Огненная река - Питер Хеллер

о том, что их ожидало: в общей сложности сто пятьдесят две мили большой реки, которая текла на север и набирала силу по мере того, как впитывала в себя большие и малые притоки. Две обязательные остановки в обход крупных водопадов: около двадцати восьми миль до ближайшего, Ужасного водопада. Затем еще восемьдесят одна миля быстрого течения до следующего грандиозного обрыва и пешей переправы у водопада Последний Шанс, с парочкой более-менее крупных порогов между ними, опасных, но проходимых. Широкий изгиб на этом участке, тянущийся с северо-запада на северо-восток, после которого река снова поворачивала на север и направлялась прямо к Гудзонову заливу, словно стремясь попасть домой. От Последнего Шанса до деревни и ближайшей закусочной оставалось преодолеть всего сорок три мили по быстрой, но в основном ровной воде.

– Дело в том, – продолжал Джек, – Что мы понятия не имеем, как выглядит местность вокруг Ужасного и есть ли там укрытие. Камни, деревья, может быть, скальный выступ, где Говнюк Номер Один может просто лечь ничком и расстрелять нас сверху. Мы ни хрена не знаем.

– Он просто запаниковал. Может быть, мы догоним его сегодня днем. Мы можем поговорить с ним.

Джек ничего не ответил.

Они посмотрели в сторону порогов. Половина реки на ближней стороне стекала в широкий желоб, оттуда обрушивалась на первый высокий выступ и по пути вниз разбивалась до белизны, а пенящаяся вода внизу сворачивалась в бесконечно взрывающуюся дыру, которая закручивалась внутрь самой себя. В клокочущем желобе из-под воды вздыбилось большое черное бревно. Оно тяжело всплыло, его потянуло вниз, оно погрузилось в пену, затем его снова подкинуло вверх, переворачивая в воздухе, отбросило назад, удерживая на плаву гидравлическими складками верхнего течения. От этого зрелища Джека затошнило. Он отвел взгляд. Он давным-давно приучил себя не думать в такие моменты ни о лошадях, ни о чем другом, но иногда это получалось само собой.

– Итак, мы спросим ее о том, что произошло, как только она проснется, – наконец сказал Джек, – А сейчас давай соберем кучу ягод и отправимся в путь.

* * *

До сих пор во время их путешествия сбор ягод был желанной передышкой. Даже, быть может, самым забавным способом времяпровождения из возможных. Вероятно потому, что, в отличие от рыбалки, на этом поприще не было места ни эгоизму, ни амбициям. Они не росли с мыслью: «Я собираюсь стать лучшим собирателем ягод на свете», в то время как по поводу рыбалки и даже гребли на каноэ они думали именно так. Собирать ягоды было все равно что бросать фрисби, или прогуливаться по Орчард-роуд[17], или прыгать в озеро, а затем валяться на нагретых солнцем камнях. Это была зона, свободная от достижений, и Винн начинал понимать, что именно в такой обстановке ему легче всего было ощутить радость. Строительство сооружений на берегу реки было из той же серии.

Сбор ягод как будто бы снова возвращал в детство, давал шанс вернуться в то время, когда можно было сидеть на корточках под солнцем, перекатывать ягоды с кончиков пальцев на ладонь и съедать большую их часть до того, как они попадут в чашку. Они часто занимались этим по пути через вереницу озер, и Винн каждый раз терялся, грезил наяву, как медведь, убаюканный жужжанием пчел. Они встретили одного на Кедровом озере. Винн собирал ежевику, в основном, конечно, ел ее, сидя на корточках на краю зарослей, спиной к воде, а прямо напротив него по другую сторону кустов стоял черный медведь. Они оба покачивались, на расстоянии двенадцати футов друг от друга, примерно одинакового роста, глаза в глаза, медведица задрала нос и водила им из стороны в сторону, пытаясь определить источник странного и опасного запаха. Скорее всего, она никогда раньше не встречала человека. Винн никогда не встречал медведя так близко. Они оба были удивлены. Это была самка, он понял это, потому что спустя секунду из зарослей ежевики высунулись еще две головы, маленькие, медвежьи, и они посмотрели на него с любопытством енотов. Это были не еноты, это были детеныши текущего сезона, и у Винна сердце ушло в пятки, потому что он внезапно понял, в какой опасности находится. Его запах, каким бы он ни был, и непривычный вид определенно ей не понравились. Она фыркнула и опустилась на четвереньки, скрывшись из виду. Он потянулся за своим медвежьим баллончиком, но не обнаружил его на месте, потому что его штаны и ремень сушились на поручне каноэ, на нем были одни кальсоны, вот дерьмо, его рука слепо шарила по воздуху, пока он представлял, как она сейчас бросится в атаку, прорвется сквозь колючки и собьет его с ног. Времени хватит только рявкнуть, предупредить Джека, где бы он ни был, и молиться, чтобы его приятель успел вмешаться в драку до того, как станет слишком поздно. Он закричал, напрягся, отшатнулся и… ничего не произошло.

Прозрачный воздух и солнечный свет. Он увидел, как задрожали высокие ивы за малиной, и понял, что медведи убрались восвояси. Может быть, их смутил его крик. Он знал, что ему просто повезло, и с тех пор всегда носил с собой перцовый баллончик.

Возможно, именно поэтому у него не было причин сомневаться в рассказе мужчины о потере жены – он по своему опыту знал, как легко на самом деле встретить медведя даже настолько близко к лагерю. Испугать его, неожиданно столкнувшись нос к носу, ненароком вынудить животное напасть, растерзать и утащить. Особенно в тумане. Или даже залезть на дерево, чтобы убежать от медведя, поскользнуться и упасть. Он читал, что медведи иногда закапывают тушу жертвы на потом, подобно тому, как крокодил может запихнуть добычу под бревно на дне реки. Когда он увидел рану на голове женщины и кусочки земли, его мысли последовательно переключились с внезапного нападения на то, что медведь пытался похоронить ее. Черные медведи были способны на такое? Во всех подобных историях, что ему доводилось слышать, фигурировали гризли. И потом, хоть мужчина и сказал, что пытался ее отыскать, он мог быть не слишком внимательным из-за шока, испуга и ослепления горем, мог попросту упустить из виду следы. Лес довольно густой. Он был в панике. Да ведь он смотрел прямо перед собой, на линию горизонта водопада, и чуть не пропустил нужный пляж. Он был ошеломлен. Боялся чего-то. Потеря травмировала его. Что, если бы они не закричали тогда и не привлекли его внимание? Он мог бы стать еще одной жертвой этих озер, и