой на три картонки в углу веранды.

– Стоп!

От окрика опера Максим подпрыгнул на месте, перестав выводить четвертый пункт.

– Как ты сказал?

– Остальное в коробках, Галка сумку…

– Нет, – оборвал его резко Лев. – Что Аня унесла в музей?

– Письма Тины, открытки старые.

– Что за открытки? В конверте из музея не было открыток. Только письма.

– Ну, такие старые открытки, как в детстве моем. Они на стенд уже пришпилены, для выставки же, – удивился Максим. – Анька говорила, что открытки будут в выставке участвовать, она еще в интернете по каждой искала информацию, кто художник, в каком году выпустили. Да там все они копеечные, лет двадцать назад такие присылали по почте, чтобы с Новым годом поздравить или с Восьмым марта. Их все знают. Мишка с цветами, помнишь? Зайцы елку наряжают. Мы такие в школе девчонкам дарили, маме я из армии присылал, даже Лене подписывал в те времена, когда мы просто дружили.

– Этих открыток нет ни в коробках, ни среди писем.

– Конечно, нет, они же в музее. Анька их как увидела, так в тот же день утащила. Она же девочка, в восторге от зверюшек. Ну и потом