Легендарное дело - Николай Иванович Леонов

ведь что делается! Вот мозги у старухи завернуло, что она начала людей кромсать! А если бы ей кто по дороге попался? У нее же ножище огромный с собой! Точно она под поезд кинулась, бабка эта? А то скрываете, поди, от народа правду, чтобы панику не разводили, и бродит психичка с ножом по улицам…

Гуров с любопытством уточнил:

– Это точно она? Уверены, что старуха убила медсестру?

Водитель бросил наблюдательный взгляд в зеркало заднего вида:

– У вас загар не как у местного. И говор московский. Вы из столицы, да? Поди, прокурора нашего приехали прижать? Давно пора, развел тут, понимаешь, свою власть. Ихняя семья на верхушке сидит уже все мои пятьдесят лет. Сперва папашка в партии рулил, у мэра в работниках числился, а теперь вот сыночка пристроил. Если перейдешь им дорогу, сразу, как в болото, засосет. Люди пропадают, а он взятки берет, не скрываясь. В этом городе не по-ихнему не жить, проще уехать. Поражаюсь, когда уже в Москве на него управу найдут!

Лев Иванович внимательно слушал и поддакивал, хотя его совсем не интересовала история города, тем более в формате сплетен и слухов. Но даже если убрать выдуманные обывателями подробности, получается, что Галина была убита, Клара покончила с собой и убийство медсестры приписывают ей на почве помешательства. Вот коллеги и расскажут подробности печальной истории. Тем более Клара связана и с другими смертями, по мнению директрисы.

В городской прокуратуре при виде Гурова молодой лейтенант на вахте приветственно вскочил, протянул руку к разблокировке вертушки и вдруг осекся на полуслове и замедлился, не сводя с Гурова удивленных глаз.

– Здравствуйте, а вы к кому?

Лев предъявил служебное удостоверение.

– Доброе утро. Я хотел бы поговорить с оперативником из следственной бригады, который занимается убийством медсестры в доме престарелых. У меня есть важная информация.

– Подождите, я свяжусь с ним.

Дежурный исчез в будочке. Через пластиковую перегородку было видно, что он звонит по телефону.

Потянулись долгие минуты томительного ожидания. Лев присел на скромную скамейку для посетителей, размышляя, стоит ли отдавать следователю папку, которую вручила ему директриса. Ведь для следствия информация о том, что Клара перемещалась из одного пансионата в другой, причем довольно странным образом, может оказаться важной. Оперативник недоумевал, почему сотрудники до сих пор с ним не связались, тем более что директор пансионата сейчас как раз в прокуратуре.

– Вы ко мне?

Из размышлений его вырвал глухой голос. В проходной замер мужчина средних лет с пышными усами и в хорошо подогнанной форме. Лицо его ничего не выражало, серые глаза застыли, словно замороженные.

– Добрый день. Полковник полиции Гуров Лев Иванович. Я хотел бы с вами переговорить по поводу убийства медсестры в доме престарелых. Я хочу задать пару вопросов, и у меня есть кое-какая информация о Кларе, подозреваемой.

Он не успел договорить – мужчина прервал его и равнодушно отрезал:

– Мы не даем никаких сведений. Расследование закончено.

– Подождите, давайте поговорим. У меня есть информация о подозреваемой.

Лев Иванович продолжил миролюбиво, хотя внутри у него вскипело раздражение от безразличия этого кабинетного работника. Но тот снова бесцеремонно оборвал полковника:

– Какая еще информация? Что старуха жила в нескольких пансионатах? Директор уже поделилась с нами своей параноидальной идеей, будет отправлена на обследование к психиатру, а то скоро расскажет про заговор инопланетян против дома престарелых. Расследование закончено, я повторяю. Сами разобрались, без помощи великих московских сыщиков. А вы, товарищ полковник, отдыхайте и наслаждайтесь отпуском. Поезжайте на экскурсию в Розу Хутор или олимпийский парк. А вмешиваться в нашу работу не стоит. Мы ее знаем и делаем прекрасно. До свидания.

Не дожидаясь ответа, прокурорский работник развернулся и зашагал обратно по коридору, а Лев Иванович, оторопев на несколько секунд от такого жесткого приема, застыл в холле. Мимо на обед спешили сотрудники ведомства, все реагировали одинаково при виде полковника – сначала воодушевленно здоровались, а потом останавливались или, наоборот, ускоряли шаг с удивлением на лице. Он отметил эту странность, но задуматься над необычной реакцией прокурорских работников было некогда – внутри все бурлило от возмущения, что его, оперативного работника, опытного сыщика, попросту послали в ответ на предложение о помощи.

На крыльце он сощурился от яркого солнца и побыстрее надел солнцезащитные очки. Мужчина, поднимавшийся по ступенькам, протянул ему руку:

– Добрый день, Андрей Григорьевич.

Охнув от удивления, когда Гуров повернулся к нему, мужчина отступил назад:

– Извините, обознался…

Сыщик кивнул в ответ, спустился по ступенькам и решил пройтись, чтобы немного успокоиться после неприятного разговора.

Судя по карте, недалеко располагался музей, где подрабатывала Аня и куда отнесла письма своей покойной родственницы. Лев не оставлял идеи добыть личную переписку Валентины, надеясь найти в ней ключи к окружившим его загадкам. Хотя настроение у него было совсем печальное – уже в двух местах он получил холодный отпор, к которому совсем не привык в своей профессиональной деятельности. Обычно появление служебного удостоверения развязывает языки, но в этом городе оно действует наоборот – вызывает молчание.

Шагая по асфальту, от которого несло потоком горячего воздуха под палящим солнцем южного города, Лев раз за разом пытался соединить отдельные события: смерть Песоцкой, нападение на Аню Жукову, папку с бумагами о перемещениях Клары, смерть медсестры Галины и постоялицы пансионата для пожилых, хрупкой Клары. Но этот пазл распадался на отдельные элементы, так что Льва Ивановича одолели сомнения: может быть, прав прокурорский сотрудник и между этими событиями нет никакой связи? Действительно, лучше бы он ездил с женой на экскурсии и отдыхал. Зачем портить отпуск расследованиями.

В таком скомканном настроении он оказался у входа в музей. На вопросы о руководителе практикантки Ани Жуковой экскурсовод махнула рукой куда-то в глубину скромного темного коридора. За одной из потертых дверей Гуров обнаружил дородную даму в бежевом летнем платье. Строгая оправа очков отражала лучи солнца, поступающие из распахнутого по случаю жары окна.

На просьбу отдать письма, которые Аня принесла для выставки, работница музея заупрямилась и потребовала личное распоряжение родителей девочки.

– Я понимаю, что для вас это пустяк, но Анечка так долго собирала все экземпляры лично, она так увлечена организацией выставки! А вы хотите уничтожить ее усилия! Простите, но без звонка от Елены Жуковой я ничего вам не отдам. Не понимаю, почему вам так трудно набрать номер Аниной матери.

Женщина воткнула в Льва Ивановича полный подозрения взгляд. Она явно не доверяла этому чужаку, который вдруг заявился в музей с неожиданной просьбой отдать ему собранный силами ребенка материал для выставки. Гуров внутри зашелся новым приступом негодования. Это